Может быть, это было безумием, но их жизнь в последнее время стала полна безумных поступков. Еще один никто не заметит. Они надеялись на это, понимая, что есть только здесь и сейчас. Есть время данное им и надо пользоваться каждой минутой этого времени.

Оливия лежала в теплой постели, понимая, что не хочет вставать. Воспоминания о минувшей ночи заставили ее губы растянуться в улыбке, а мозг воссоздал каждую деталь, проведенную вместе с Даниэлем. Он ушел ровно за пятнадцать минут до прихода Мел, но Оливия не вышла встретить подругу, притворившись, что спит.

Открыв глаза, она мысленно определила время: приблизительно полдень, солнце ярко освещало комнату. Время до вечернего вылета в Пекин еще много, значит можно не торопиться и отдаться наслаждениям от своих воспоминаний.

После веселой ночи, шикарного праздника, Мелани чувствовала себя более отдохнувшей, чем после недельного пребывания дома между рейсами. Устроить праздник для летного состава авиакомпании было отличным подарком от начальства. Она никогда еще не видела столько пилотов, стюардов и стюардесс в одном месте, она никогда не пела на сцене для своего капитана, получая массу удовольствия и она никогда не видела танца, который вызвал бурю эмоций. Она до сих пор не могла поверить в то, что видели тогда ее глаза. Ее групповое выступление с гимном просто померкло на фоне Фламенко. Получив вдохновение от воспоминаний, она стала танцевать в гостиной, пытаясь повторить движения Оливии. Жаль, что Герберт не Даниэль и в нем нет столько страсти, как у испанского капитана. Она взмахнула руками в воздухе, напевая мотив музыки, которая всю ночь была в ее голове и быстрым шагом направилась к дивану. Но наступив на что — то твердое, она вскрикнула и опустилась на пол, ища предмет ее неудачи:

— Мать твою, Герберт! Когда ты прекратишь раскидывать свои вещи по всей квартире, — прошипела она, держа в руках маленький самолет — зажим для галстука, каких сотни валяются в их общей комнате.

Она зашла к Герберту, кидая ему эту вещь в руки:

— Я на него наступила! Чуть не сломала себе ноги! Можно попросить об одной услуге? Всего одной — дальше этой комнаты твои вещи передвигаться не должны.

Он не поймал и это не удивило ее, но он лениво подобрал его, пытаясь рассмотреть:

— Это не мой.

— Ха! — Возмутилась девушка. — А чей? Мой? Я не ношу галстуки, как ты заметил.

— Это Аэрбас 380, я летаю на Боинге 777, плюс он золотой и на нем надпись: "Captain D.F.T." Я не капитан и у меня другие инициалы, вернее, на моих не золотых зажимах вообще ничего не написано, — он передал самолет обратно Мел и вновь уткнулся в телевизор.

Ошарашенная Мел еще минуту смотрела на зажим, рассматривая двухпалубный лайнер и надпись…

— Оливия! — прокричала она, быстрым шагом преодолев две двери и вламываясь в комнату подруги, — как это оказалось у нас?

От неожиданного появления кричащей Мелани, Оливия забыла про все, о чем думала на протяжении двух последних часов. Остальные шесть вылетели из ее головы, как только взгляд коснулся золотой хорошо знакомой вещицы Даниэля. Как могло так сложиться, что сейчас ее подруга держит это в руке? Во рту пересохло, хотелось пить, но резко начало тошнить. Одной дрожащей рукой девушка провела по волосам, пытаясь придумать глупую отговорку:

— Что это?

— Не глупи, это вещь принадлежит Даниэлю. Что он здесь делал?

Действительно, что делал ее капитан посреди ночи? Зашел на кофе? Нет. Поговорить? О чем? Хочет выгнать ее из своего экипажа… При чем тут зажим? Может быть придумать драку между ними? Нет, Мел никогда не поверит в это:

— Он пришел забрать свои инструменты.

— И решил снять галстук, — кивнула Мел, — не держи меня за дуру. Ты спишь с ним?

Оливия готова была разреветься. Она молилась про себя, не понимая, как ей это поможет. Зачем она предложила ему подняться сюда? Почему не смогла просто молча уйти? Можно было всего избежать.

