— Ладно, тогда я пойду, — сказал Маккелан-старший. — Отправление завтра в два тридцать. Мне будет приятно, если ты придешь.

— Я буду, — подтвердил Грег.

Домой Грег вернулся около пяти часов вечера. Вместе с Эмили они поужинали. Жена почувствовала внутреннее напряжение мужа и не задавала никаких вопросов. Ужин прошел молча.

После ужина Грег, тут же в столовой, расположился в кресле и закурил сигару. Он не знал, как начать разговор с женой.

— Как прошел день? — не выдержала Эмили.

— Хорошо, — сказал Грег. — Отец уезжает в Европу.

— В Европу? Зачем?

— Какие-то старые инвестиции.

Они снова замолчали. Поднятая тема оказалась неудачной. Развить ее не получилось ни Грегу, ни его жене. Наконец, Грег решился.

— Эмили, дорогая, — спросил он. — Ты как-то помогала мне отправить телеграмму. Помнишь?

— Телеграмму? — сделала удивленное лицо его жена. — Нет, не помню.

Ответ Грегу не понравился. Не так часто Эмили бывала на телеграфном пункте, чтобы не запомнить этот факт. На душе стало тревожно.

— В тот день ты принесла мне булочки, — сказал Грег.

— Я часто приношу тебе булочки, — ответила жена.

— Да, но в тот день я подготовил телеграмму мисс Одли, а ты вызвалась мне помочь ее отправить.

— Да? — рассеяно спросила Эмили. — Ах, да, я вспомнила. Что-то случилось?

— Случилось, — сказал Грег. — Боюсь, что при отправке телеграммы произошла какая-то путаница. Ты не читала текст телеграммы?

Эмили рассмеялась.

— Зачем мне это? — сказала она. — Я отдала твой листок телеграфисту, расплатилась и ушла.

— А мой листок? Он у тебя сохранился?

— Как же он у меня может сохраниться? — сказала Эмили. — Я же отдала его.

Жена Грега задумалась.

— Извини, дорогой, — сказала она и вышла из комнаты.

Грег понял, что расспрос жены ничего не дал. Надо было сразу идти на телеграфный пункт и спрашивать там. Миссис Гановер что-то говорила про то, что они хранят бланки телеграмм, заполненных отправителями. Возможно и его листок с текстом телеграммы сохранился. Он завтра сам туда отправится и все выяснит. Если телеграфисты ничего не напутали и текст телеграммы правильный, то придется рассматривать версию, что у мисс Одли повредился рассудок.

Грег поднялся из кресла и прошел в спальню, чтобы снять пиджак и одеть домашний халат. В спальне рядом с кроватью стояла Эмили. На небольшом столике лежала ее раскрытая сумочка. Ее содержимое было в беспорядке вывалено на кровать. Эмили рвала какую-то бумагу. У нее это плохо получалось. Видимо бумага была толстая.

«Как у нас в редакции,» — подумал Грег, а вслух спросил:

— Что ты делаешь?

— Ах, Грег, — Эмили всплеснула руками, сложила ладони лодочкой и прижала их к своим губам. Обрывки разорванного листка разлетелись по сторонам. — Я не виновата.

Еще не до конца веря той догадке, которая пришла ему в голову, Грег наклонился и подобрал один из разлетевшихся обрывков.

На нем его почерком было написано «путешествие». Он поднял еще обрывок. Его же почерк и слова «спокойно продолжайте».

Грег посмотрел на жену.

— Грег, милый, — со слезами в глазах сказала Эмили. — Я всего лишь хотела сберечь нашу семью.

— Луи, путешествие продолжается! Ты со мной?

После этих слов жизнь Евы превратилась в гонку. Она вспоминала их ленивые прогулки по Парижу, два благостных утра в доме Луи де Бриема, когда она беззаботно нежилась в постели, и приходила в бешенство. Сколько потеряно времени! Самое обидное, что винить кроме себя было некого.

Только сейчас, в купе поезда едущего до Бриндизи, Ева немного успокоилась. Поезд ехал безнадежно медленно, но бежать сзади и подталкивать вагоны, чтобы поезд ехал быстрее, было бессмысленно, все равно не получилось бы.

После визита этого Макса Ева всю дорогу оглядывалась по сторонам. Не следует ли он за ней?

