В прошлый раз англичанка так утомила его, что он имя свое забыл. Уснул от ее молчания. От счастья.

— Пойду хоть полежу, — прошептал он Марку и пошел в хвостовую часть самолета, проходя салон первого класса.

Оливия проводила его взглядом. И это все? Потревожил ее покой, а сам ушел? А теперь она будет мучиться в догадках весь оставшийся полет? Ну уж нет. Она проучит его. Она достанет его на столько, что ему придется сказать, куда они полетят завтра. И кажется, она догадывалась куда.

Встав со своего места, она пошла в салон первого класса, рассматривая пассажиров. И тут же стюардесса подошла к ней с вопросом:

— Ты кого — то ищешь?

— Нашего капитана, — но вспомнив, что он временно не их, исправила, — вашего. Нашего, который теперь ваш. Короче, Даниэля Фернандеса. — Уже занервничала она.

— Он ушел отдыхать в комнату для пилотов. — Она указала на дверь возле душевой, о которой Оливия даже не подозревала. Комната? Целая комната для отдыха? Она покажет ему отдых!

Раздумывая ровно пару секунд, будет ли приличным ворваться к нему в комнату для отдыха, она решила, что правил приличий он все равно не знает и распахнула дверь.

— Опаздываешь, — Даниэль взглянул на часы у себя на руке, лежа на целой кровати. Целой кровати! Если бы она была пилотом, то спала бы все время, — на 2 минуты и 15 секунд.

Мерзавец. Он ждал ее, считая время. Все подстроил. Откуда он знал, что она придет?

Закрыв плотнее дверь, Оливия спиной прижалась к ней:

— Ты знаешь зачем я пришла. Не пожелать тебе спокойной ночи.

— Конечно, нет, — улыбнулся он, — разве от тебя можно дождаться доброго слова.

— Ты знаешь, что меня интересует.

— Знаю. — Он закинул руки за голову, все еще смотря на нее и от этого нахального взгляда Оливия ощутила неловкость. Что она вообще здесь делает? Можно было и подождать часа четыре.

— Я жду, — просто сказала она, потупив свой взгляд в пол. Все еще оставалась надежда на то, что он скажет ей заветное слово «Лондон» и она покинет эту комнату.

— У меня для тебя есть новая игра.

— Опять? — Оливия даже вздрогнула от неожиданных слов. Интересно, он придумал это на ходу или летя в Токио.

— Она не длинная. Молчать надо 40 минут.

— Всего сорок минут? — Усмехнулась девушка. Что такое сорок минут по сравнению с четырьмя часами ожидания заветного слова Лондон. — Я согласна.

— Это еще не все.

— Нет? — Вновь удивилась Оливия, — что — то может быть хуже молчания, когда я хочу говорить?

— Целых сорок минут ты будешь делать только то, что скажу я.

Видимо, есть хуже. Просто молчать ему уже мало. Он основательно решил поиздеваться над ней. Смотря на него, Оливия видела только его усмешку.

— А если я не хочу?

— Тогда будешь ждать мой ответ на свой вопрос до конца моего рабочего дня, а это еще два часа после прилета в Дубай. И того ждать тебе- шесть. Выбирай: шесть часов ожидания или сорок минут.

Конечно сорок минут. Она мысленно набрала номер мамы и радостно прокричала в телефон о том, что скоро приедет домой.

Даниэль прекрасно знал, что она согласится. Такие как Оливия не любят ждать. Она хочет все и сразу. Но она получит это только тогда, когда заслужит. Просто дать ответ— это слишком легко. А он не любит легких путей. Смотря в ее глаза, на секунду ему показалось, что это будет большой ошибкой. И это будет пыткой для него. Слишком свежи были воспоминания о холодной воде в душе. Но он пройдет через это еще раз, чтобы доказать себе, что это всего лишь девушка, которая просто раздражает его больше остальных

— Что я должна делать?

Это был вопрос, на который был сложный ответ. Это даже не ответ, это было испытание:

— Мне надо отдохнуть, лететь еще четыре часа, а завтра снова в рейс. Я в рейсах уже два дня. — Он приподнялся с кровати и понизил голос до шепота, напоминая шуршание песка на берегу Персидского залива, — я не сплю в самолетах. А ты видимо обладаешь чем — то таким ужасным, от чего я уснул в прошлый раз. Поэтому, молчи и сделай это снова. Через 40 минут ты разбудишь меня, и я скажу тебе, где будет наша первая посадка в Европе.

