А ведь у них с Лили даже не было настоящей свадьбы. Они всего лишь подписали необходимые бумаги, каждый отдельно. А затем она приехала в замок, где в честь их женитьбы так и не устроили празднество, не созвали гостей, и молодожёны так и не открыли первый танец в пустовавшем бальном зале.

Торопясь пройти мимо веселившихся людей, чьё праздничное настроение столь резко дисгармонировало с его тревогой, Себастьян пообещал себе, что, когда Лилиан найдётся, он непременно распорядится организовать для них свадебный пир. Пусть ей уже не положено надевать белое платье и символизирующую невинность девушки фату, неважно. Главное, что теперь клятвы, которые традиционно произносят брачующиеся, из его уст прозвучат со всей искренностью, на которую он только способен.

Янис, как и Гаттини, предложил сопровождать его, но герцог отказался. Он попросил хальфданца оставаться в столице в надежде, что Лили может вернуться. Дворец и общество придворных ей не пришлись по душе, однако городской особняк, как и замок де Россо, являлся домом, где её ждали.

Уличные музыканты, которых наняли развлекать гостей на свадьбе, затянули песню, слова которой достигли ушей Себастьяна, на несколько мгновений заставив его остановиться и прислушаться.

Где ты, моя весна? Радость моя и боль.

Снятся твои глаза, даже когда не сплю.

Слышу твои шаги в отзвуках за окном.

Где ты, моя любовь? Пуст без тебя мой дом.

Небо в сто раз синей, если со мною ты,

А без тебя всё мрак, и не цветут цветы.

Где ты? Вернись скорей, счастьё моё и свет.

Тщетно молю богов мне подарить ответ.*

Незатейливая слезливая песенка, в которой говорилось о тоске влюблённого, с точностью отражала его мысли. В очередной раз напоминала о том, что он потерял после того, как пропала Лилиан. Как напоминали улицы, по которым они проходили вместе. Как напоминали платья, хранящие её запах. Герцог де Россо ускорил шаг, уходя всё дальше от праздной толпы, но песня ещё долго летела за ним, бередя душу.

А на следующее утро, кратко уведомив короля Арнальдо о том, что ему придётся уехать, он отправился в дорогу. Накануне вечером приходил посыльный от баронессы де Кастеллано — она просила его нанести визит в её столичный особняк — но Себастьян передал в ответ записку с отказом. После того недавнего случая, когда Виенна неожиданно оказалась в отведённой ему спальне во дворце и решила напомнить о былом, видеть её не хотелось, а уж сейчас, когда Лили, возможно угрожала опасность, он и вовсе не желал тратить время на встречи с бывшей любовницей.

Если бы герцог раньше знал о том, как могут осложнить жизнь подобные связи… Но молодая кровь требовала своего, и, разумеется, у него имелись нормальные мужские потребности, а прибегать к услугам продажных женщин, как порой делали его неразборчивые знакомые, не хотелось. Уже тогда Себастьян знал, что после достижения Лилиан совершеннолетия им придётся пожениться, и нежелание баронессы повторно связывать себя узами брака лишь сыграло на руку им обоим. Кто мог предположить, что необременительные отношения, которые он пытался разорвать со всей возможной деликатностью, приведут едва ли не к преследованию с её стороны? Даже теперь, когда она стала королевской фавориткой!

Герэльский тракт заслуженно пользовался дурной славой, потому дорога оказалась безлюдной. На пути не встретилось ни карет знати, ни крестьянских телег. Погоняя жеребца, герцог спешил поскорее оказаться в замке, стараясь не думать пока о том, что он прочтёт в письме, когда его конь вдруг обо что-то споткнулся. Наезднику удалось не упасть, он спешился, успокаивая животное, огляделся по сторонам и вдруг услышал впереди громкие женские крики. Первым порывом было броситься на помощь. Себастьян привязал коня к дереву и направился в ту сторону, откуда раздавался звук. И, лишь ощутив сильный удар сзади, падая в темноту, успел подумать, что угодил в расставленную ловушку, даже не успев воспользоваться лежащим в кармане колдовским артефактом.

*Стихи автора.

