Ее волосы трепал ветер, временами перекидывая их на лицо и Даниэлю захотелось провести по ним пальцами, убирая назад. Сейчас Оливия больше напоминала ему ребенка, дорвавшегося до чего — то запретного. Она стояла к нему лицом с раскинутыми в стороны руками, с искренней улыбкой на губах, делая шаг назад, когда он делал его вперед. Она засмеялась и этот смех эхом пронесся где — то далеко.

Внезапно развернувшись, она побежала к воде, как маленький ребенок, резвясь в единственной луже, пытаясь вдоволь вымокнуть, пока родители не заругали. Но это не лужа и она не ребенок. Взрослая девушка просто наслаждалась водами моря, зайдя по щиколотку в него.

— Оливия, — произнес Даниэль, — не уходи от меня далеко.

— Здесь так здорово! — Восхищенно вскрикнула она, — иди сюда.

Она протянула ему руку, совсем забыв, что они не друзья. Но сейчас она не хотела думать об этом.

— Спасибо, но я посмеюсь над тобой со стороны.

В другой ситуации она бы ему ответила дерзостью, но сейчас лишь засмеялась, набрала в ладони соленую воду и выплеснула в его сторону.

Она не промахнулась, вода попала прямо ему на лицо и струйками стекла по белой рубашке.

— Ой, — удивленно девушка стиснула зубы, пытаясь скрыть улыбку, но уже зная, что последует его ответ.

Первые секунды гнева прошли слишком быстро. Пока Даниэль смахивал с себя воду, в голове прозвучал другой сигнал— это игра. Оливия слишком увлеклась ею и ему ничего не оставалось, как ответить ей тем же.

— Мой ответ, — он сделал шаг в море, не обращая внимания, что штаны сразу намокли и руками начал черпать воду, выплескивая ее на Оливию, — мой ответ будет долгим.

Он с ног до головы облил ее водой, но она смеялась, пытаясь ответить тем же. Даниэль увиливал от нее, понимая, что намок ничуть не меньше Оливии. Ее смех и желания быстрее его намочить, насмешили его. Теперь он стал ребенком, резвясь в той самой луже вместе с ней.

Хохоча безудержным смехом, Оливия вцепилась в Даниэля, таща дальше от берега и он уже поддался, хватая ее за талию и поднимая над собой. Смеясь, как ребенок, он прокричал:

— Боже, какая ты тяжелая!

И тут же выпустил ее, роняя в воду. Она весила, как перышко, он мог держать ее вечность, именно поэтому ему не хотелось делать этого.

Коснувшись дна ногами, Оливия вынырнула, понимая, что стоит по горло в воде. Она снова засмеялась, руками пытаясь грести в сторону Даниэля, но он упорно продолжал создавать ей стену из брызг, не давая подплыть к себе ближе. Она смеясь отворачивалась, понимая, что сырая одежда стала тяжелой и ей трудно сдвинуться с места.

— Спаси меня, — она протянула ему руку, но он лишь рассмеялся, наслаждаясь этой секундой, — Даниэль.

Даже его имя, слетевшее с ее губ, не заставит его подойти к ней ближе.

Оливия разозлилась, кулаком стукнув по воде и брызги снова долетели до него. Он весь промок, пару брызг не испортят общую картину.

— Будь осторожна, временами сюда заплывают скаты, — он решил еще сильнее напугать ее и тут же, услышав ее крик, пожалел об этом.

После его слов, Оливии показалось, что все рыбы резко стали активны и ее ноги касаются чего — то слизкого. Водоросли, рыбы, змеи— не важно, она просто закричала и от страха сил прибавилось вдвое. Тут же почувствовала, как схватили ее сильные руки Даниэля, таща к берегу. Она ухватилась за его шею, вновь рассмеявшись:

— Испугался? Надо было сразу кричать.

— Чертовка, — он понял ее уловку. Разве могла Оливия чего — нибудь боятся? Скорее это рыбам надо боятся ее, когда она заходит в воду, — ты всех рыб распугала своим криком.

— Но сработало ведь, ты же меня вытащил.

Он не вытащил ее, он просто крепко держал ее, прижимая к себе. Эту картину он уже видел. Еще не прошло и суток, а они снова устроили соревнования в воде.

— Оливия, ты стоишь на ногах? — Прошептал он ей на ухо. Ее близость начала нервировать его.

