Цвигун быстро повернулся к горе, ощутил, что и все тоже смотрят в ту сторону. Артанин молча накладывал другую стрелу. Он стоял во весь рост, не прячась, хотя Яська дергала за руку и явно уговаривала, судя по ее отчаянной жестикуляции, не показываться.

Рядом с князем Цвигуном охнул князь Северин:

– Вот это выстрел!.. Но жаль парня…

– Почему? – спросил Цвигун, но сам понял, что вопрос глупый.

– Непросто ему стрелять по своим… Представляю, что у него в душе.

А старый князь Кадом проговорил невесело:

– Не хотел бы я на его место. Всем бы нам чтобы все ясно и просто. Без вот такого… гм… надрыва.

Аснерд вздрогнул, отшатнулся. Полог шатра не дрогнул, но внутрь широко шагнул могучий приземистый человек, седые волосы до плеч, на лбу их придерживает обруч. Светильник за спиной, лицо оставалось в тени, но Аснерд воскликнул пораженно:

– Вяземайт!.. Откуда?

Вяземайт подошел, положил руку Аснерду на плечо, некоторое время пытливо всматривались друг в друга. Вяземайт похудел, осунулся, суровые морщины углубились, их стало больше, только глаза горят все тем же неистовым огнем.

– Ты от Придона? – спросил Аснерд.

Вяземайт покачал головой, отвернулся, подыскивая взглядом скамью, отступил и сел за стол. Аснерд смотрел на поникшие плечи, все еще огромные, настоящие валуны, обкатанные морскими волнами, опомнился, хлопнул в ладоши. Звук такой, что в дальнем загоне тревожно подпрыгнули и заметались кони, а люди оглянулись на горы: где это лопнула скала?

Полог откинулся, молодой артанин поймал сердитый взгляд Аснерда, исчез, вбежали сразу трое, торопливо поставили на стол блюда с холодным мясом, рыбой, зажаренной на вертеле птицей, пару кувшинов и два медных кубка.

– Подкрепись, – велел Аснерд. – Я вижу, когда ты… ну, выдоен, как коза у вдовы.

Вяземайт рассеянно отщипывал тонкие волоконца мяса, глаза смотрели в пространство, Аснерд сел напротив и смотрел, как верховный волхв ест. Всегда приятно угощать и смотреть, как гость ест, почти так же приятно, как жрать самому, и хотя Вяземайт всегда ест как воробей, но все же за накрытым столом как-то уютнее, даже светильники горят ярче.

– Я из Родстана, – ответил наконец Вяземайт. Он налил из кувшина, в кубке заколыхалась, пенясь, темно-красная поверхность, потек горьковатый аромат жги-травы. – Помнишь, вторая столица… Нет, не Сарынь, та давно не в счет… Родстан – город колдунов, магов, волшебников и чародеев… Я не думал, что этих умников так много…

– И чем кончилось? – спросил Аснерд жадно. Взглянул на Вяземайта, сказал торопливо: – Прости, сорвалось… Такое спрашивать – это не знать тебя.

– Красивый город, – произнес Вяземайт задумчиво. – Очень красивый. Даже красивее Куябы, хоть Куяба роскошнее и богаче. Трудно представить, да?.. Красивее, красота не в богатстве, не в пышности. Они хоть и куявы, но в Родстане сумели… А какие там библиотеки! Сколько книг, свитков, табличек!.. А колдуны чуть ли не все. Даже слуги стараются чему-то научиться, вызнать, подняться. Все чародеи туда стягиваются, чтобы общаться с себе подобными, состязаться, вызнавать друг у друга секреты, меняться знаниями и мощью. Я уж подумал в какой-то момент, что мне конец… Уж очень они сильны.

Он осушил один за другим два кубка, налил третий, но выглядел таким же изможденным, усталым.

– В магии?

Вяземайт кивнул.

– Да, в магии тоже.

– А еще в чем?

– В главном, – ответил Вяземайт. – В главном… У них есть убеждения, в отличие от остального скота, кои называют себя людьми, жителями богатой и славной Куявии. А убеждения – это, скажу тебе, то гранитное плато, на котором строится крепость. Если же на песке или на болоте, как поставлена вся Куявия, то… сам видел, что мы сделали с Куявией. А эти… гм…

Он снова налил жги-травы, выпил залпом и налил до самых венчиков. Глаза заблестели, на впалых щеках проступил слабый румянец.

– Теперь там одни руины? – спросил Аснерд.

– Да.

