Чудин вместе с грузом муки привез Иггельду клочок выделанной телячьей кожи с грубо нарисованными значками.

– Он говорит, что к нему летать далеко, – передал слова горского князя. – Он постарается устроить склад вот здесь, смотри… Тут удаленное от всех дорог место, домов там нет. А зерно он будет закупать у жителей равнины, там шесть богатых сел вблизи.

Иггельд удивленно присвистнул.

– Это же укорачивает нам дорогу втрое! Мудрый Антланец, сразу придумал, как проще…

Чудин сказал ревниво:

– Подумаешь, мы и сами б докумекали. Будь у нас времени больше.

– И не будь заняты артанами, – добавил Шварн, он смотрел через плечо склонившегося над картой Чудина, морщил лоб, прикидывал, наконец признал: – Но вообще-то здорово!.. У нас продовольствие тает все-таки быстро, он лучше нас это понял. Мы и так на всем привозном, а тут уже беженцы…

Иггельд поморщился:

– Да что ты все: беженцы, беженцы! Как будто дряхлые старухи, что забрались в наши горы, чтобы тут помереть. Половина из этих беженцев – воины. Они на стенах. Злее наших бьются. Мы обязаны не просто кормить их, а кормить хорошо. Чтобы со стен не падали. Что с таранами?

Чудин сразу понял правильно, отчеканил:

– Тараны, катапульты и все тяжелое, что артане тащат в нашу сторону, подвергается… да, подвергается! И мы сверху бросаем камни. Горцы, которым от тебя мы передали послание, нападают, портят. Артане всякий раз останавливаются, чинят. Это надолго!

Шварн хохотнул:

– Еще бы! С полевыми кузницами, что в обозе, чинить можно только топоры или слегка поправить мятые доспехи!

В артанском лагере Аснерд злился: раньше два десятка героев хватали такое вот бревно и бежали с ним к воротам чужой крепости. Одного удара хватало, чтобы любой запор вдребезги, а то и сами створки с петель. Если кого и доставали со стен стрелой, то бегущие рядом тотчас же подхватывали, бревну не давали упасть на землю… Но здесь такое не пройдет. Стрел у защитников в избытке, запаслись, проклятые, стреляют сильно и метко, а сами лучники засели в три ряда. Проклятые куявы!.. К счастью, поздно берутся воевать. Вся страна уже подмята, распростерта, брошена под копыта артанских коней.

За трое суток непрерывной работы, даже ночью стучали молотками при свете факелов, таран собрали и вывезли впереди войска. Получился настоящий сарай на колесах, спереди угрюмо высовывается, как голова черепахи из-под панциря, окованное железом бревно. С каждой стороны по пять толстых колес, крыша из толстых досок, никакая стрела не пробьет.

Со стены, ворот и уступов смотрели молча и настороженно. Два десятка дюжих артан забрались вовнутрь, сооружение заскрипело, колеса дрогнули, начали поворачиваться. Огромная махина тяжело сдвинулась с места. Всадники ехали следом, но со стен полетели стрелы, пришлось подать коней назад, а таран медленно двигался в сторону ворот.

Аснерд перевел дыхание. Тяжелые стрелы куявов втыкаются в дощатую крышу со стуком, мощно, с большой силой. Если бы в человека, то насквозь. Есть и среди куявов сильные люди, есть. И даже сильные стрелки.

Таран придвинулся к воротам. Тяжелое бревно начало раскачиваться. Щецин и Аснерд затаили дыхание. Достаточно одного удара. Только одного. Никакие ворота не выдержат…

Щецин вскрикнул. На карнизе ворот, как раз над тараном, четверо мужчин, натужась, приподнимали бочку, наклонили… Вниз хлынула широкая черная лента кипящей смолы. Она разбилась о крышу, залила ее, побежала, выискивая щели. Аснерд молча взмолился, чтобы доски были подогнаны хорошо, чтобы дыр не оказалось, хотя понимал, так не бывает, но хотя не обожгло бы людей там настолько, что не смогут раскачивать бревно…

Вслед за струей кипящей смолы сверху швырнули пылающий факел. Аснерд зарычал, как раненый зверь. Факел еще не коснулся крыши таранного сооружения, а Аснерд уже живо представил себе этот страшный костер.

– Сволочи, – сказал он и отвернулся. За спиной раздался далекий крик сгорающих заживо людей. Затрещало дерево, таран разваливался, крики быстро стихли. – Сволочи…

– Мы это упустили, – сказал Щецин несчастным голосом. – В другой раз мы…

– В другой? – спросил Аснерд люто. – У меня нет другого тарана!

