— Я к капитану Даниэлю Фернандесу Торресу.

— Следуйте за мной.

Она шла за угрюмым охранником, минуя залы терминала один за другим. Оливия впервые была здесь, но рассматривать аэропорт ей даже не пришло в голову, она сосредоточилась лишь только на своих чувствах. На своем волнении. На своих эмоциях. Легкая дрожь прошла по всему ее телу, а сердце забилось быстрее, заставляя дышать чаще. Руки все так же крепко сжимали телефон и, казалось, он разлетится на мелкие детали от воздействия этой силы. Это нервы. Сейчас она шла за незнакомым человеком в незнакомом помещении неизвестно куда. Мысли сменялись одна за другой, она перебрала в голове все варианты своего нахождения здесь, но так и не поняла, почему они прошли мимо зала прилета. Разве она не должна встретить Даниэля? Но видимо нет, потому что человек в форме ни на секунду не остановился. Он прибавил шаг, и Оливия последовала за ним быстрее, боясь потерять его из вида. Только сейчас она поняла, что людей в этом здании меньше, чем в ее родном аэропорту.

Большие залы, длинные коридоры, маленькие комнаты для брифингов, багажное отделение, центр бортового питания — ей казалось они идут вечность. Но кондиционированный сухой воздух помещения внезапно закончился духотой улицы. И в нос тут же попал запах топлива. Оливия остановилась, слегка прищурив глаза, пытаясь понять, где она.

Охранник пропал, растворился, исчез, а может она не услышала его прощальных слов, потому что от увиденной картины, она не заметила бы даже родную мать. Шум двигателей, горячий воздух от нагретого за день асфальта и метры, разделяющие ее от человека, которого она ждала два дня и всю ночь. Даниэль внимательно осматривал белый одномоторный самолет, рукой проводя по его крылу. На секунду Оливии показалось, что он так занят этим делом, что забыл про свидание. Но только на секунду. Когда его рука коснулась лопасти винта, она залюбовалась этим зрелищем: своим присутствием он мог украсить любой самолет: гигантский Аэрбас или маленькую Цессну. Хотелось стоять в стороне и наслаждаться этой картиной, запоминая каждое его движение, каждое прикосновение к гладкому металлу. Она забыла зачем пришла. Из мыслей вылетели все догадки о необычном свидании. Оно стало уже необычным. Необычным тем, что она молча стояла и наслаждалась этим мужчиной, боясь отвлечь его от своего занятия.

Но он заметил ее, убирая руку с лопасти и теперь все его внимание переключилось на девушку. Ветер легким прикосновением трогал пряди ее волос, которые выбились из тугой прически. Они касались лица Оливии и Даниэлю захотелось дотронуться до них, ощутить их мягкость. Но сильнее всего ему хотелось просто ее обнять. Это было банально. Но это банальность являлась правдой. Просто обнять и прижать к себе, просто ощутить ее рядом. Не смотреть, а ощущать. Это второе странное желание после долгого отпуска. Наверно, надо просить у Бога остановить эти желания, их становится слишком много.

Он не сделал ни шага в ее направлении, лишь наблюдая, как она идет к нему сама. Но он поймал себя на мысли, что ни разу не моргнул, любуясь ею.

Оливия делала шаги, которые приближали ее к этому мужчине и в ее голове наконец возник ответ. Теперь она догадалась, где пройдет ее необычное свидание — в небе, на этом самолете, вдвоем с Даниэлем, где нет ни души. Это самое потрясающее место для необычного свидания. Как она могла не догадаться об этом? Как часто свидания проходят в небе? Она улыбнулась… Всегда, но никогда наедине друг с другом.

Остановившись напротив Даниэля, она не понимала, почему он молчит. Но больше не понимая другое — свои собственные немые слова. И хотя вопросов было тысячи, сейчас они стали не столь важными. Что значат слова перед взглядом, который ответит на любые немые вопросы? Она не узнавала себя и это ее стало пугать.

— Я хочу поцеловать тебя, но это лишение свободы на три месяца. Как ты думаешь, это стоит того? — Наконец он заговорил и услышав эти слова, Оливия облегченно выдохнула. Он был все тем же Даниэлем.

— Мне придется сидеть с тобой в одной тюрьме, и мы можем целоваться чаще.

