Тяжко вздыхаю, вспоминая прошлое. Перед глазами всплывают не самые приятные картинки.

– Долгая история, – бормочу тихо. – Тётя с дядей... постоянно твердили, что это пустая трата времени. Мол, надо учиться чему-то "земному", а не "фигнёй страдать".

Итен хмурится ещё сильнее и сердито поджимает губы:

– Вот уроды, – выпаливает он. – Извини за резкость. Но это реально фигово с их стороны.

Улыбаюсь и отмахиваюсь:

– Да забей. Дело прошлое.

Он тепло улыбается в ответ и нежно сжимает мою ладонь. В этот момент вдалеке показывается несущийся со всех ног Джейк в костюме Человека–паука. Обтягивающие красные лосины, синяя футболка с паутиной и шапка–маска, из–под которой видны только горящие глазёнки.

– Смотрите! – орёт он на всю улицу, замирая перед нами в героической позе: ноги на ширине плеч, грудь колесом, руки в боки. – Я готов надрать задницы всем злодеям!

Не могу сдержать смех, глядя на этот нелепый, но безумно милый прикид. Прохожие с улыбками оглядываются на мелкого "супергероя".

– Хорошо, Паучок, – киваю, давясь смехом. – Встань вон там, у фонтана, и замри в самой крутой позе!

Открываю альбом на чистом развороте, хватаю остро заточенный карандаш и начинаю быстро набрасывать контуры. Грифель так и летает по бумаге, оставляя кучу лёгких штрихов, которые постепенно складываются в очертания мелкой фигурки в супергеройском костюме.

Краем глаза замечаю, как Итен с искренним интересом пялится то на мой рисунок, то на моё сосредоточенное лицо.

– Как, получается? – шепчет он, стараясь не отвлекать меня от процесса.

Киваю, не отрываясь:

– Ага, вроде неплохо выходит. Джейк, повернись чутка вправо... Вот так, супер!

Он изо всех сил старается не шевелиться, изображая грозного супергероя. Полностью ухожу в рисование, отрешившись от всего вокруг. Время будто замедляется – остаются только белый лист и плавные движения карандаша. Мир сужается до кончика грифеля.

– Ещё долго? – вдруг нарушает тишину жалобный голос Джейка. – У меня нос жутко чешется! И комар укусил!

– Почти всё, супергерой, – подбадриваю его, не отрываясь от работы. – Потерпи ещё буквально пару минут.

Добавляю последние штрихи, прорисовывая мелкие детали костюма. Придирчиво изучаю получившийся рисунок, добавляя пару теней для объёма.

– Всё, готово! – объявляю торжественно. – Иди сюда, зацени свой портрет.

Джейк пулей подлетает ко мне, жадно вглядываясь в рисунок. Его глаза округляются от неподдельного восторга:

– Вау! Это же я! Настоящий Человек–паук! Можно я заберу рисунок? Пожалуйста!

– Конечно, забирай. Он твой.

Он цепко хватает листок, прижимая к груди обеими руками, словно величайшее сокровище.

– Спасибо огромное! Ты самая крутая художница в мире! Покажу маме!

И, не дожидаясь ответа, пулей улетает в сторону дома, только пятки сверкают. Мы с Итеном переглядываемся и заливаемся громким смехом.

– Гляди-ка, у тебя появился первый настоящий фанат, – со смешком подмигивает он. – Скоро весь город будет в очереди стоять за автографами.

– Надеюсь, он не попросит моей руки, – хихикаю, представив эту нелепую картину.

– Эй, полегче! – шутливо хмурится Итен. – А как же я тогда? Разобьёшь моё бедное сердечко!

Чмокаю его в щёку и ласково улыбаюсь, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее.

– Уф, отлегло, – выдыхает он с притворным облегчением, прижимая руку к груди. – Пошли, угощу тебя мороженкой за твои художества. Заслужила!

Встаём и неспешно топаем по вечерним улочкам. Чувствую себя невероятно счастливой и лёгкой, будто воздушный шарик. Кажется, ещё чуть-чуть – и улечу в ночное небо. Берём мороженое и топаем дальше. Оно приятно холодит язык, оставляя сладкое послевкусие.

– Может, зайдём куда-нибудь посидеть? – предлагает Итен, кивая на мигающие неоном вывески ближайших кафешек. – Возьмём чего-нибудь вкусненького.

– Давай, – соглашаюсь.

Заходим в маленькое, уютное кафе. Приглушённый свет, мягкие диванчики, ненавязчивый трек – всё располагает к отдыху после прогулки. Плюхаемся за столик в углу.

