Я обмакнула перо в чернильницу. Увиденные во сне символы ложились на бумагу так ровно, будто мне уже когда-то раньше приходилось рисовать их. Один, второй… Рунные письмена. Их использовали жители Хальфдана, а в нашей стране имелся собственный алфавит.

Завершив работу, я спохватилась, что сижу в одной лишь ночной рубашке, и поспешила привести себя в порядок. Переоделась в своё лучшее платье, сделала строгую причёску, из которой не выбивался ни один волосок. И, покончив с этим, сразу почувствовала себя увереннее. Теперь я была готова к новой встрече с Себастьяном де Россо, а также к знакомству с его бабушкой. И с баронессой де Кастеллано, кем бы она ни являлась.

— Пожалуйста, расскажи! — упрашивала герцога Виенна, но Себастьян лишь упрямо качал головой, очевидно, жалея, что проговорился. Эту мужскую особенность баронесса тоже знала. Почти все они лишь с виду суровые и неприступные, точно скалы, а на деле порой не меньше нуждаются в том, чтобы поговорить с кем-нибудь откровенно, чем женщины. — Но ты не мог не понимать, как твоя женитьба отразится на моей репутации при дворе! Ведь все видели нас вместе, каждый знал, что…

— Скажи честно — тебя волнует лишь твоя репутация? — отозвался собеседник. — Но почему ты тогда начала встречаться со мной? Могла бы выйти замуж во второй раз за одного из твоих поклонников и оставаться честной женщиной.

— Конечно же, нет! — придав себе оскорблённый вид, вскричала она. — Не только репутация! Ради тебя, во имя всего того, что между нами было, я готова переступить через неё так же, как уже сделала, став твоей. А теперь ты попрекаешь меня этим, — притворно всхлипнула Виенна, сделав вид, будто утирает слезинку. — Именно сейчас, когда я так слаба и пострадала ради того, чтобы встретиться с тобой, в последний раз поговорить наедине, обнять…

Промелькнула мысль, что её слова напоминали фразы из какого-нибудь сентиментального романа, однако, кажется, они произвели нужное впечатление. Герцогу следовало ощутить себя виноватым. Тот факт, что играть на чувстве вины легче, чем на каких-либо других человеческих эмоциях, баронесса недурно успела уяснить ещё в детстве, когда однажды упала с лестницы по вине хмельного отца. Проспавшись и осознав, что едва не погубил единственную дочь, он стал на всё готов ради неё. Даже на то, чтобы в своём завещании позаботиться о том, чтоб оставленное Виенне наследство не становилось собственностью её будущего супруга.

— Как вообще так вышло, что ты упала с коня? Ты приехала одна? Почему не в карете? — принялся расспрашивать Себастьян.

— Ах, это очень долгая история! — отмахнулась баронесса. — Конечно же, я отправилась в путь в карете, но та сломалась по дороге. Мне пришлось добираться дальше верхом, вместе с моим телохранителем.

— У тебя появился телохранитель? — с недоумением уточнил владелец замка.

— Не могла же я пускаться в опасное путешествие, не позаботившись о своей жизни! Столько злодеев развелось! Так и норовят ограбить, убить и обесчестить беззащитную женщину, душегубы!

— Ты хотела сказать «обесчестить и убить»?

— Я бы предпочла наоборот! — Виенну передёрнуло. — Ведь мёртвое тело уже ничего не чувствует.

— Что за ужасы ты говоришь, — поморщился герцог.

— Ты же не выкинешь меня на улицу?

— Нет. Обещаю, — заверил он. — Пока ты нездорова, можешь оставаться в замке. Но, пожалуйста, не рассказывай моей супруге и остальным, кто здесь живёт, о наших прежних отношениях. Мне жаль, что разочаровал тебя, но, поверь, едва ли наша семейная жизнь, стань мы супругами, оказалась бы долгой и счастливой.

— Как знать, как знать… — вздохнула баронесса, входя в роль мудрой и понимающей женщины. — Но неужели мне придётся спать на диване? Мне даже не предоставят достойную моего положения спальню? И мне нужна личная горничная! Моей камеристке пришлось вернуться обратно из-за сломавшейся кареты!

