Яська соскочила с дракона и помчалась со всех ног, спотыкаясь, поскальзываясь, держа глазами камни, где видела человека. Камни расступились, она увидела, что незнакомец все так же держит лук на коленях, но не поднимает, смотрит, как мчится к нему, легкая и быстрая, как горная коза.

Запыхавшись, Яська едва не набежала с разбегу, сумела остановиться с трудом, спуск крутой, и как о стену ударилась о странное выражение его лица. Он смотрел без вражды, но и без узнавания, и только тогда воскликнула в ужасе:

– Ты… ты не Меривой!

Гигант чуть кивнул, глаз по-прежнему не сводил, будто кот за мышью, сказал сильным звучным голосом:

– Да, меня зовут Франк.

Она попыталась попятиться, но за спиной крутой подъем, а от этого гиганта не уйти, смертная тоска залила грудь, по глазам этого Франка поняла, что она смертельно побледнела, поникла.

– Ты… так похож…

– Да, – ответил он так же просто и звучно, – Меривой – мой брат. Нас даже отец путает. Мать нет, но отец путает. А ты, значит, Яська?

Она прошептала в испуге:

– Откуда ты знаешь?

Он пожал плечами.

– Я ведь брат, забыла?.. Он чуть сильнее меня, но я подогадливее. Не бойся, ты мой враг, но я не подниму руку на женщину, которой бредит мой брат.

Яська задохнулась, прижала руки к груди, ее испуганные глаза сразу заблестели, засияли, как звезды, заблистали, вся осветилась изнутри, словно в ней вспыхнуло крохотное солнце.

– Он обо мне… вспоминал?

Франк фыркнул, на его лице боролись неприязнь и некоторое удовлетворение, что его брат так ценим. Все-таки не простая девка, а повелительница драконов! Женщина-воин, о такой только мечтать можно. В Артании все мужчины с ума сойдут от зависти, когда его брат… если его брат…

В голове смешалось, вообще не мог мыслить большими кусками, мысли воина должны быть короткими и резкими, как удар артанского топора.

– Он бредит тобой, – буркнул он. – Сумасшедший.

Она сказала прерывисто:

– Это я, я сумасшедшая! Зачем говорили о нашем будущем, ну зачем?

– Не знаю, – ответил Франк. – Сейчас война, женщина-воин. Вы не можете говорить о будущем! Или говорить можете, но…

Он запнулся, опять получалось слишком долго и сложно. Яська сказала поникшим голосом:

– Да, я знаю.

Франк поднялся, он возвышался над нею больше чем на голову, ее макушка доставала ему только до середины груди. Она отступила, устрашенная его нечеловеческой мощью, от которой сразу повеяло угрозой.

– Возвращайся, – сказал Франк мрачно. – Мои стрелы сбивают драконов, как другие сбивают в небе уток. Я узнал тебя, потому мои стрелы в туле. Но в следующий раз уйдут в цель. Мои стрелы не знают промаха. Сейчас война!

– Война… – прошептала Яська, – война…

Франк сделал несколько шагов вниз, повернулся, теперь он смотрел на нее снизу, сказал коротко, ей почудился в его суровом голосе намек на участие:

– Любые войны когда-то кончаются.

Горы проплывали далеко внизу, Яська всматривалась, страстно желая, чтобы хоть на часок получить такое же острое зрение, какое было у ее Зайчика или хотя бы как у этого Скулана. Артане все в долине, их победное половодье остановлено Стеной Иггельда, так ее называют, сердце начинало биться чаще при упоминании имени брата, что стал сильным, красивым и, самое удивительное, вожаком, хотя в детстве всегда сторонился шумных ватаг.

Горы поднимались со всех сторон дикие, острые, она высматривала ровную площадку, но везде острые камни, а площадки не площадки вовсе, а россыпи острых глыб, дракон сломает лапы, изранится, а то и вовсе разобьется.

Крохотная фигура почти на пике возникла, казалось, прямо из сверкающего снега. В руках появился лоскут, затрепетал по ветру. Яська пугливо всматривалась, дракон по ее сигналу пошел кругами вниз, человеческая фигурка вырастала, сердце застучало пугающе громко.

– Перестань, – приказала себе Яська вслух. – Перестань, дура…

Дракон выровнял полет и пошел по кругу.

