Король Сильвано и королева Доротея больше всего боялись того, что в девочке проявятся способности к колдовству. Совместно они приняли решение держать её не в столице, подальше от досужих сплетен, вездесущих ушей и любопытных глаз придворных. Заявив, будто у малышки слабое здоровье, они спрятали её в доме в лесу, но понимали, что всегда так продолжаться не может.

Тем временем наладились отношения с Хальфданом и, посоветовавшись, родители надумали отправить дочь туда. С семейной парой — опекунами, которые стали бы её приёмной семьёй и воспитали бы как собственное дитя. Но обставить всё решили так, чтобы принцесса считалась мёртвой. В условленный час наёмники подожгли дом в лесу, пока сами король с королевой, чтобы не вызывать подозрений, находились в столице. Слуг убили — чтобы никто впоследствии не проболтался.

Королевскую дочь должны были немедля забрать из леса и отвезти в Хальфдан те самые опекуны, но что-то пошло не по плану. То ли их лошадь по дороге захромала, то ли сами приболели в пути. Однако они задержались, а к тому времени, когда прибыли на место, девочки там уже не оказалось.

Официально принцессу объявили погибшей при пожаре. По всей стране провозгласили траур. Тогда я ещё ничего не знал, а, услышав новость, остался равнодушен, как почти ко всему, что происходило в мире.

Позже королевской тайной службе удалось выйти на её след. Выяснилось, что некие сердобольные люди, проезжавшие мимо того леса, нашли её и отправили на воспитание в обитель. А ещё — что она ничего о себе не помнит.

Та пара, которая собиралась взять с собой девочку, уже уехала в Хальфдан, а искать новых доверенных людей, готовых навсегда покинуть страну, после объявленного траура оказалось бы рискованно. Король и королева пришли к выводу, что потеря памяти стала благом для их дочери, и решили обратиться за советом к тому, кто знал и любил Сигрун при жизни, то есть ко мне. Рассказав правду, они разделили со мной тайну и ответственность, и я поверил им.

Вместе мы решили, что пока оставим всё как есть. Пускай девочка растёт в отдалённой от Лиарнесса обители. Может быть, со временем она вовсе и не станет колдуньей, ведь тело-то у неё не хальфданки, а уроженки нашей страны. Но упускать её из виду нельзя, и о дальнейшей судьбе принцессы следует позаботиться. Обитель подыскивает воспитанницам мужей, так почему бы не договориться о будущем браке заранее? Решение напрашивалось само собой. У меня рос сын, который впоследствии мог жениться на ней и хоть немного загладить мою вину перед Сигрун.

Так я написал эти два письма. С настоятельницей обители связывался тоже я. Заплатил её и попросил, чтобы твою будущую невесту не показывали другим мужчинам.

Теперь вы уже женаты, и, если ты читаешь моё письмо, значит, что-то случилось. К Лилиан вернулась память? Или колдовской дар всё же проявился? В любом случае, я прошу тебя позаботиться о ней. А, если потребуется, показать письмо королю Арнальдо — его и второй лист бумаги, который ты найдёшь в этом конверте. Он подписан его родителями и подтверждает каждое моё слово. Наследник престола даже не знает, что его сестра жива, ведь мы поклялись унести эту тайну с собой в могилу и никому не раскрывать её, если не заставят сложившиеся обстоятельства.

Полагаю, так и произошло. Если способности хальфданской девушки Сигрун, перешли к принцессе, тебе нужно попытаться понять и смириться с этим. И, оказавшись в том же положении, в котором когда-то был я, принять другое решение.

Моё здоровье становится всё хуже, так что едва ли я доживу до твоей свадьбы. Однако мне почему-то кажется, что даже с душой Сигрун маленькая Лили — новый человек. Ведь у неё будет свой опыт и собственные суждения, которые прибавятся к тем качествам, что уже присутствуют в ней с появления на свет.

Возможно, тебе нелегко окажется осознавать, что твоей жене даны такие силы, которых нет у тебя. Но знай, сын мой, что тебе доступно другое волшебство — любовь. Она сильнее сословных предрассудков, козней врагов и любых сомнений, что могут поселиться в твоём сердце. И, если ты действительно всей душой полюбишь эту девочку, на что я очень надеюсь, не отпускай её. Заботься о ней, оберегай и защищай, как величайшее в мире сокровище.