— Я распоряжусь, чтобы приготовили уютную комнату, но, боюсь, только завтра, эту ночь тебе придётся провести здесь. Горничную пришлю незамедлительно. Одна из них разбирается в народной медицине. А что твой телохранитель? Он может ночевать со слугами?

— Пожалуй, — пробормотала Виенна, снова размышляя над тем, как бы устроить жене герцога адюльтер. — Но пусть с ним обращаются соответствующе. Он воин, а не конюх!

— Я это учту. А сейчас доброй ночи! Если ты не сможешь утром выйти к завтраку, еду будут приносить к тебе в комнату, — добавил собеседник, направляясь к двери.

— И ты не поцелуешь меня на ночь?

Себастьян со вздохом обернулся.

— Прости! Я совсем запамятовала, что… Ах, сейчас я действительно понимаю, как горька судьба моей дорогой подруги Иларии!

— Но ведь король холостяк.

— Ты не слышал? У него появилась невеста. Нашей королевой будет уроженка Хальфдана!

— Интересно. Что ж, поговорим завтра, и ты сможешь рассказать мне все придворные новости. А сейчас уже очень поздно.

— Ты идёшь к ней? — обиженно надула губы баронесса.

— Нет. Ей тоже нужно перевести дух. Вы обе проделали долгий путь.

«Слишком долгий, — подумала Виенна, когда герцог де Россо вышел из комнаты, и попыталась перевернуться на бок, но нога заболела сильнее. — Как бы в самом деле не охрометь… Тогда Себастьян со мной до конца жизни не расплатится».

Когда пришла сведущая в лекарственных травах и методах горничная, выяснилось, что у баронессы всего лишь сильный ушиб, так что хромота ей не грозит. Поскольку сменной одежды у Виенны не имелось, пришлось переодеться в чистую сорочку прислуги, сшитую из грубого домотканого полотна, пока её собственное платье и бельё унесли, чтобы постирать. Такого позора ей ещё не приходилось переносить, и счёт к герцогу только пополнился.

Перед тем, как покинуть комнату, я подошла к окну, чтобы при свете дня взглянуть на открывающийся из него вид. У меня захватило дыхание от ощущения того, насколько же удивителен и огромен мир, в котором протекала моя жизнь. Передо мной простирались леса и равнины, вдали почти сливались с небом горные пики. Дикая первозданная природа. Одиночество и свобода.

Но, напомнила себе я, здесь, в замке, дело обстояло не совсем так. Он полон людей. Сам герцог, его бабушка, друг-колдун из Хальфдана, а ещё целый штат прислуги. И я сама. И баронесса, которую он едва ли выпроводил прочь в столь позднее время.

Когда я вышла из комнаты, гадая, не заблужусь ли, первым делом наткнулась на одну из вчерашних горничных.

— Вы уже проснулись, ваша милость! — поклонившись, воскликнула она. — В столовой уже накрывают к завтраку. Вас проводить?

— Хорошо, — согласилась я, надеясь, что скоро смогу привыкнуть к тому, как меня здесь называют.

Девушка не только превосходно ориентировалась в хитросплетениях замковых коридоров, но и была на редкость говорливой. В обители подобную склонность к пустословию наверняка осудили бы, но для меня болтушка оказалась настоящей находкой. Шагая вслед за ней, я вслушивалась в её речи, из которых немало узнала про тех, с кем мне в самое ближайшее время предстояло познакомиться.

— Бабушка герцога очень сурова, — жаловалась прислуга. — Чуть что не по-ейному, сразу замечает. И смотрит так, словно бы заморозить хочет одним только взглядом!

— Сколько ей лет? — полюбопытствовала я.

— Много. Никто точно не знает. Может, даже она сама, — хихикнула в кулачок девушка.

— А что ты скажешь про друга герцога де Россо?

— Господин колдун? О, он ужасно хорош собой! — мечтательно протянула она. — Красив не нашенской красотой, но просто загляденье. Особенно когда они с хозяином тренируются, а мы тайком подглядываем. Ой! — спохватилась собеседница, боязливо посмотрев в мою сторону. — Пожалуйста, не выдавайте меня! Я вам и так уже лишнего наговорила!

— Не бойся, не выдам, — заверила её я. — Я ведь никого, кроме самого герцога и его поверенного, здесь пока ещё не знаю. А потому эти сведения очень важны для меня.