«Конечно, следует,» — недовольно подумала Ева. Макс был одним из кандидатов, виновных во всех ее бедах и горестях, которые случились с журналисткой за последнее время.

«Так себе кандидат,» — призналась себе Ева. — «Просто помахал надо мной своею шляпой и сдул дурман, который окутал меня после знакомства с французом».

«Во всем виноват Луи!» — искоркой мелькнула в голове мысль, но тут же погасла. — «Ну да, «виноват» за то, что смотрит влюбленными глазами, но это даже приятно. Платье вот новое купил».

Ева огладило руками новое платье. В путешествие она отправилась с одним саквояжем. Тогда это казалось удобным, да и газетчики от этого пришли в восторг. Платье, которое на ней было раньше, за время путешествия потеряло свою былую привлекательность. Где-то помялось, где-то просто испачкалось. Его, конечно, можно было бы привести в порядок: постирать, высушить и отгладить. Так Ева и поступила бы у себя дома, в Нью-Йорке. Только, где этот Нью-Йорк? Где этот дом? Платье надо было сменить.

Как только Луи услышал, что она хочет купить новое платье, то сразу же загорелся этой идеей.

«Бедняжка,» — подумала тогда Ева. — «Видно ему было стыдно, что я такая замарашка».

В Париже Луи быстро нашел магазин готовой одежды, где Ева смогла выбрать себе новое платье. Немаркое, из темно-синей, тонкой, но плотной ткани, платье сидело на Еве отлично. Как она это поняла? По глазам своего спутника! Он, видимо, так обалдел от увиденного, что только и смог спросить:

— А как же старое платье?

— Бросила в примерочной, — небрежно сказала девушка.

— Но…, - начал Луи, но Ева оборвала его.

— Луи, скажи, ты видишь у меня какой-нибудь большой чемодан?

— Нет.

— Так куда же я буду складывать все это тряпье?

— Чемодан можно купить, — не правильно понял ее Луи.

«Он такой милый и забавный,» — подумала тогда Ева.

— Луи, я путешествую с одним саквояжем. Все это уже знают. Это…, - Ева задумалась. — Это — мой стиль, понимаешь?

Платье Еве нравилось, тем более что за него заплатил Луи.

«Ткань, конечно, тонковата,» — подумала Ева. — «Такое платье не согреет».

Но и она сейчас ехала не в Канаду, а в Африку, а там, говорят, жара. А будет холодно, всегда можно накинуть верное клетчатое пальто, которое сейчас отдыхало на крючке двери купе.

До Бриндизи, самой южной точки «итальянского сапога», ехать было двое суток и сидеть без дела не следовало. Ева постучала в стенку соседнего купе.

— Луи, ты не спишь? Луи?

— Нет, Ева, что вы?

По заспанному голосу француза Ева поняла, что так оно и было.

— Луи, заходи ко мне! Есть дело! — сказала она, поднялась с диванчика, подошла к двери и отодвинула задвижку. Задвижка была металлической и внушала уважение.

«Это хорошо,» — подумала Ева. — «А то вдруг у Луи снесет крышу».

Она представила, как у ее спутника будет сносить крышу и улыбнулась. Она обязательно подведет его к этому, но не сейчас. Чуть попозже.

Когда, минут через пять, Луи появился в ее купе, журналистка заявила:

— Луи, мне нужна твоя помощь, как местного жителя.

— ?

— Ну, чего тут непонятного? — улыбнулась Ева. — Ты же француз?

— Да.

— Значит лучше меня знаешь, как себя ведут французские разбойники.

— Только из газет, Ева. А зачем это вам?

— Мне надо написать статью, как в Париже меня похитили разбойники.

У ее спутника от услышанного стало такое удивленное лицо, что Ева расхохоталась.

«Он, наверное, посчитал, что пропустил что-то важное,» — подумала она.

— Луи, ну не будь таким наивным, — сказала Ева, когда отсмеялась. — Это всего лишь статья, и ты поможешь мне ее написать.

— Но это же будет неправдой! — сказал молодой человек.

— А ты думаешь, что в газетах пишут только правду? — сказала Ева. — Ты ошибаешься. Я-то точно это знаю!

— Но…, - не унимался Луи.

— Послушай, Луи, — прервала его Ева. — Ты что хочешь, чтобы я действительно попала в плен к вашим разбойникам, чтобы меня мучили и истязали, и только для того, чтобы я потом могла написать статейку в газету?