— Значит, Илария де Коста — не первая…

— И не последняя. Увы. Едва ли женитьба его исправит, а Виенна поторопилась, считая, будто сейчас всё в её руках.

— Не хочу больше ни слышать о ней, ни говорить, — сонно пробормотала я, устраиваясь поудобнее. — Пусть живёт как знает. Лишь бы нас не трогала.

Ночью пошёл дождь. Я проснулась от негромкого шороха, прислушалась, натягивая на плечи соскользнувшее одеяло. Огонь в камине погас, и в комнате стало прохладно. Сон не торопился возвращаться, и я повернулась на бок, разглядывая в предрассветном сумраке мирно спящего мужа. Во сне он казался моложе и совсем не хмурился, словно все тревоги разом оставили его, позволив немного отдохнуть.

Я вздохнула, невольно вспомнив вчерашнее появление баронессы в особняке. Не предполагала, что захочу этого так скоро, однако мне подумалось, что, пожалуй, я буду рада возвращению в замок де Россо. Едва ли Виенна решится отправиться туда снова, а здесь ей ничего не мешает повторить недавний визит.

В своих полных смятения мыслях я снова вернулась к тайне, которую до сих пор не осмелилась поведать супругу. Я не обманывала и не предавала его в том смысле, который в эти слова вкладывала Ортензия, но умолчала о том важном, что являлось неотъемлемой частью меня самой. Потому что страшилась его реакции. Да, Себастьян дружил с Янисом, но быть женатым на колдунье — совсем другое дело. В нашей стране оказаться женщиной, наделённой таким даром, опасно не только для неё самой, но и для её близких. Прежний герцог, едва не женившийся на хальфданке, не пострадал, должно быть, потому, что слава его отца шла впереди него. Но, будь на месте того мужчины обычный человек, он бы не отделался так просто и непременно был бы наказан за связь с обвинённой в колдовстве девушкой.

Лёжа и слушая дождь, я призналась себе в том, что меня пугает не только то, что могу быть разоблачена. Я боялась также увидеть разочарование в глазах Себастьяна. Осознать, что он думает, будто совершил большую ошибку, взяв меня в жёны. Что жалеет о времени, проведённом со мной. О прошедшем дне, когда мы беззаботно гуляли по Лиарнессу, о сегодняшней ночи…

Смогу ли я такое вынести?..

На глаза набежали слёзы. Я не вытирала их, позволяя впитываться в подушку, в которую уткнулась лицом, чтобы не потревожить сон герцога. Если б я его разбудила, то едва ли сумела бы объяснить, почему плачу.

А ведь мой муж ещё ни разу не сказал, что любит меня…

На этой неутешительной мысли я заснула, а проснулась, когда за окном уже окончательно рассвело, и дождливая ночь сменилась погожим днём. Себастьян ушёл, в кровати я оказалась одна. Спустя некоторое время, будто почуяв, что я уже не сплю, в дверь постучала Розита с вопросом, чего бы мне хотелось на завтрак, а затем сообщила, что герцог и его друг отправились кого-то навестить.

Наскоро перекусив, я занялась тем, что давно планировала. Отыскала всё необходимое и написала письма в обитель, одно адресовав Аньелле, а второе сестре Николине. Существовала вероятность, что они попадут в руки настоятельницы, а ей я не доверяла, так что все сведения, касавшиеся моего колдовского дара, о котором догадалась целительница, изложила завуалировано в надежде, что та поймёт, о чём речь.

Когда я закончила, вернулись Себастьян и Янис. Наступило время обеда. После него мой супруг предложил нам пойти на прогулку втроём, а заодно отправить письма.

Мы частично повторили вчерашний маршрут, но и новое по дороге попадалось тоже. Заметив немолодого уличного художника, продающего уже готовые работы, я, попросив своих спутников немного подождать, приблизилась и, точно споткнувшись от неожиданности, замерла на месте перед одной из картин. Она оказалась меньше и выглядела немного иначе, нежели та, что висела в библиотеке замка де Россо, но не было никаких сомнений в том, что на ней изображено тоже самое место.

— Где оно находится? — спросила я, заворожено разглядывая море и возвышающуюся над ним белую башню маяка.

— Альмарис, — отозвался художник.

