Вир кивнул с таким самодовольным видом, словно давно ждал, что она покажет слабость и прибежит к нему — более сильному, более знающему.

— Ката, здесь тебе не будет спокойнее. Революция началась, и она не остановится.

Девушка вспомнила слова, которые ей повторяли в Орно день за днем: «Каждый мужчина хочет почувствовать себя сильным и особенным, так покажи ему, что он тебе нужен и что ты готова на все ради него». И её учили, как это показывать и что делать, чтобы доказать свои слова, и Ката сотни раз пробовала знания на практике. Прошли годы, она ещё многому научилась, но почему-то только тот урок оказался важен для задуманной битвы.

Девушка сдвинулась на самый край кресла и снизу вверх, подобно слуге, посмотрела на Вира.

— Я знаю, что революция не остановится. Но ты не прав, здесь мне будет спокойно. Здесь, с тобой, понимаешь?

Вир медленным движением снял очки и вздохнул. Его лицо оставалось непроницаемой маской: то ли не верил ей, то ли чувствовал презрение, то ли упивался тем, что она приползла к нему, как он ждал.

— Как ты нашла меня?

Ката вздрогнула, испугавшись перемены темы, и, изобразив робкую улыбку, ответила:

— Проследила за твоим братом — это было единственной зацепкой. Я всегда умела быть незаметной, а ты научил меня следить, помнишь?

— Риг теряет форму, — мужчина покачал головой. Опять непонятно — то ли недовольство, то ли добрая усмешка.

— Вир, я могу помочь! — взмолилась Ката. — Только скажи, что ты знаешь, что делать. Я больше не могу жить, не понимая, что дальше.

Он устало потер глаза:

— Да, я знаю, что делать. Я ведь обещал, что наш план может десяток раз изменится, но он будет жить.

Витторио всегда говорил так, что его слова не вызывали сомнения — он действительно знал, что делать. А было ли это знание у Рейна? У Нелана? Что у них вообще было, кроме сумасшедшей решимости?

Ката снова сжала подлокотники. Нельзя так думать. Вир — предатель. Из-за него умер Кай. Что бы он не задумал, это не могло быть правильным. Тот мужчина, который спас её, остался давно в прошлом, не стоило больше цепляться за него.

— Чем я могу помочь тебе? — Ката голосом выделила последнее слово и улыбнулась Виру.

Всего раз, так давно, что это уже казалось сном, он сказал, что ему нравится её улыбка. Лишь бы это осталось неизменным даже спустя столько времени.

— Ты уже всё сделала, дальше я справлюсь сам. Просто оставайся рядом.

Ката снова улыбнулась, но сердце бешено заколотилось. С Виром всегда было спокойно, и даже сейчас он не ждал, что она будет действовать — ей просто требовалось быть с ним. Он сам предлагал ей покой, который она так искала. Но это был не настоящий покой — до первого слова, противоречащего плану.

Дверь с шумом распахнулась, в проёме появился Ригард В-Бреймон. Он облокотился о косяк и пренебрежительно улыбнулся:

— Прилетела-таки, птичка.

Ката, вздрогнув, сложила руки на коленях.

— Риг, — в голосе Вира послышалась угроза.

Глава Инквизиции был одет в традиционные чёрные цвета. И рубашка, и жилет, и брюки были ладно скроены, но в глаза так и бросалось — не его это образ. По лисьему взгляду, по ухмылке было отчётливо видно, что настоящий В-Бреймон — не лидер инквизиторов, не один из Совета, а обычный убийца. Смелый, сильный, отчаянный — но всё-таки просто убийца, который привык выполнять приказы, а не отдавать их.

— Именем Яра прошу прощения, если я показался грубым, — Ригард притворно вздохнул, прошёл в кабинет и сел во второе кресло, изучающе уставившись на Кату.

Девушка подняла взгляд и призвала все силы, чтобы не отвести его. В-Бреймон потер заросшую тёмной щетиной щеку — таким же движением, как делал это Вир — и сказал:

— Я ещё хотел спросить, насколько уютны камеры Чёрного дома, но да ладно, оставим шутки. Ну что, птичка, расскажи, Рейн умер?

Ката медлила с ответом. Этот вопрос мог быть проверкой — возможно, Ригард и Вир уже знали, что вместо Рейна погиб Кай. Или настоящим, и, если она скажет правду, подставит друзей.

— Нет, — девушка покачала головой. — Умер только Кай.

В-Бреймон развёл руками:

— И такое бывает. Опять этот парнишка все портит.

— Пока всё идет неплохо, — Вир пожал плечами. — Да, король не на нашей стороне, что ж, пусть собирает себе армию и идёт против Совета. Не важно, чьими руками, главное, уничтожить шестёрку.

Вир посмотрел на Кату, словно ждал, что та вот-вот сорвётся и начнёт спорить. И слова отчаянно рвались наружу — неплохо, правда неплохо, а как же смерть Кая? — но ей удалось их пересилить.

— Рейн в ярости после гибели брата, — осторожно начала девушка. — У него нет плана, но он готов голыми руками разорвать каждого из Совета, — она выразительно посмотрела на В-Бреймона и повторила: — Каждого.

Ригард рассмеялся:

— Да пусть попробует, главное, чтобы я успел увидеть падение остальных.

Видимо, того, что план брата опасен для главы Инквизиции, В-Бреймон явно не боялся. Сколько же у него набралось поводов для мести Совету? Или от чего было всё начатое?

— Кто настоящий отец Адайн?

Улыбка медленно сползла с лица Ригарда. Вот он, камень преткновения между братьями.

— Я-Эльмон, конечно, — откликнулся Вир.

— Она что, до сих пор думает, что это могу быть я? — в голосе инквизитора почудился страх.

— Адайн больше не верит никому, поэтому хочет узнать правду у матери. Она знает, что та жива, и нашла её.

В-Бреймон побледнел и с силой ухватился за подлокотники кресла.

Ката изобразила растерянность:

— Её ведь звали Эстера А-Даран, верно? Нелан знает её. Она тоже из Детей Аша. Вы не были знакомы? — спросила она у Вира.

Ригард со свирепым лицом повернулся к брату:

— Так ты знал?

— Нет, — Вир покачал головой. — Разве сейчас это важно? Мы…

— Да, черт возьми, для меня это важно! Я из-за неё — из-за неё и отца — начал всё это. Но если Эстера жива…?

— Что тогда? — быстро спросил Вир. — Откажешься от плана?

Ката внимательно следила за братьями, мысленно улыбаясь. Вир остался прежним. Он мог быть самым заботливым другом, отцом, братом, но только пока это не мешало его собственным интересам. Плану, который он лелеял девять лет, и в угоду которому был готов предать всех.

— Что ты ещё знаешь? — прорычал В-Бреймон. — Ну?

— Я не знал о ней!

— Мы… — начала Ката, но Ригард перебил её:

— Помолчи!

Ката потянулась к револьверу, прикрытому плащом. А зачем спрашивать или пытаться поссорить? Она ведь пришла для другого. Вот же, сразу двое. Если прикончить их, это будет победой в нескольких битвах.

Сначала в Ригарда. Он сильнее и опаснее. Затем в Вира. Просто нажать на курок. Ката обхватила рукоятку.

Резко вскочив, В-Бреймон одной рукой сжал Кату за горло, а другой схватил её за предплечье и отвел руку с оружием в сторону.

— Думала, не замечу?

Ката выпучила глаза и нелепо взмахнула руками, не в силах дотронуться, оттолкнуть.

— Отпусти её! — Вир вскочил.

Ригард немного ослабил хватку.

— Зачем? Не наигрался с этой шлюхой? Она пришла убить тебя!

Одной рукой продолжая сжимать горло, второй В-Бреймон выхватил револьвер и бросил перед Виром на стол.

— На, полюбуйся.

— Кем бы она не была, она моя, ясно, и ты не тронешь её.

Ригард просвистел и, брезгливо сморщившись, сделал шаг назад. Ката с трудом отвела от него взгляд и посмотрела на Вира. Он выпрямился во весь рост и с грозным видом уставился на брата. Губы были сжаты в тонкую нить, и Ката читала на них слова, которые он имел в виду: «Моя шлюха».

Глава Инквизиции опустился в кресло и сцепил руки перед собой.

— Хорошо, давайте обсудим, что это было.

Ката задрожала и воскликнула, глядя на Вира:

— Это же ты мне его дал, сказал, что никто больше не дотронется до меня, если я не захочу! — она отодвинулась в сторону и со страхом посмотрела на В-Бреймона, точно он был всего в сантиметре от неё и угрожал.