Он отступил, вперед шагнул Фриз, хмурый и немногословный воин. Лицо, испещренное шрамами, суровое и жестокое.
– Виновен, – сказал он коротко.
Обвел молчаливых воинов пристальным взором горящих глаз, так же молча шагнул назад. Вяземайт взглянул на бледного Франка, спросил громко:
– Каков приговор?
Фриз сказал с презрением:
– Волхв, мы не хлебопашцы! У воинов слово «виновен» всегда означает «смерть».
Вяземайт повернулся к Меривою. Тот приподнял подбородок, взгляд спокойный и ясный. Против него встала дюжина лучников, натянули луки. Меривой сказал громко:
– Эй, Берег, твоя стрела пройдет над плечом!.. А ты, Весел, целься чуть левее, а то зацепишь плечо… Прощайте, друзья!.. Я не посрамил честь артанина. Но пусть нас рассудят боги… и наши потомки. Яська, я очень люблю тебя!.. Я буду тебя ждать…
Вяземайт наклонил голову. Воздух наполнился зловещим свистом. Франк перехватил взгляд Аснерда, сам смотрел отчаянными глазами. Если Меривой устоит, – значит, боги взяли его сторону. И придется тут же развязать ему руки, признать правоту, отпустить с почетом на стену, где его ждет жена – повелительница драконов…
Франк задержал дыхание и напрягся, словно стрелы сейчас ударятся в его каменную кожу. Но что ей стрелы простых лучников, они с Меривоем – дети каменного исполина, в них стрелять или рубить простыми топорами – лишь тупить острое железо. Стрелы разлетятся в мелкие щепки, лезвия топоров и мечей выщербятся или завернутся, будто из сырой глины…
Послышался горестный вскрик. Это дернулся и покрылся смертельной бледностью Аснерд, в глазах загорелась лютая испепеляющая ненависть. Он метнул огненный взгляд на Вяземайта. Десяток стрел впился в обнаженную грудь Меривоя с такой легкостью, как будто он простой смертный с рыхлым телом торговца. На губах Меривоя играла прежняя печальная улыбка. Он тоже бросил взгляд на Вяземайта, все понял. Да, волхв свято уверен, что имеет право вот так колдовством помогать суду, чтобы во славу Артании, и потому не дрогнул под взглядами Аснерда, Меривоя, Франка и всего войска.
Взгляд Меривоя погасал медленно, голова опустилась на грудь, ноги не согнулись в коленях, стоял так же красиво и гордо, привалившись спиной к каменной стене. Стрелы погрузились до половины, тонкие струйки крови задержались на тугом поясе, соединились и теперь переливались широкой красной струей.
Вяземайт проговорил громко:
– Боги сказали свое слово!.. Их воля нерушима. Но Меривой был нашим героем, и крада ему должна быть достойной. Приготовить погребальный костер, как если бы отправлялся в последний путь великий вождь!
Аснерд слышал, как рядом яростно задышал Франк. Верховный волхв снова себя выдал, даже героев не хоронят, как великих вождей. Это признание вины и попытка как-то ее умалить, сгладить, закрыть стеной ревущего пламени и заглушить треском горящих бревен.
Солнце опускалось, багровело, но лишь усилило блеск. Глаза слезились, множество солнц заблистало в горах, на скалах. На стене заговорили о дурных предзнаменованиях. Яська стиснула пальцы, в груди тревога и тоскливая боль, словно там поселилась змея и грызет сердце.
Небо окрасилось в пурпур, а прозрачный воздух словно заполнился кровавой пылью, солнце стало совсем огромным, смотрело на мир с нещадной свирепостью. Из оранжевого превратилось в исполинский малиновый щит, но блеск по-прежнему слепил глаза. Рядом с Яськой задвигался князь Цвигун, всмотрелся, проронил неуверенно:
– Что-то не понимаю… Если Аснерд при смерти, то кто вон там?
Вдоль каменной стены, почти сливаясь с нею, проехал всадник, за ним еще с десяток, все в сравнении с ним мелкие, словно подростки на козах, а он двигался, как плывущая гора, огромный и пугающе грозный. Яська не успела рассмотреть, из артанского стана вырвался на быстром коне человек с развевающимися по ветру черными волосами, направил коня галопом в сторону крепости. Лучники насторожились, князь Цвигун сказал резко:
– Не стрелять, дурачье!
