— Но как ему такое вообще могло в голову прийти?!

— Понятия не имею. Ты ведь знаешь, каковы мужчины. Не нам пытаться постичь их мысли.

Баронесса вздёрнула брови. Собеседница раздражала её всё больше. А это фамильярное обращение «милочка»! Его так и хотелось запихать фаворитке обратно в глотку. Чтобы подавилась — если не своими словами, так тем, что сейчас жевала.

Но приходилось играть роль подруги, расточая медовые улыбки и делая вид, будто всю жизнь мечтала о том, чтобы выслушивать из уст Иларии все эти глупости.

— Да, так несправедливо по отношению к тебе… Мы-то думали, что герцог сделает предложение… Но что поделаешь?

— Что поделаешь? — переспросила Виенна. — Что поделаешь?! А как бы ты поступила на моём месте?

— Я уже на нём. Королю поступило выгодное брачное предложение из Хальфдана, и он готов ответить согласием. Его будущая невеста — северянка, наверняка дикарка невежественная.

— Да уж, — отозвалась баронесса. Быть фавориткой неплохо, но законной женой — совсем другое. Однако Иларии ею не стать ни при каком раскладе.

— Так что лучше меня никто тебя не поймёт, — продолжала та. — Вот, угощайся, если хочешь! Только что приготовили, пальчики оближешь!

— Нет, спасибо, — буркнула Виенна, но тут же отвернулась, сделав вид, что вытирает несуществующие слезинки. — Совсем нет аппетита. Твоё письмо разбило мне сердце.

— Как жаль, что я так тебя огорчила! — завздыхала собеседница. Баронессе вспомнилось, что в былые времена гонцам, которые приносили дурные вести, отрубали голову. Вернуть бы этот славный обычай.

Потребовалось ещё несколько долгих минут разговора с фавориткой, чтобы сделать вывод, что ей больше ничего не известно. Ни имя невесты Себастьяна, ни причина его странного решения о браке. Если король и знал, то с Иларией не поделился.

Следовало поговорить с другими придворными. Не все так глупы и нелюбопытны. Наверняка хоть кто-то что-нибудь да выяснил.

Но так вышло, что первым, кого встретила Виенна, выйдя из опочивальни фаворитки, оказался сам Арнальдо. Тот редкий момент, когда король шёл по дворцовым коридорам без сопровождения. Увидев баронессу, он остановился, и она тут же склонилась перед ним в неоднократно отрепетированном реверансе, прекрасно зная, какой заманчивый вид открылся мужчине, когда вырез платья чуть опустился, ещё больше обнажая грудь.

— Ваше величество!

— Баронесса де Кастеллано! Чем обязаны вашему столь раннему визиту? — Арнальдо провёл кончиками пальцев по щегольским усам, которыми очень гордился.

— Приезжала повидаться с Иларией. После того получила от неё письмо. Оно касается…

— Дайте угадаю. Герцога де Россо, так? Вы неравнодушны к нему?

— Вы так наблюдательны!

— Не могу не посочувствовать. Ведь вы так хороши, что солнце, устыдившись перед лицом вашей прелести, прячется за тучами. Вам ли страдать из-за расставания с мужчиной, баронесса?

— Виенна. Зовите меня просто по имени. Ведь мы с Иларией лучшие подруги.

— Согласен. Надеюсь, случившееся не станет причиной для того, чтобы навещать нас реже. Мы всегда рады вашим визитам.

— Конечно же, нет, ваше величество! Однако… Никак не могу понять, почему герцог де Россо принял столь опрометчивое решение.

— Об этом вам бы лучше спросить не у меня, а у него самого.

— Как вы правы! Но ведь герцога наверняка нет сейчас в столице. Он в своём замке, куда даже ни разу меня не пригласил, — печально опустив глаза, пожаловалась баронесса.

— Так поезжайте без приглашения! Сделайте ему сюрприз. Хорошая идея, а?

— Великолепная! Но я не знаю точно, где он находится… Боюсь заблудиться в дороге.

— Я дам вам провожатого.

— О, ваше величество! — Виенна благодарно сделала ещё один реверанс — куда более низкий. Король в ответ обхватил пальцами её ладонь и задержал руку баронессы в своей чуть дольше, чем дозволялось правилами этикета.