Они оба рассмеялись, представляя эту сцену. Им грозил пожизненный срок.

Оливия пальцами коснулась крыла самолета, понимая насколько он маленький по сравнению с их Аэрбасом:

— Я кажется знаю, где будет проходить наше необычное свидание.

— Где?

Он задал вопрос, удивив Оливию. Она посмотрела на него, видя лишь только улыбку. Кажется, это она должна его спросить об этом.

— Необычное свидание в небе, — ответила она, — наедине друг с другом.

Даниэль взглянул на белоснежную Цессну и вновь перевел взгляд на Оливию. Он не думал о том, что «наедине друг с другом» это будет необычно. Он придумал нечто другое для самого необычного свидания. И даже в его жизни такое случится впервые:

— Свидание и правда будет в небе, но необычное оно ни этим.

— А чем? — Она не ожидала что — то другое, ее глаза пристально наблюдали за Даниэлем в ожидании ответа.

— Ты когда — нибудь управляла самолетом?

Оливии показалось, что она ослышалась, слегка качнув головой. Отрицательно. Потому что если она поняла его вопрос правильно, то ответ только один — нет. Дочь капитана никогда не управляла самолетом сама.

Даниэль все еще улыбался, но сейчас казалось, что его улыбка стала шире:

— Наша свидание станет самым необычным, Ливи, потому что ты будешь управлять этим самолетом.

Она бы присела, ноги почти не держали. Но лишь качнувшись назад, она вновь выпрямила спину:

— Ты шутишь? — На ее лице не было намека на улыбку, все во рту пересохло, и она облизнула губы, вспомнив, что они не накрашены. — скинешь меня с неба?

Даниэль засмеялся:

— Я изменил свои желания. В последнее время исполняются лишь странные из них.

— Я никогда не управляла самолетом. Мы разобьемся, — она выдохнула эти слова, закрыв глаза, осознавая какую ответственность он взвалил на ее плечи. Господи, ответственность за двух человек, она переживает, как за пятьсот! Боже, что испытывает каждый раз в рейсах он сам! Она открыла глаза, встречаясь с глазами цвета черного эспрессо. В них полно уверенности, он доверял ей свою жизнь, он открывал ей путь в небо. Управлять самолетом — мечта ее детства… до трагедии с отцом. Сейчас она не могла понять себя, не могла разделить страх от мечты.

— Я же с тобой, — он протянул ей руку, сам разделяя эту границу, — ты дочь пилота, Оливия, ты должна сделать это. Я уверен, что ты получишь массу впечатлений.

Она схватила его за руку, уже получив массу впечатлений от его слов, и он притянул ее ближе к себе, шепча почти в губы:

— Я хочу быть первым мужчиной, который допустит тебя к штурвалу самолета.

— Кажется, быть первым у тебя получается…

Он не дал ей договорить, коснувшись губами ее губ. Стало все равно, что подумают люди, может быть, они не увидят этого, а если увидят… Без разницы, что они увидят. Сейчас не пугала даже тюрьма.

Но Даниэль так же внезапно прервал поцелуй, как и начал, и Оливия застонала, лишившись его губ.

— Впереди нас ждет ночь у меня дома, — он коснулся своим лбом ее лба, — Марк прилетает завтра днем. Но вначале нам надо проводить солнце.

Конечно! Она вспомнила про закат:

— Потрясающе, — ее тихий шепот возбуждал даже больше чем поцелуй, — я согласна поднять самолет в небо, чтобы проводить солнце и встретить луну.

— Тогда пойдем в самолет, иначе мы не успеем, — он взял ее за руку и повел к белоснежной Цессне, — чью роль ты хочешь исполнить: капитана или второго пилота?

— Думаю, что два капитана в маленьком самолете — это слишком много.

— Два капитана — это много даже в большом самолете, — он подвел ее к левой двери и помог девушке залезть в самолет, но прежде чем он захлопнул за ней дверь, она прошептала:

— Когда в последний раз ты летал на таком самолете?

Даниэль улыбнулся, видя ее неуверенность. Это нормального явление для первого полета на незнакомом самолете. Оливия прекрасно знала, что он профессионал своего дела, но ей нужны были слова поддержки: