Эль, стараясь ступать также решительно, как Рона, вышла в коридор. Из-за двери кабинета Дара раздавалось два голоса: его и У-Дрисана. Судя по нетерпеливому тону одного и недовольному — другого, разговор шёл вовсе не о живописи. Да и не об Я-Эльмоне, как было задумано.

Не стучась, девушка решительно распахнула дверь.

— Ну, ну, ну, давай уже! — поторопил Леми.

Дар встретил Эль недовольным взглядом. То ли она пришла быстрее, чем он задумывал, то ли слишком поздно, и момент был упущен. Нет уж!

— Кир У-Дрисан, я бы хотела поговорить о своём отце, — как можно спокойнее и холоднее произнесла Эль, хотя внутри всё так и дрожало.

Поговорить о том человеке, которого она всю жизнь считала отцом. Который не любил, презирал, бил. Который оказался совсем чужим. Я-Эльмон не был обязан любить её, нет, но он предал Церковь и все заветы, о которых столько говорил, и за это пора расплатиться. Он первым назвал её чужой, так будет ему, как для чужого.

— Вы бы договорились сначала, о чем хотите со мной поговорить, — губы Крейна тронула пренебрежительная улыбка.

Дар посмотрел на Эль, и в этом взгляде ясно читалось «Замолчи». Итак, план Рейна против личных замыслов Дара. И ей надо выбрать, на чём стоять — кому быть верной.

— Кир У-Дрисан, вы знали, что мой отец собирает служителей церковных орденов, чтобы те были готовы выступить в нужный момент? Против вас и советников.

Короткая жизнь в Канаве научила: хочешь чего-то добиться — оставайся верным себе. А у Эль была всего одна мечта: выступить против отца, а заодно — всей знати, и доказать, что она — не подкидыш, которого не стоит считать за равного себе, а человек, тоже имеющий силу.

С лица У-Дрисана не исчезала насмешливая улыбка:

— Дети, что вы задумали? Мне не нужны эти игры в песочнице. Увидеть коллекцию живописи я уже не рассчитываю, переходите к делу.

— Дети… — протянул Дар. — Что же вы, кир У-Дрисан, признаете, что были с Нари Сол, и у неё родился сын от вас?

Эль опустилась на диван у стены, в самый угол. Она чувствовала, что если не даст Дару завершить разговор, то он никогда не забудет этого — и можно только догадываться, на что он пойдёт, чтобы отомстить за отнятую возможность.

У-Дрисан закатил глаза:

— Парень, думаешь, я не слышал, о чем болтают? Ты можешь назвать себя хоть сыном самого Яра, но к чему это? Кто из мужчин не следил? Иметь бастарда — это нормально. Такова наша природа.

Лицо Дара оставалось равнодушным, но по тому, как он вцепился в подлокотники кресла, было ясно все, что происходило у него на душе.

— Не следил, так значит? Что ты сделал с моей матерью?! — голос сорвался на крик.

Таким яростным и отчаянным Эль видела Дара впервые. Он казался просто парнем, который осмелился выйти со своим страхом один на один, но не мог сразиться с ним на равных.

— Кир У-Дрисан, — начала Эль. — Я расскажу вам все тайны отца. Вы сможете сделать с ними, что захотите. В обмен мне нужна правда. Что вы сделали с…? — девушка не закончила, в дверь постучали.

Робко зашла Олвия. Следом за ней появился Дерит — беспокойный и явно недовольный действиями сестры.

— Извините, киры, — начала девушка срывающимся голосом. — Отец, тебя долго не было, я волновалась.

— Заходите, — Дар дружелюбно раскрыл руки. — Пора встретиться с родственниками, я давно этого ждал.

Подавшись вперёд, У-Дрисан угрожающе произнёс:

— Успокойся, парень. Мне не за что оправдываться перед тобой. А вот ты слишком часто переходил мне дорогу. Гильдия больше не будет терпеть твои проделки. Мы уничтожим контрабандистов, и это я обещаю.

— Что ты сделал с моей матерью? — повторил Дар уже спокойнее. — Она пошла к тебе просить денег и не вернулась.

— Я её не видел больше двадцати лет!

— Извините, кажется, я знаю ответ на этот вопрос, — снова послышался робкий голос Олвии.

Девушка вошла в комнату и с самым скромным видом сцепила руки за спиной. У-Дрисан встретил дочь холодным взглядом.

— Помолчи. Идите назад и не лезьте в мои дела.

— Но отец! Если речь идёт о том, чтобы помочь человеку, открыв для него правду, разве не должна я быть честной?

У-Дрисан хмуро посмотрел на дочь:

— Иди, Олвия. Мы поговорим дома.

Она покачала головой:

— Извини, отец, но во имя Яра я должна следовать пятому завету: кража — величайшая тяжесть, ибо украсть можно имущество, правду, жизнь, и не бери ты больше, чем готов вынести. И раз я нарушила его, то должна признаться: это я убила ту нищенку.

Дерит, стоявший позади сестры, отшатнулся от неё. У-Дрисан тоже выпучил глаза.

Олвия залепетала:

— Я правда не хотела! Она тогда пришла к нам домой, просила слугу впустить, всё говорила, что её сын умирает. Я только поняла, что она думает, тот мальчик — твой сын, — она испуганно посмотрела на отца, затем перевела взгляд на Дара. — Я побоялась, что она уведет папу, и он забудет о нас. И когда ту женщину выгнали, я убежала из дома и пошла за ней следом. Она потеряла сознание и утонула в канале. Я не хотела, клянусь! Я просто боялась, что папа уйдёт в другую семью!

Голос девушки дрожал, и сама она разом показалась меньше, но по глазам, по ухмылке было ясно: она хотела убить, ещё как хотела.

Все взгляды устремились на Олвию, повисло тяжёлое молчание, которое казалось хуже любых криков и оскорблений.

— Зачем? Что ты сделала, дура? — прошипел У-Дрисан.

Олвия сжалась в комок и дрожащим голосом ответила:

— Я ведь старалась ради нашей семьи, всегда старалась! Даже когда ты мечтал стать главой гильдии, но все были против тебя! Тогда ведь ты сам сказал убить их!

Выпрямившись, девушка холодно рассмеялась:

— Отец, я получше некоторых, — она бросила презрительный взгляд на Дерита. — помню то, чему ты учил нас. Семья превыше всего, я выучила этот урок очень хорошо, уж поверь. Я всегда старалась, когда ты просил, и даже когда ты сам не видел, что я нужна тебе. Но жаль, что ты, несмотря на мою помощь, отказался принимать меня в гильдию. Хотя это ничего, я нашла другой путь. И я клянусь, что всегда буду помогать семье. Ты хорошо воспитал меня.

Дар сначала поджал губы и тихо спросил:

— Ты убила мою мать, потому что боялась, что твой отец уйдёт к другой семье?

Олвия равнодушно пожала плечами:

— Мне было девять. Мама к тому времени умерла, у нас остался только папа. Конечно, я боялась, что и он оставит нас, и была готова на всё. Как меня учили.

— Ясно, — коротко ответил Дар, вскинул руку, которую до этого держал под столом, и выстрелил в У-Дрисана.

Револьвер накрывал металлический цилиндр, и звук вышел негромким, но всё равно достаточно ощутимым. Эль почувствовала жар — то ли от выстрела, то ли от охватившего волнения.

— Ох, кажется, ты была права: твой отец все-таки оставил тебя из-за другой семьи.

Олвия взревела и с исказившимся от ярости лицом сжала правую руку в кулак. Дар, схватившись за сердце, за секунду побледнел. Эль бросилась на Олвию, но Дерит сильным ударом руки врезал ей по щеке, и та, едва удержавшись на ногах, отпрянула назад. Парень скрутил руки сестры и крикнул:

— Не двигайтесь, мы уходим!

Девушка попыталась вырваться, но Дерит крепко ухватился за её пальцы и не давал пошевелить ими. Он выволок Олвию в коридор, оттуда ещё слышались её крики:

— Суки! Я убью вас! Убью каждого! Вы…

Девушка резко смолкла, будто ей зажали рот.

Эль склонилась над Даром. Он был ещё бледен и тяжело дышал, прижимая руки к груди. Мужчина поднял взгляд, полный ненависти, затем посмотрел на У-Дрисана с дыркой в теле и пятном крови, расплывшимся на красивом тёмно-зеленом пиджаке, и процедил:

— Не успеешь, сука.

Эль не нашлась с ответом. Она сама пообещала Адайн сделать это — убить не только У-Крейнов, а всех, кто выступал за старые порядки. Поводов выполнить обещание становилось всё больше.

Наверное, той девчонке, что держалась за прочитанные книги и заветы, действительно не было места в жизни. Дух из неё выколотила тяжелая трость отца. Пусть так. Она ещё докажет, что не нужно иметь имя, чтобы быть человеком и показывать себя — главное, найти силу.