К себе Виенна возвращалась в приподнятом расположении духа. Первая хорошая новость состояла в том, что она осознала, что нравится Арнальдо, значит в случае чего вполне может рассчитывать на его покровительство. А вторая — предложение отправить её в замок Себастьяна де Россо пришлось как нельзя кстати. Ах, до чего же неумны те женщины, что не научились пользоваться своей принадлежностью к слабому полу! Они и не догадываются, что порой правильно подобранный наряд и трепетание ресниц действуют ничуть не хуже прочной кольчуги и острых стрел.

Своё первое путешествие из места, где меня нашли, в обитель, я почти не запомнила, поэтому сейчас всё было в новинку. И долгий путь в карете по тряской дороге, и неудобная поза, в которой занемело всё тело, и вынужденная необходимость находиться в замкнутом пространстве наедине с едва знакомым человеком. Тот факт, что он являлся мужчиной, а не женщиной, к компании которых я привыкла, добавлял нервозности. Я старалась не смотреть на поверенного и не заговаривала с ним первой. Отчего-то мне казалось, что и ему его миссия привезти меня к супругу, не доставляла радости. Он просто выполнял свою работу. Сначала вступил со мной в брак по доверенности от имени другого человека, а затем сопровождал меня туда, где мне предстояло начать новую жизнь.

Какой она окажется?..

Я думала, что мы будем ехать всю ночь, однако карета остановилась. Мой молчаливый спутник сообщил, что мы прибыли на постоялый двор, где останемся ночевать. Прежде мне никогда не приходилось бывать в таких местах, так что я с любопытством рассматривала неказистое строение в два этажа с короткой трубой, из которой поднимался дым. Коней отправили в конюшню, а меня по узкой тёмной лестнице, где пахло прогорклым жиром, провели в тесную комнатку под самой крышей. Поверенный спросил, не голодна ли я, на что я ответила, что уже поужинала в обители. Удовлетворившись этим, он ушёл, сказав, чтобы я берегла свечи и наутро была готова к продолжению пути. Накинув на дверь ненадёжный на вид крючок, я переоделась в ночную рубашку и, погасив свет, юркнула под одеяло, надеясь, что здесь нет мышей, крыс и насекомых.

Заснуть получилось не сразу. За стеной в коридоре слышались шаги, по соседству, где расположились другие проезжающие, звенели голоса. Я вертелась с боку на бок, то натягивая тонкое одеяло на плечи, прячась в нём, как в детстве, то порывалась сбросить его на пол. Темнота казалась почти живой. Крохотное оконце заросло паутиной и практически не пропускало лунного света. Я знала, что нужно поспать хоть немного, чтобы на следующий день чувствовать себя отдохнувшей, но провалилась в сон гораздо позже, чем легла — лишь тогда, когда стихли все шумы, которые я чутко улавливала. Хорошо хоть, что мои недавние опасения не оправдались, и никто бегающий или ползающий не потревожил меня спящую.

В обители обычно вставали рано, так что утренний подъём не застал меня врасплох. К моменту появления в моей комнате поверенного, имя которого я, к своему стыду, уже успела забыть, я оделась и умылась холодной водой из стоящего на прикроватном столике кувшина, к которому прилагался небольшой таз. Уборная, как следовало ожидать, находилась во дворе, а завтракали мы в общем зале, где нам подали зажаренную до хруста яичницу, щедрые ломти непропечённого хлеба и остывший чай.

А дальше продолжилась дорога. Отодвинув занавеску в карете, я наблюдала за тем, как менялся пейзаж, из знакомого становясь другим. Мимо проплывали возделанные поля и виноградники, на которых работали просто одетые люди, затем их сменили казавшиеся бесконечными зелёные луга и шумные речушки, а вдалеке уже виднелась полоса высоких гор. Иногда мне хотелось остановиться, поближе рассмотреть то или иное место, размять ноги, освежиться прохладной водой. Но я не осмеливалась просить своего хмурого спутника оказать мне такую милость.

Удивительно, но спустя некоторое время он заговорил со мной сам.

— Почему вы не спрашиваете, далеко ли ещё ехать? — поинтересовался поверенный хриплым от долгого молчания голосом.