Почему она не родилась глухой? Не слышать этого было бы проще.

— Значит такова твоя цена? — Удивленно прошептала она, вспоминая полет из Пекина, — я ничего не делала, я просто уснула.

Она сильнее прижалась спиной к двери, продолжая смотреть на Даниэля.

— Я предложил, а твое право отказаться, — он вновь лег и закрыл глаза, — скажу часов через шесть. А лучше за пару часов до вылета завтра.

Мерзавец. Он специально говорил так, раздражая ее. Но у него не получится:

— Я согласна, — четко произнесла Оливия, как мечом стукнув по его испытанию, и он от удивления открыл глаза, нахмурив брови.

— Без рук, — произнесла она, подходя ближе и садясь рядом на кровать. Он безумен, что просил такое. Но она безумней, что приняла его предложение. Они оба чокнутые.

— Чьих? — Удивился Даниэль, — это твои руки были на мне. Мне даже в голову не пришло бы такое.

Он отодвинулся от нее к самой стене, давая ей больше места и Оливия недовольно посмотрела на него. Слыша очередную его гадость, ей ужасно захотелось ответить тем же:

— Мне обязательно молчать?

— Обязательно.

Будет не легко навредить молча, но она сделает все возможное, чтобы он сам выгнал ее. Она выхватила из-под его головы единственную здесь подушку и кинула ее рядом, пытаясь лечь на нее. Но голова коснулась твердой кровати. Даниэль убрал подушку раньше, забирая себе:

— Мне надо удобство.

— Удобство надо всем, — прошипела девушка. Он пожалеет о своей просьбе. Он будет умолять ее убраться от сюда. Не пройдет и пяти минут. Только она не уйдет, пока он не скажет ей заветное слово «Лондон».

— Ляг и лежи, — вздохнул Даниэль, — время идет.

Усталость так сказывалась на его психике, что он пошел на такое безумие, лишь бы только встряхнуть себя. Почувствовав, как она легла рядом спиной, стараясь не касаться его, он вдохнул больше воздуха, закрыв глаза. То, что легла спиной — это хорошо. То, что не касается его— это отлично. Так какого черта его тело так реагирует на эту девушку? Разве так можно уснуть? Эта проверка была плохой идеей.

Оливия начала ворочаться, устраиваясь удобней и не находя для себя никакого удобства. Ей было жестко и она повернулась лицом к Даниэлю.

— Ты можешь лежать спокойно? — Его недовольный тон заставил ее замереть. Уже лучше. Еще немного и он на коленях будет просить ее уйти.

— Не могу найти удобное положение. — Произнесла она, встречаясь с его глазами. Он оказался ближе, чем она предполагала. Она сделала ошибку, что повернулась к нему. Сердце как будто остановилось. Как же она ненавидит Даниэля Фернандеса, что даже сердце перестает биться, глядя на него.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Еще секунду и Даниэлю показалось, что он вышвырнет ее от сюда. Все было ни так как он хотел. Она не может так возбуждать его. Это просто не поддается логике. Она противная многоговорящая язва, слова которой пропитаны ядом. Так почему ему так хочется коснуться ее не накрашенных губ? Нет, ему не хочется этого. Ему вообще не хочется ее видеть.

Он слегка приподнялся, замечая, как она резко отстранилась от него и положил подушку по середине. Одна на двоих. Но это лучше, чем она будет изводить его своими движениями:

— Так лучше? — Холодно произнес он и снова лег, закрывая глаза, чувствуя, как она легла рядом. Всего лишь сорок минут.

Она молча легла, стараясь не смотреть на него, но теперь она чувствовала тепло его тела. То самое тепло, которое ощущала тогда в Коломбо, когда он прижимал ее к себе. Стараясь не думать еще и об этом, она начала мечтать о встречи с мамой, специально отвлекая себя. Зря она не зашла в дьюти — фри Шанхая. Но впереди Дубай. Она обязательно привезет ей что — нибудь изысканное. Духи или сумочку. А может красивый платок. А можно и то, и то. Мама будет рада, кому как ни ей радоваться вещам из чужой страны. Надо было покупать сувениры в каждом аэропорту, где побывала. Но ведь все некогда. В следующий раз, она обязательно что — нибудь купит.