Ты обещаешь мне?»

Себастьян не знал, сколько прошло времени. В комнате стояла тишина, а герцог сидел за столом, сжимая в ладони отцовское письмо. Пытаясь понять, свыкнуться с мыслью о том, как много он не знал об Арманде де Россо, королевской семье и собственной жене.

Теперь ему стали понятны загадочные слова гианы. Дух самой природы, она знала всё. И о том, что человеческая жизнь может оказаться не первой, и о том, что его отец смог жить дальше, потеряв обеих женщин, которых любил.

Вот только жил он недолго и несчастливо.

Словно встрепенувшись, герцог де Россо поднял взгляд к окну, за которым сгущались вечерние сумерки. Нужно найти Лилиан! И теперь он, кажется, знал, где её искать.

Раздался торопливый стук в дверь, и в комнату заглянула одна из горничных.

— Ваша светлость, в замке пожар! — воскликнула она. — Прошу вас, поспешите! Скорее же!

Себастьян бросился за ней. Горничная побежала по лестнице вниз, в одно из отдалённых подсобных помещений. Однако, несмотря на её слова, особой суеты он в коридорах не заметил.

— И это вы называете пожаром? — скептически осведомился герцог де Россо, глядя на тлеющие на каменном полу гусиные перья и сухие осенние листья.

— Ох, я так испугалась, ваша светлость, так испугалась, когда увидела, что отсюда дым валит! — запричитала девушка. — А у страха глаза велики! Наверняка Луиджи всё устроил, мелкий негодник!

— Впредь попрошу не беспокоить меня по таким пустякам, — произнёс он, морщась от запаха жжёных перьев. Не зря именно с его помощью потерявших сознание людей приводили в чувство. — Тут вы и сами можете разобраться, а доложить следовало не мне, а экономке.

— Простите… — опустила глаза горничная, заливаясь краской.

Герцог направился обратно в комнату поверенного. Миновал коридоры, лестницы. И… замер на пороге, увидев лежащую на полу Ортензию де Россо. В руке она сжимала письмо, которое он второпях оставил на столе. Когда Себастьян кинулся к ней, её ресницы слегка дрогнули.

Жива!

Её перенесли в спальню, переодели в ночную рубашку. Слугу отправили за лекарем. Герцог, в такие минуты особенно остро чувствуя собственное бессилие, сидел у постели больной.

— Ты ведь останешься со мной?.. — слабым голосом спросила она, когда он коснулся её пальцев. Бабушка всегда казалась ему крепкой, несгибаемой. Она вырастила его, железной рукой управляла большим хозяйством. Но, видимо, потрясение, вызванное письмом, оказалось для неё слишком сильным. Должно быть, историю с пожаром тоже выдумала Ортензия и подослала молоденькую горничную, чтобы заставить его отлучиться, а в это время заглянуть в бумаги, которые он изучал в комнате поверенного.

— Я останусь, — склонившись к ней, ответил Себастьян. — Не волнуйся. Конечно же, я буду рядом.

— Уехал?! Что значит… — вспыхнула Виенна, получив известие о том, что герцог де Россо отбыл из столицы в свой родовой замок. А ведь накануне она посылала к нему слугу, предлагая встретиться, и Себастьян ей отказал.

— Слышал, он повсюду разослал своих людей, чтобы искали его супругу, — проговорил Валерио Манчини, который и принёс ей эту новость. Главный придворный сплетник всегда знал всё обо всех. Но о том, почему Лилиан уехала, ему неизвестно, и рассказывать баронесса де Кастеллано не собиралась.

— Убирайся! — приказала она, и Манчини, пожав плечами, скрылся.

Неужели всё пропало? Неужели её план выдать королевского бастарда за дитя герцога провалился? И всё из-за безродной девки, которая даже на расстоянии мешала ей!

— Если я не выйду замуж, то я не хочу этого ребёнка, не хочу, не хочу! — в ярости выкрикнула баронесса, швыряя попавшуюся под горячую руку вазу в зеркало. По стеклу разбежались трещины. Во все стороны брызнули осколки.