– Ты силен… – протянул Аснерд. – Один против целого города? Я слышал, куявы в колдовстве искуснее всех на свете!

– Может быть, – ответил Вяземайт задумчиво. – Они… да, оказались искуснее. Я же – сильнее.

Аснерд покачал головой.

– Я думал, это важно только для воинов… А для магов – кто искуснее.

– Они искуснее, – повторил Вяземайт, – но у них не было… моей ярости, хотя это не совсем так… у них не было моей правоты… или моей уверенности в правоте… в магии это очень важно. У них убеждения, уже это делает их из скотов людьми, но у них не было убежденности! Если нет абсолютной убежденности, ты в сотни раз слабее. Они все время сомневались, колебались, спорили друг с другом, а я ломился, зная, что я – прав!.. Ладно, когда-нибудь, долгими зимними вечерами будем сидеть у костра… или в теплом доме, под вой ветра в трубе расскажу все до мелочей. А там есть что рассказать, много удивительного случилось… Сейчас же главное – последний город Куявии взят. Больше не осталось на этой проклятой земле ни клочка, куда бы не ступало копыто нашего коня!

Аснерд обеими руками подвинул к нему блюда.

– Ты ешь, ешь!.. Что ты даже не клюешь? Муравей больше жрет. Набирайся сил.

Вяземайт потянулся к кувшину, пальцы остановились на полдороге. Глаза не отрывались от лица Аснерда.

– Погоди… Что-то не так?

– Да нет, – сказал Аснерд бодрым голосом, – все хорошо!

– Не бреши, Аснерд. Ты всегда мог брехать гладко, но я твои брехни вижу за полет небесной стрелы. Что случилось?

Аснерд отвел глаза, а когда поднял на старого друга взгляд, Вяземайт с изумлением и тревогой увидел в нем стыд, тревогу и смятение, которых никогда не зрил в несокрушимом и всегда уверенном Аснерде.

– Родстан, – ответил Аснерд с трудом, словно глотал каменную глыбу, – Родстан… не последний клочок земли. Вот только сейчас мы перед последним. Да, везде наши конные отряды вышли на границы Куявии с другими державами, но здесь нам не дают войти. Ты не поверишь, если я скажу, кто там командует!

Вяземайт не сводил с него пристального взгляда.

– Кто?

– Помнишь, нас везли с Придоном в Долину Дивов?.. Мы были у Антланца, приходил молодой парень, что вообще меча в руках никогда не держал!.. И не хотел становиться воином!

– Помню, – проронил Вяземайт. – И сестру его, Яську, помню. Красивая и отважная девушка-воин, мечта наших молодых мужчин! Она как раз и отвезла нас четверых. Оттуда не вернулся Конст, он был дивом… ты не знал?.. но умер артанином.

Аснерд поперхнулся.

– Дивом?

– Да, уж поверь. Я знал это всегда.

– Но… почему? Кто, как не ты, с пеной у рта доказывал, что надо истребить всех дивов, всех драконов? Почему смолчал?

– Эх, Аснерд, мощь в тебе как у бури, а понимаешь меньше мыши. А зачем убивать Конста, если именно тогда величайшая из побед, когда врагу не сносишь голову острым топором, а делаешь… другом? Убить – это еще не победа. Или слишком простая победа, туповатая, воинская, когда не можешь одержать настоящей… а настоящая в том, что див стал артанином! Вот это и есть победа. Он жил и умер артанином.

Несмотря на предельную усталость, он разгорячился, на щеках проступили красные пятна. Аснерд кивнул, сказал насмешливо:

– Теперь понимаю, за что так ненавидишь куявов. Их уж точно артанами не сделаешь… Да, так вот этот Иггельд, так его зовут, если помнишь, и защищает эти камни! Ему подчиняются, не поверишь, сбежавшие от нас с равнин князья и беры. Как он их прижучил, ума не приложу, но командует всем он. Они перед ним на задних лапках. Надо сказать, очень умело командует.

Вяземайт долго молчал, лицо осунулось, постарело, и морщины стали еще глубже. Аснерд подумал с раскаянием, что не стоило вот так взваливать на верховного волхва еще и свои заботы, а ведь взвалил же, вроде бы просто рассказав между прочим, как дела. Не рассказал, а пожаловался, не попросил помощи в лоб, но в то же время и попросил…

– Как твои дети? – поинтересовался Вяземайт. – Знаю, лезут всегда впереди всех, в отца пошли. Хотя бы одного мне в волхвы, а то все – герои с топорами…