Щецин отшатнулся, заговорил быстро-быстро:

– Привезут!.. Я на всякий случай заказал сразу пять, помнишь? Ты еще меня обзывал, говорил, что я не верю, что куявы сдадутся!

Аснерд стиснул зубы, выдохнул, признался горько:

– Я тогда твой наказ отменил. Зачем, мол, пять? Нам и один не понадобится. Так что не жди.

Щецин усмехнулся, глаза блеснули победно.

– А я снова повторил, – сказал он. – Уже после того, как ты отменил.

– Точно?

– Точно-точно, – заверил Щецин. – Ты мудр в боях, а я – в жизни. Запас редко бывает лишним. Ну затащили бы на гору и бесполезные бревна, велика беда?.. А сейчас они еще как пригодятся.

– Уже в пути? – спросил Аснерд с надеждой.

– Через три дня прибудет второй, – заверил Щецин, – а еще через три – третий. Долго их делают на месте, потом разбирают, чтобы сюда по частям… Уже послезавтра привезут!

– Хорошо, – буркнул Аснерд.

Он пустил коня в сторону стены. Щецин крикнул обеспокоенно:

– Ты куда?

– Не закудыкивай, – огрызнулся Аснерд. – Похвалить хочу.

На стене народ ликовал, в воздух взлетали шапки, там орали, целовались, хлопали друг друга по плечам. Снизу поднимался дым, огонь быстро погас, но горячий воздух взметывал широкие хлопья пепла, сильно пахло горелым мясом.

Аснерд ехал неспешно, его заметили не скоро, и ликование стихло. На гиганта смотрели с опаской, лучники торопливо разобрали стрелы, начали натягивать тетивы. Иггельд смотрел на артанского полководца и не мог себе представить, чтобы этот конь, больше похожий на слона, мог идти галопом или непристойной для такого гиганта рысью. Аснерд выглядит в седле так, как будто сросся с конем.

Лучник по его сигналу пустил стрелу. Та вонзилась в землю в двух шагах перед копытами. Конь сделал эти два шага, остановился. Аснерд лениво поинтересовался:

– Мне что же, ближе и подъехать нельзя?

– Меньше ехать обратно, – ответил Иггельд лаконично.

– Гм, тоже верно. Меня боитесь даже одного?

– У тебя громкий голос, – ответил Иггельд, – а у нас хорошие уши. Говори, тебя услышат.

Аснерд перехватил быстрый взгляд Иггельда в сторону ворот. Аснерд подбирал ответ, а в голове крутился вопрос, чего же этот горец беспокоится, почему старается не допустить к воротам? Не потому ли, что хлипкие, достаточно пары крепких ударов, чтобы все рухнуло?

– Вы хорошо сражаетесь, – сказал он неспешно. – Таких противников можно уважать. А кого уважают, с тем и разговаривают уважительно.

– Это как?

– Как я, – объяснил Аснерд. – Я разговариваю уважительно.

Иггельд сказал холодно:

– Если ты пришел просто поговорить, ищи собеседников в своем лагере.

– Да нет, – ответил Аснерд легко, – я приехал предложить вам открыть ворота.

– Всего-то? – удивился Иггельд. – А может, нам сразу попрыгать с обрыва, чтоб вам руки не трудить, рубя нам головы?

Аснерд сказал тем же легким голосом:

– Головы рубят трусам, ничтожествам. Сильных и смелых уважаем. Потому и не хотели бы проливать вашу кровь.

– Почему бы не взломать ворота и не войти в Долину, – сказал Иггельд, – нас не спрашивая?

Аснерд вздохнул, глаза померкли.

– Мы так и сделаем. У вас могут быть подземные источники, но зерно и мясо из-под земли не достанешь. Еда когда-то кончится. Голодным сражаться плохо… А мертвые вроде бы и вовсе не воюют, верно? Будете упорствовать, то нам лишь подождать… Оставшиеся в живых так ослабеют от голода, что и ворота открыть не сумеют. Придется в самом деле ломать.

Иггельд помолчал, артанин не должен знать правды, спросил прямо:

– Вам что за дело? Я не поверю, что так уж озаботились нашими жизнями.

– Скажу честно, – ответил Аснерд. – Мне очень не хочется торчать здесь на морозе хотя бы лишний день. Днем здесь ничего, но по ночам вода замерзает! А если придется вот так неделю… я взвою! Мы – люди равнин. Здесь нам плохо. Конечно, мы победим, ты сам это знаешь. Но если на это уйдет неделя, то мои люди так рассвирепеют, что их ничто не остановит. Вырежут всех, даже женщин и детей. У вас прямая выгода открыть ворота сейчас. Вы показали себя сильными воинами, вас зауважали. Так воспользуйтесь же!