— Да, — ответила она, еще сильнее руками уцепившись за него, касаясь щекой его не бритой щеки.

— Так какого черта, ты меня держишь?

— Это ты меня держишь.

Даниэль только сейчас понял, что сильно прижимает ее к себе. Он отпустил руки, и Оливия почувствовала себя не защищенной. Почему — то ей не хотелось, чтобы он отпускал ее. Но еще больше ей не хотелось, чувствовать его своим телом. Она расцепила свои руки с его шеи и отошла назад.

Идя обратно домой, все еще смеясь, они толкали друг друга в море, но желания заходить туда уже не было, приходилось падать на песок. Оливия вновь ощутила себя ребенком, вернувшись лет на пятнадцать назад. Она смотрела на мокрого Даниэля и не верила, что этот мужчина, который только что пытался зарыть ее в песок, засунув в волосы морскую водоросль, капитан самого большого в мире пассажирского лайнера. О том, что он капитан сейчас говорили только его погоны на уже серой от песка рубашке.

— Даниэль! — вскрикнула Оливия, указывая на небо. Он поднял голову, любуясь яркими огнями снижающегося самолета, — какая красота! Здесь рядом аэропорт?

— Да, но этот самолет летит в наш аэропорт.

Оливия задумалась, опуская голову. Она клялась не спрашивать его о его ощущениях от взлета и посадки, но сейчас ей так хотелось сделать это. И хотя она уже знала ответ пилота на такую глупость, помня слова Марка, но все-таки она надеялась на другой ответ.

Видя ее задумчивый вид, Даниэль насторожился, внимательно наблюдая за ней. Она явно что — то хотела спросить. Закусив нижнюю губу, она явно нервничала, а он уже начал нервничать от этого действия.

— Пойдем в дом, — он оглядел ее с ног до головы, не представляя, как они войдут в дом в таком виде, но вопрос, слетевший с ее губ, заставил его забыть об этом.

— Знаю, что у пилотов всегда много работы и я сама была свидетелем этого сегодня. Вы что — то нажимаете, включаете, говорите, отдаете друг другу команды, рулите, закрылки, предкрылки, спойлеры, шасси, высота, эшелон. А есть время для наслаждения от полета?

Он удивленно посмотрел на нее. Какой интересный вопрос. Его еще никогда не спрашивали об этом.

— Весь полет, Оливия, есть наслаждение. Иначе я не летал бы.

Она неудовлетворенно покачала головой.

— Нет, Даниэль. Я неправильно задала вопрос, — она нахмурилась, вспомнив, что решила никогда не спрашивать его об этом, — что ты чувствуешь при взлете? Или в момент посадки? Думаешь о закрылках или, о чем — то другом?

Он стоял перед ней, не веря собственным ушам. Помимо острого языка Оливия обладала тонкой душой:

— Когда от тебя справа сидит второй пилот, постоянно ждущий твоих распоряжений, за тобой пятьсот пассажиров, а в наушниках голос диспетчера… — Он задумался, опустив взгляд на песок, но потом улыбнулся, заглянув в ее глаза, — взлетать всегда прекрасно, надо просто выкинуть все это из головы и ощущать момент отрыва. Ты спрашиваешь про мои ощущения? Я испытываю действие дофамина в своем теле. Во мне смесь чувств— удовольствие, восторг, расслабление и избавление от земной суеты. Я набираю высоту и понимаю, что чем выше — тем мне спокойней.

Слушая его внимательно, она понимала одно— он рассказывал о своих ощущениях в тех же ярких красках, что испытывала каждый раз при взлете она сама. В этом они были похожи.

Даниэль открыл дверь в дом и зашел внутрь, видя удивленные взгляды друзей. Его одежда была насквозь пропитана соленой водой вперемежку с песком. Зрелище странное судя по тому, как они замолчали, ошарашенно смотря на него.

— Только молчите, — произнес он, открывая дверь шире и в дом вошла точно такая же сырая Оливия. Ее волосы висели мокрыми прядями, соль делала их твердыми и спутанными. Переступив порог дома, кондиционер тут же обдал ее холодом, и она поежилась, вспомнив Гамбург. Там все было наоборот— холодный уличный воздух и теплое помещение. Дубай отличался даже этим.

— Бог мой, — Джек Арчер, чтобы не засмеяться, принялся открывать бутылку пива, полностью сосредоточившись на ней.