Альмарис… От этого слова будто повеяло ароматом свежего ветра, южных цветов и диковинных пряностей. А ещё морской воды, горьковато-солёной, как слёзы.

— Я бы хотела когда-нибудь там побывать, — произнесла я негромко, но мужчина меня услышал.

— Не переставайте мечтать, и — кто знает? — может быть, отправитесь туда уже скоро.

— Могу я её купить? — сама удивившись своему вопросу, осведомилась я и нерешительно взглянула на герцога. Я никогда прежде не просила у него денег, попросту не нуждаясь в них, ведь в замке негде было делать покупки, а мой новый гардероб Ортензия де Россо оплачивала сама. Но сейчас почему-то мысль о том, что картина окажется в чужих руках, показалась крайне досадной.

— Конечно! Я вам её аккуратно заверну, чтоб сподручней нести. И чтобы дождик не замочил, если вдруг снова зарядит.

Себастьян подошёл ближе и услышал обрывок разговора.

— Я ведь могу… — запнулась я, глядя на художника, который ловкими движениями оборачивал картину в плотную ткань.

— Можешь даже не спрашивать, — ответил герцог ещё до того, как я осознала, что даже цену запамятовала спросить.

Он заплатил, а хальфданец вызвался нести покупку, так что дальше мы шагали с приобретением. Я ещё не знала, где повешу картину и повешу ли вообще, но радость от того, что теперь она принадлежала мне, согревала сердце. Я с благодарностью посмотрела на мужа и, поймав его ответный взгляд, улыбнулась.

К счастью, в этот день никто не приходил, зато на следующий нам с Себастьяном назначили аудиенцию у короля. Янис не мог сопровождать нас, однако Себастьян пообещал, что попросит для хальфданца приглашение на помолвку. Герцог, которому не впервой было посещать королевский дворец, выглядел совершенно спокойным, зато я волновалась за троих.

Картину повесили в моей комнате — так, чтобы я, просыпаясь, могла видеть его. Художник рисовал Альмарис в хорошую погоду, и казалось, будто солнечный свет над бескрайним морем, переливаясь через тесную для него раму холста, озарял всё вокруг. Я не находила ответ на вопрос, чем именно неизвестное мне место так меня притягивало, однако подолгу не могла отвести взгляд от картины так же, как от той другой, что висела в замковой библиотеке.

Замок де Россо на контрасте его уединения с шумной столицей вспоминался мне всё чаще. По Ортензии я не скучала, но по Луиджи и его бабушке — безусловно. Неужели родовое гнездо супруга стало и моим домом, по-настоящему моим? Взамён другого, потерянного, воспоминаний о котором у меня не осталось. Если бы ещё я могла быть полностью искренней с Себастьяном…

Янис сдержал слово и не торопил меня с тем, что я рассказала мужу свою тайну. Я верила, что он не выдаст меня, но с каждым днём сильнее тяготило то, что герцог знал обо мне далеко не всё. Впрочем, я о нём тоже. Вспоминался тот краткий разговор с поверенным Гаттини, из которого я кое-что узнала про дедушку Себастьяна. Если муж Ортензии де Россо действительно охотился на колдуний, то нет ничего удивительного в том, что она сама не признала невесткой девушку из Хальфдана, за которой в замке могли подметить что-то странное.

Как не признала бы и меня, если б ей стало известно о моих уроках с северным колдуном…

Одеться для приёма во дворце мне помогла Розита. Платье, оттенком напоминающее спелую вишню и украшенное некрупным цветочным узором на поясе, выглядело куда сдержаннее других моих нарядов, и всё же я остановила свой выбор именно на нём. Моя помощница полностью его одобрила и вызвалась уложить мне волосы.

Лучшим зеркалом, в котором я увидела восхищение и желание, оказался взгляд герцога, встречавшего меня за порогом моей спальни. Он тоже приоделся, надев парадный тёмно-синий камзол. Таким я его ещё не видела.

Разумеется, я не обманывалась по поводу того, соответствует ли мой сегодняшний облик столичной моде, ведь платья, которые были на Виенне и Иларии в тот вечер, когда они к нам приходили, мало напоминали моё собственное. Возможно, со временем я бы и смогла начать одеваться так же, но пока глубокие вырезы и открытые плечи казались мне чем-то непристойным. Я почему-то не сомневалась, что Ортензия бы их тоже не одобрила.