– Что будешь? – спрашивает Итен, листая меню.

– Хм, даже не знаю. Может, горячий шоколад?

– А я, наверное, кофе возьму.

Официантка приносит наш заказ, и мы начинаем трещать о прошедшем дне, планах на завтра и всякой ерунде. Вдруг музыка стихает, и раздаётся голос ведущего:

– А сейчас, леди и джентльмены, начинается наше еженедельное караоке! Кто первый выйдет на сцену и споёт для нас?

Застываю, шокировано таращась. Во рту мгновенно пересыхает:

– Ты знал, что здесь караоке?

Он мотает головой, но в его глазах зажигается задорный огонёк:

– Не-а, но это же круто! Давай споём!

– Чего? Ну уж нет! – паникую, чувствуя, как сердце заходится. – Я боюсь петь на людях...

– Да ладно тебе, – он берёт меня за руку, пытаясь приободрить. – Это же просто прикол, развлечение.

– Итен, я... я не умею петь, – сглатываю ком в горле. – И вообще, все будут пялиться, обсуждать потом...

Старые тараканы и комплексы, которые, казалось, остались в прошлом, снова накрывают меня с головой удушливой волной.

Итен смотрит на меня внимательно, чуть хмурится:

– Да ладно тебе, это ж просто развлечение.

– Не, не могу, – бормочу, пряча глаза. – Все эти люди... Будут смеяться надо мной, судачить...

– Луиза, – мягко произносит он. – Посмотри на меня.

Нехотя поднимаю взгляд. Он серьёзен:

– Слушай, тут никто не будет над тобой смеяться. Всем по барабану, как ты поёшь. Люди сюда пришли оттянуться и повеселиться, а не других критиковать.

– Но...

– Никаких "но", – он слегка сжимает мою ладонь. – Расслабься и забей на окружающих. Они того не стоят, чтобы так париться. Пой для себя, для кайфа.

Его слова потихоньку доходят до меня, вытесняя панику. Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– И вообще, – добавляет Итен с ухмылкой. – Если что, я всегда могу замутить движуху. Ну типа, кофе на себя опрокинуть или припадок изобразить. Отвлеку внимание на себя.

Не могу сдержать смешок:

– Ты гонишь?

– Нет, – он корчит супер–серьёзную мину. – Я ради тебя на всё готов.

Его шуточки окончательно снимают напряжение. Плечи расслабляются, и страх отступает.

– Ну что, рискнём?

Смотрю на него, на его искреннюю улыбку и поддержку во взгляде.

– Хорошо, – выдыхаю.

Мы подходим к стойке с каталогом песен. Пальцы чутка дрожат, пока я листаю страницы.

– Выбери, что-нибудь знакомое, – советует Итен. – Так проще будет.

Киваю, пробегая глазами по названиям. И вдруг натыкаюсь на трек, который обожала в детстве, слушала втихую, пока не слышали дядя с тётей. "Love Story" Тейлор Свифт. Сердце замирает.

– Вот эту, – тыкаю пальцем.

Итен кивает. Мы говорим ведущему о выборе, и он объявляет:

– А сейчас на сцену приглашается... Луиза! Она споёт для нас "Love Story"!

Ноги как будто ватные, когда поднимаюсь по ступенькам. Яркий свет бьёт по глазам. Беру микрофон, чувствуя, как трясутся руки. Звучат первые аккорды. Делаю глубокий вдох и начинаю петь:

"We were both young when I first saw you..." ¹

Голос дрожит и срывается. Сердце колотится как бешеное. Краем глаза замечаю лица зрителей, и накатывает паника. Но вдруг встречаюсь взглядом с Итеном. Он улыбается и показывает большой палец. Его поддержка придаёт сил. Закрываю глаза, отключаясь от всего вокруг. Есть только я и музыка.

"Romeo, take me somewhere we can be alone..." ²

С каждым куплетом голос становится увереннее. Погружаюсь в знакомую мелодию, позволяя ей нести меня. Открываю глаза и вижу, как люди в зале начинают покачиваться в такт. Кто-то даже подпевает.

"Romeo, save me, they’re trying to tell me how to feel..." ³

К моменту припева я полностью растворяюсь в песне. Забываю о страхах и сомнениях. Просто пою, вкладывая в слова все эмоции. Когда звучат последние аккорды, зал взрывается аплодисментами. Стою, ошарашенная, не веря своим ушам. Люди хлопают, улыбаются, кто-то даже свистит.