Одной рукой прикрывая свое обнаженное тело одеялом, она взяла золотой самолет и сжала его в кулаке:

— Да.

Эта правда резанула слух ни только Мелани, но и Оливии.

— Господи, — прошептала Мел, закрывая рот рукой и садясь рядом на кровать. По ее лицу можно было подумать, что кто — то умер. Теперь Оливия не знала за кого переживать больше, — когда ты успела? Почему не сказала мне? Это произошло сегодня впервые? Господи, Оливия, это же Даниэль.

— И что? — Волнение начало угасать, на смену ему пришло возмущение, — ты и Герберт— это нормально? А я и Даниэль — это аморально?

— Господи, он твой капитан, Оливия! Капитан — это не стюард. Даниэль отличный парень, он прекрасный друг, но к твоему несчастью, он отличный пилот, он в милости у начальства. Если правда о вашей связи выплывет наружу, то скорее всего, своего места лишишься ты, а не он.

— Я знаю, — кивнула Оливия, — но ничего не могу с собой поделать. Он как магнит. Меня притягивает к нему даже на расстоянии.

Мел долго молча смотрела на подругу, обдумывая ее слова, но слов не находилось. Она сама была в этом плену и прекрасно ее понимала. Какие могут быть еще слова?

— Хотя я догадывалась, что этим все закончится, — наконец произнесла она, — но я надеялась, что это всего лишь мое воображение.

Оливия грустно вздохнула. Хотела бы она, что бы это было всего лишь воображение. Но нет. Это действительная реальность.

— И какие твои планы? — Поинтересовалась Мел.

У каждых отношений есть планы. У каждых людей, которые встречаются друг с другом, они есть. Кроме ее отношений:

— Мой план — что бы никто ничего не узнал. Я не знаю сколько продлится эта связь, но я очень надеюсь, что не долго.

— Хороший план и глупый одновременно.

— А какие у тебя планы на Герберта? — Возмутилась Оливия, нахмурив брови и пристально смотря на подругу. Они никогда не обсуждали будущее Мел с Гербертом, потому что Оливии эта связь со стюардом была не понятна с самого начала. Связь с ним — это первый шаг к краху карьеры, к которому так трудно шла ее подруга.

— Признаюсь честно, если он сделает мне предложение, я выйду за него замуж.

Это стало неожиданной правдой. Глупее плана Оливия еще не слышала в своей жизни. Жертвовать карьерой, которая так удачно началась, ради человека, чье лицо она даже не помнила, чей характер загадка, это было глупым непродуманным планом. Лучше не иметь никакого, чем кидаться в неизвестность, лишаясь всего.

— Ты шутишь, Мел?

— Нет, я не шучу. Я много думала над этим и пришла к выводу, что не могу всю жизнь летать. Рано или поздно, нам придется выбрать что — то одно. Либо семья, либо карьера.

— Пусть будет поздно. Еще слишком рано, чтобы думать об этом сейчас.

— Я люблю Герберта, — взгляд Мел опустился на свои руки и Оливии показалась что она склонила голову, сдаваясь, как на казни. Ее Мел, с которой они прошли тяжелый отбор в "Arabia Airline", с которой учились несколько месяцев, забыв про сон и еду, с которой радостно получали дипломы, сейчас она сдавалась, теряя все это. Оливия не узнавала ее.

— Мел, ты так любишь его?

— Да.

— А он?

— Он тоже.

Только сейчас Оливия поняла, что за последние месяцы перестала видеть вокруг себя других людей. Она все это время думала о себе и своих проблемах, не замечала Мелани. Как могло такое случиться? Все внимание Оливии уже давно переключилось на Даниэля. Капитан полностью завладел ее разумом. Этот факт позлил девушку, и она обняла подругу, ощутив в руке неприятную боль от маленького золотого самолета. Даже сейчас Даниэль напомнил о себе.

— Но мы говорили не обо мне, — натянуто улыбнулась Мел, — мы говорили о тебе.

— Я не собираюсь бросать работу ради мужчины. Для меня важна карьера, я долго шла к этому, и я не хочу терять то, что имею.

Это все что она могла сказать сейчас, но лишь умолчав об одном: ее капитан был тем, кого она не хотела терять тоже. Умом она хотела разорвать эту связь, но тело перестало слушать мозг.