Всадник огромен и страшен, обнаженный до пояса, широкоплечий, весь в грудах мышц, с белесыми шрамами, с яростным лицом. Остановил коня прямо под стеной, Яська узнала Франка. Он был бледным, глаза влажно блестели, губы дергались.
– Франк! – закричала она отчаянно. – Франк, что с ним?.. Скажи, пока у меня сердце не разорвалось!
Он прокричал:
– Горе нам!.. Я больше не воин, Яська. Я ухожу из этого стана… Они не правы, не правы! Они не могли так делать!.. Они не правы!
Он кричал, как в агонии, лицо задергалось, искривилось, а блеск из глаз побежал по щекам двумя блестящими дорожками. Широкое каменное лицо дергалось, кривилось, но он даже не утер слезы, смотрел в ее лицо, что становилось таким же мертвенно-бледным.
– Что с ним? – спросила она.
Он мотнул головой, но даже не оглянулся в сторону стана.
– Там сейчас готовят краду. Собрали все бревна. Как только тело Меривоя уложат, вспыхнет огонь… и душа его вознесется к нашим богам. Я верю, они его не осудили! Это люди осудили, но не боги… и я больше не хочу быть с такими!.. Прощай!
Он круто развернул коня, стегнул и дал шпоры. Оскорбленный конь дико завизжал и стрелой ринулся прочь. Яська успела заметить, что Франк помчался не в лагерь, а мимо, к тропе, что ведет вниз, в Город Драконов, а оттуда на равнину. Видела и застывшие лица князей Онрада и Северина, ее кто-то попробовал взять за плечи, увести вниз, отстранилась мягко, но решительно.
– Нет, – прошептала она. – Нет, я не хочу, чтобы он ждал меня долго… Простите меня.
На левом конце стены все еще свернутая в моток веревка. Яська проверила, хорошо ли закреплен конец на зубце, сбросила, ухватилась. Князь Цвигун смотрел на нее со странным выражением, лицо тоже начало кривиться, глаза заблестели. Князь Онрад совсем уж несолидно шмыгнул носом, торопливо вытер глаза.
– Яська, – проговорил князь Онрад просительно, – может быть, не стоит, подумай… Меривою было бы радостнее знать, что ты жива и здорова, что живешь, радуешься всему…
Он запнулся, а из-за его спины добавил с надеждой Кадом:
– Да что там, Яська! Кто любит, тот жаждет, чтобы любимая и после его смерти жила долго и счастливо! Он сам все для этого делает!.. Меривой хотел бы, чтобы ты была счастлива и… возможно, когда-нибудь даже нашла себе хорошего человека, растила бы детей…
Яська слабо улыбнулась.
– Спасибо вам.
Веревка легко заскользила в ее ладонях, Яська спускалась не так стремительно, как Меривой, но быстро, а когда ноги коснулись земли, повернулась и пошла к артанскому стану, ни разу не оглянувшись в сторону крепостной стены с усеявшим весь верх народом, что скорбно смотрел ей вслед. Шла сначала медленно, взгляд выхватил в глубине артанского лагеря сложенные крест-накрест ряды бревен, ускорила шаг, а потом и помчалась со всех ног, уже не в силах сдержаться.
Навстречу ударил ветер, словно она летела на драконе, сорвал капюшон, длинные золотые волосы выплеснулись искрящейся волной, крупными локонами упали на плечи, спину и вытянулись за нею, рассыпая золотые искры.
Всадники выметнулись навстречу, что-то спрашивали, она замедлила бег, маленькая, безоружная, остановить ее не решились, поехали по обе стороны, Яська с острой болью в груди неотрывно смотрела на четыре ряда бревен, сложенных крест-накрест, двое артан уже поливают торцы растопленной смолой, а на самом верху, на роскошном алом плаще тело Меривоя, настолько огромное, что ступни торчат за края бревен.
Вокруг крады знатные артане, она узнала Вяземайта и Аснерда, военачальников, чьи имена известны куявам. Вяземайту подали зажженный факел, он хотел заговорить, но глаза поймали подходившую женщину. Брови взлетели вверх, зрачки сузились.
Яська уже перешла на шаг, дыхание выровнялось, уже почти спокойная, живущая в другом мире, только с горящим лицом и звездными глазами. Выхватила факел, Вяземайт покорно отдал, ощутив в ней силу большую, чем в нем. Яська с факелом подошла к бревнам, повернулась к застывшим артанским воинам.