Головная боль потихоньку отпускала, как будто разжимался невидимый кулак. Получилось немного осмотреться. Теперь герцог, который неловко полусидел, опираясь на крепкий древесный ствол, видел склонившиеся над ним нижние ветви облетающего осеннего дерева, которые почти касались его лица. А вот людей пока не видел, только слышал. И новый голос, вторгшийся в разговор двух первых, явно принадлежал его заклятому врагу — Уго Карлуччи, главному среди культистов.

— Ба, кто это у нас здесь? Никак герцог де Россо? Старый знакомец! И куда же вы так торопились? — с сарказмом осведомился их предводитель, подойдя ближе и наклоняясь над пленником. Лицо мужчины пересекал безобразный шрам, который Себастьян же ему и оставил. Однако льнущую к Уго женщину в платье с большим вырезом его уродство, судя по всему, ничуть не смущало.

Видимо, она и кричала. Ловушка для одинокого путешественника. Наверняка они даже не подозревали, что им окажется тот, кому им и без того давно хочется стереть с лица земли.

Герцог пошевелился. Его обезоружили, но пока не обыскивали. Артефакт, по виду напоминающий невзрачный кусочек глины, оставался в кармане. А в сапоге прятался нож. Вот только пока дотянуться до них ни малейшей возможности.

Себастьян понимал, что поступил опрометчиво, когда в одиночку отправился в замок по Герэльскому тракту. Уж кому другому, как не ему, знать об опасности этого пути! Но по окружной дороге в два раза дольше. Что же касается сопровождения, то своих надёжных людей он уже разослал на розыски Лилиан, а искать наёмников было некогда. К тому же, он и не подозревал, что фанатики, которых разогнали не так давно, успели подтянуть новые силы.

Кем они являлись? Обезумевшими от горя братьями, мужьями и сыновьями казнённых по обвинению в колдовстве женщин? Или расчетливыми негодяями, действительно считающими, будто смогут свернуть с престола короля Арнальдо? Уверенными, что у них получится держать в страхе суеверных людей. Или же среди сей разношёрстной братии имелись и те, и другие?

— Я слышал, вы недавно женились, — продолжал глумиться Карлуччи. — И где же супруга? Мои ребятки не отказались бы с ней поразвлечься.

Герцог скрипнул зубами. Попытался повернуть голову и застонал от тут же напомнившей о себе боли. Промелькнула мысль, что пока с ним поступали почти милосердно. Всего лишь ударили, чтобы заставить потерять сознание, а затем связали по рукам и ногам. Но не били и не пытали.

Почему-то данное открытие не так уж и порадовало. Почти наверняка оно означало, что для герцога де Россо, который, неся службу королю и стране, не первый год боролся с желающим возродить колдовство культом, фанатики задумали что-то особенное. В прошлый раз они едва не убили его, но и их собственные ряды понесли немалые потери.

— Пусть он покамест поваляется здесь, а нам надо готовиться, — подтвердил его подозрения Уго Карлуччи. — На этот раз всё должно получиться. Да неужто какой-нибудь демон, привлечённый нашей жертвой ему, откажется от моей девочки?

Его спутница угодливо захихикала. Себастьян поморщился от нового витка боли при следующей попытке пошевелиться. Под «девочкой», видимо, имелась в виду размалёванная вульгарная особа, которую культисты надеялись сделать колдуньей посредством, как принято считать, нечестивой связи с демоном, а вот роль жертвы явно уготовили герцогу. Можно даже предположить, что именно они собирались с ним делать. К примеру, уложить на алтарь и выпустить всю кровь.

Как бы то ни было, при свете дня такие дела не делались. Им наверняка требовалась ночная тьма, свечи, то есть подходящая обстановка. Значит, у него ещё остаётся время до того момента, на которое запланировано принесение пленного в жертву. И этим временем следует распорядиться с умом. Пока они готовятся к ритуалу, ему нужно найти способ сбежать.

Артефакты, изготовленные Янисом, действовали безотказно, но, увы, даже сам северный колдун не сумел бы применить их лишь силой мысли. Чтобы повергнуть неприятелей в паническое бегство, требовалось стиснуть предмет в ладони и произнести несколько слов на хальфданском. К счастью, Себастьян помнил их наизусть.