– Я не тебе, – сказала Яська сердито. – Это я – дура, а ты у меня умный. Но ты уж пожалей меня, дуру, опустись еще. Вдруг да…

Дракон сделал еще два круга, человек укрупнился, наконец она рассмотрела его запрокинутое к небу лицо, из груди вырвался ликующий вопль. Дракон как подстегнутый пошел вниз, и тут словно острая игла пронзила сердце: а если это снова Франк, он обещал второй раз не щадить. Это же он сбил ее Зайчика. Он и… Меривой, как он красиво стоит внизу и призывно машет плащом!

Дракон опустился ниже, Яська наконец рассмотрела узкую полоску, на которую нацелился Скулан. Меривой еще раз указал на нее, отпрыгнул в сторону. Дракон наполовину сложил крылья, иначе не протиснуться, выставил лапы, заранее откинулся назад, почти сел на зад, встречный ветер надул полуразвернутые паруса, и дракон остановился на краю пропасти.

Меривой бегом обогнул скалу, увидел их, лицо стало белым как мел.

– Я не думал, – крикнул он, – что так опасно!

– Ничего, – ответила она задорно, – если бы брякнулись, все равно бы вниз не упали!

Он бесстрашно приблизился, оказавшись почти рядом с мордой дракона, справа или слева не зайти: с одной стороны отвесная скала, с другой – пропасть. Яська быстро освободилась от ремней, соскользнула по гладкому боку, Меривой чуть отступил, она подбежала и остановилась в смущении.

Некоторое время оба смотрели друг на друга неотрывно, сказать надо друг другу так много, потом Меривой начал разводить руки в стороны, а Яська так же молча бросилась ему в объятия. И так, крепко-крепко сцепившись, стояли, как могучий дуб и тонкая рябинка, что выросла под его защитой, ветви переплелись, сердца стучат, как молоточки.

Яська закинула голову, его огромное лицо нависает сверху, сказала с торопливым стыдливым смешком:

– Мой дракон, наверное, решил, что я сошла с ума. Изо дня в день летаю, высматриваю…

Меривой сказал тихим громыхающим голосом:

– А я вообще рехнулся… Словно горный баран на эти вершины… или просто баран?.. а сам думал, ну чего станешь меня высматривать? С какой стати вообще вспомнишь?

– Дурак, – сказала она сердито.

– Дурак, – согласился он счастливым голосом.

– Еще какой…

Широкая надежная ладонь поддерживала ее спину, Яська откинулась чуть, выгнувшись тонким станом, так удобнее смотреть в его лицо, но зато непроизвольно прижалась бедрами. Их взгляды проникали друг в друга, как лучи полуденного солнца в темные комнаты.

За спиной жутко всхрапнуло, послышался треск, будто каменотесы отламывали большой кусок скалы. Ладонь Меривоя упала на рукоять топора, он молниеносно обернулся, загораживая Яську всем телом. Дракон, жутко изогнувшись, вывернул морду к небу и, едва держась над пропастью на трех лапах, с жутким треском свирепо скреб когтями под нижней челюстью.

– Чего это… оно? – спросил Меривой осевшим голосом.

– Съел что-нибудь, – ответила Яська. – Чесун несчастный… Не могу отучить!

Меривой понаблюдал, с каким остервенением дракон чешется, невольно повел плечами, у самого зачесалось между лопатками, перебросилось на бока, поясницу, возник зуд за ушами, в подмышках.

– Зачем отучать, – возразил он угрюмо, – если чешется…

– Так он же все равно не может!.. – объяснила она возмущенно. – Посмотри, какая там чешуя! Еще один дурень, ничего не понимает.

Меривою почудилось, что дракон, продолжая остервенело чесаться, посмотрел на него с надеждой. Чешуя идет внахлест, стальные когти скользят с чешуйки на чешуйку. Оставив Яську, Меривой подошел ближе. Дракон, что чешется, вот так комично выворачивая шею и закрывая глаза, не страшен, и Меривой, вытащив кинжал, поскреб узким лезвием снизу, запуская его под чешуйки.

Дракон вздрогнул, глаза расширились, замер, страшась спугнуть неожиданное счастье, осторожно скосил глаза на человека. Меривой поскреб еще, дракон вытянул шею, стараясь раздвинуть чешуйки, но природа все учла: шея дальше не растягивалась, а чешуйкам хватило размера, чтобы защищать нежную кожу.