«Вот она истинная причина, почему японцы почти двести лет прятались от других народов! Боялись снова взглянуть в зеркало».

Так или иначе, но проникнуть в органы местной власти, в Японии у людей Реки не получилось. В Макао — получилось, в Гонконге — получилось, в Сан-Франциско — тоже. В Японии чиновники только поджимали губы и не брали подношение. Пришлось поступить по-другому.

В Японии людям Реки должны были помочь иностранцы. Ливэй видел, что Япония безнадежно отстала от всего остального мира. Очень скоро она станет колонией либо Британии, либо Америки. Люди Реки всегда ставили на слабых. Их дешевле купить, им легче помочь стать сильными.

В Японии американцы были слабыми. Британцы уже несколько лет назад построили свое поселение, а сейчас готовились заключить договор, который крепко свяжет Японию и Великобританию.

«Не страшно,» — подумал Ливэй. — «Побеждает не тот, кто быстрее выстрелит, а тот, у кого стрела попадет точно в цель!»

Британцы были первыми, но Америка ближе к Японии. Это преимущество с каждым днем будет, капля за каплей, падать на чашу весов соседей-американцев. Это, в конце концов, перевесит скоропалительное могущество Британии.

Важный человек в американской миссии, в Японии просит добыть письмо британского генерального консула к гонконгскому губернатору. Американец предполагал, что в нем идет речь о согласовании действий британских властей в этом регионе. Губернатор Гонконга был в Коулуне, а курьер, у которого надо было забрать письмо здесь, в Гонконге. Надо было действовать быстро, не привлекая лишнего внимания.

«Скрытность. Преданность. Идти до конца,» — с улыбкой подумал Ливэй. Этот девиз помогал людям Реки находить верную дорогу все эти годы. Эта дорога должна привести их к тому, что династия Цин рухнет, и ее место займет династия Мин.

«Или кто-то другой,» — неожиданно для себя подумал Ливэй. — «Что за чудесный день сегодня?!»

Но письмо было еще у курьера и его предстояло забрать. Однако, это было как раз не сложно. Для таких поручений у Ливэя был опытный и проверенный человек.

Не успел Чжан Сю вернуться на берег и проводить нового предводителя пиратов к учителю, как его ждало новое задание. Но Сю только обрадовался этому. Долгое бездействие во время плавания из Америки порядком надоело ему. Кроме того, новое поручение означало, что учитель в нем нуждается. Это было приятно.

Настроение Сю резко изменилось, когда он узнал имя курьера. Судьба упорно толкала его к этому англичанину. Зачем? Чтобы Сю задал свой вопрос? Почему этот англичанин отпустил их тогда? Но какое дело судьбе до этого?

Сю вышел от учителя, сделал несколько дыхательных упражнений и призывно махнул носильщикам. Следовало действовать быстро. Почему? Так сказал учитель. Надо было перехватить письмо, пока оно не попало к гонконгскому губернатору.

«Но судьбу не опередишь,» — вдруг подумал Сю.

Впервые за много лет ему не захотелось выполнять поручение учителя. О чем-то таком когда-то говорил отец. Высшее просветление.

«Нет, не может быть,» — подумал Сю. — «Не было ни медитации, ни правильно выполненных форм.»

Сю отбросил ненужные мысли и дальше действовал, как всегда: быстро и ловко.

Он быстро добрался до нужной гостиницы. Нашел человека Реки, который работал там. Тот ответил на все вопросы. Сю ловко забрался на второй этаж, на нужную лоджию. Хитрым ключом открыл дверь. Прошелся по комнатам. Нашел чемодан. Большой, потертый, стянутый крепкими ремнями. Именно в таких европейцы хранят все ценное. Десять ударов сердца, и поручения учителя будет выполнено.

— Что вы здесь делаете? — по-английски сказали за спиной.

Сю обернулся. Какой-то мальчик, европеец. Пешка, ничего не стоящая, на шахматной доске. Укол ножом и пешки нет. Сю подскочил к мальчишке.

Но судьба распорядилась по-другому.

— Стойте! — снова голос за спиной и снова по-английски.

Сю обернулся. Мальчишку он прижимал к себе, а нож — к его тонкой шее.

В двери, на пороге комнаты стоял англичанин, Деклер. В его руке был револьвер. Он был направлен на Сю.

— Не делайте этого, — сказал англичанин.

Сю смотрел в его лицо и впервые за много лет не мог понять, что у него на уме. Вот эта тень, спускающаяся со лба, говорит о том, что этот человек опытный убийца, и что он будет стрелять и обязательно попадет. Но наклон головы чуть вбок утверждал обратное. Этот человек никогда не нажмет на спусковой курок, либо нажмет, но слишком поздно. Поэтому Сю решил договориться.

— Мне нужно письмо, — сказал он. — И никто не пострадает.

Англичанин был тем человеком, которому Сю меньше всего хотел бы сделать что-то плохое.

— Мне нужен ключ, — продолжил Сю.

— Не нужен, — сказал англичанин. — Письмо у меня в кармане. Уберите нож.

— Положите револьвер и письмо на пол.

Англичанин достал из внутреннего кармана пиджака письмо, опустился на одно колено и положил на пол и револьвер, и письмо.

— Теперь отойдите от двери, — приказал Сю.

Они стали медленно двигаться. Англичанин — от двери, Сю — наоборот, к выходу. Так Сю вместе с мальчишкой оказался около открытой двери. Сю поднял с пола сначала письмо, а потом револьвер.

«Теперь толкнуть мальчишку вперед, к англичанину и сразу уйти».

Мир вокруг тек спокойно и плавно. Ни мысли, ни действия Сю не нарушали его безмятежность. Но англичанин этого не видел и зачем-то закричал:

— Нет!

Тут же кто-то словно толкнул Сю в спину. Линии мира заколыхались, сломались, замерцали разноцветными искорками. Затем пришла боль, а из горла сам собой выскочил сгусток крови. Сю обернулся и увидел стоящую перед ним женщину. Ее он видел вместе с англичанином в лодке утром. Именно она сейчас причинила ему боль. Револьвер, который Сю все еще держал в руке, успел два раза взорваться выстрелами. А затем Сю упал на спину, ровно, как срубленное дерево. Молнией полоснуло по всему телу болью, а потом пришла безмятежность.

«Это мир вокруг успокаивается,» — подумал Сю.

Он все понял. Он не должен был выжить тогда, двадцать лет назад. В тот раз судьба допустила оплошность, а теперь все исправила. Именно для этого она снова свела его с англичанином. Осознание произошедшего, его неотвратимости словно покрывало опустилось на Сю. Он выдохнул и умер.

Когда Вера со стилетом в руке появилась за спиной китайца, я только и успел, что крикнуть «Нет».

Вера, словно на тренировке в каюте «Звезды Востока», с шагом правой ногой, выбросила руку со стилетом вперед. Китаец дернулся, выронил нож, который держал у горла Генриха, и стал медленно поворачиваться к Вере. Я бросился к ним, но не успел. Китаец два раза выстрелил, и у Веры на груди появилось два бурых пятна. Я успел только подхватить ее падающее тело и уложить на пол. Раны на груди быстро набухали кровью, а бурый цвет сменился на ярко алый. Кровь появилась и на губах Веры.

— Жизнь… за жизнь, — еле слышно проговорила она.

Кровь уже окрасила ее губы и стала тонкой струйкой стала стекать на щеку.

— Обещаешь? — Это слово я больше понял, чем услышал. И я, и Вера знали, о чем все это.

— Обещаю, — сказал я, и тот же момент глаза моего солнца словно потухли, а ручеек крови на ее щеке прекратил свой бег.

Я стоял на коленях над неподвижной Верой. В коридоре стали появляться какие-то люди, сзади рыдал Генрих. Рядом с Верой валялось злополучное письмо. Сургуч, скреплявший конверт, сорвался. Сам не знаю зачем, я потянулся за письмом и открыл его. В нем был только лист совершенно белой бумаги. Я снова посмотрел на Веру, и слезы сами полились из моих глаз.

Моя растерянность длилась недолго. Я вдруг подумал, что Вере неудобно так лежать. На полу, без подушки и в луже крови.

Я вытер слезы и стал с силой дергать за шнур у двери, заставляя где-то там верещать звонок. Остановился только тогда, когда увидел стоящего передо мной китайца, испуганно глядящего на меня.