— Мне ее жаль, — произнес он, — с таким мужем, как я, она будет одинокой.

— Не будет, — махнула рукой Мария, — родит ребенка и одиночество ей будет сниться. Да и ты будешь чаще бывать дома.

Даниэль осознал, что в его мыслях каша из слов матери: жена, дети, мало работы. Как в сказке. Только жена ни та, дети ни те и работы мало не бывает.

— Кажется, я устал, — произнес он, опуская голову на лежащие на столе руки. Он потом подумает об этом. Сейчас ему не хотелось думать о Пауле.

Дни тянулись медленно, казалось, они стали резиновыми и однообразными. Теперь Даниэль проклинал себя за то, что взял такой большой отпуск. Недели хватило бы, чтобы вдоволь насладиться своим веселым семейством. Он часто ездил в дом Сильвии, возился с племянниками. Особенно с Рамоном, с которым они славно спелись. Даниэль научил его делать самолеты, вырезая их из дерева. Он покупал ему дельтапланы в игрушечном магазине, и они шли на берег запускать их.

Вечерами он встречал Паулу с работы, и они гуляли по вечернему городу, ужинали в небольших уютных ресторанчиках, ходили по теплому песку на пляже. Он пытался привыкнуть к ней и к мысли, что она единственная стоящая женщина в его жизни.

Прогуливаясь по берегу, он слушал ее рассказ про несносных студентов, про их безумные выходки на ее уроках. Эти истории он слушал все детство от матери, которая преподавала в том же университете. Учитель и пилот— это грустное сочетание двух профессий.

Его взгляд устремился на темное небо и в памяти возник образ девушки, стоящей с раскинутыми руками на пляже, ее волосы трепал ветер, а она наслаждалась этим, подставляя морскому соленому ветру лицо. «Что ты чувствуешь при взлете? Или в момент посадки? Думаешь о закрылках или о чем — то другом?» Ее слова. Девушки, которая плескалась в море, таща Даниэля за собой. Он слышал ее смех, который вызывал улыбку на его лице. Она изваляла его в песке… Она кричала, убегая от скатов… Она вцепилась в него, притягивая ближе… Она… Она… Оливия…

Он вдохнул больше морского воздуха, насыщая им легкие, понимая, что ему приятны воспоминания. Он не думал о ней уже две недели. И эти две недели превратились в подобие черно — белого мира.

— Хочешь искупаться?

Паула пожала плечами:

— У меня нет купальника.

— Кому он нужен, — улыбнулся Даниэль и схватил девушку, перекинув через плечо, направляясь к воде. Она засмеялась, пытаясь вырваться из его рук, но он уже зашел в воду и наконец отпустил ее.

— Ты сумасшедший, — Паула стояла по талию в воде, — я же буду вся соленая. Как я дойду до дома? Это неправильно.

— А как правильно? — Он оказался слишком близко от нее, схватив ее за талию и притягивая к себе. Воспоминая больше нет места в его голове. Перед ним стоит возможно будущая жена и все его мысли обязаны быть о ней.

Она положила руки на его плечи, почти касаясь своим дыханием его губ. Мозг Даниэля взорвался яркими красками, он оказался в гостинице Риме, прижимая теплое хрупкое тело к стене. Их дыхание смешалось, ее губы мягко приняли его настойчивость, обдавая теплым жаром. Стон. Стон сорвавшийся с них, еще больше разжег в нем пламя. Он не подвластен себе, она сделала его слабым.

Только сейчас он понял, что целует Паулу. Он целовал ее, даже не осознавая этого. Он целовал другую. В мыслях. Ее рука скользнула по его щеке, прижимаясь телом ближе. Затем пуговицы… Звук рвущихся пуговиц… Его руки, жаждущие коснуться ее тела, но запутанные в махровом халате. Ее стон. Снова. Взрыв. Дыхание прерывистое, жаркое. Мягкие губы…Взгляд глаз цвета неба… Чистый цвет. Его любимый.

— Даниэль! — Вскрикнула Паула и отстранилась от него, — мы же здесь не одни.

Резко сознание вернулось к нему, перенося его в реальность. Перед ним в метре стояла девушка с большими карими глазами, испуганно смотря на него. Захотелось утопиться. Он крепко сжал челюсти, чувствуя себя самым несчастным человеком на земле. На этой чертовой земле, которая приносит одни проблемы. Как очистить память? Как стереть то, что он никак не может забыть?

Он погрузился с головой в воду, оставляя девушку стоять одну.

Аликанте, Испания

Придя домой, Даниэль достал все учебники по авиации, раскладывая их перед собой на столе. Надо было срочно отвлечься, заставить свой мозг работать, думать, а подготовка к большой учебе и предстоящим экзаменам, как раз отвлечет его. Он открыл первый попавшийся учебник по аэродинамике и уткнулся в текст, видя родные слова: закрылки, предкрылки, выход из штопора. Не дай бог войти в штопор, выход из которого на столько тяжелый, что это граница между жизнью и смертью. Кажется, сейчас он был именно в таком состоянии, не зная, как действовать.

— Что ты учишь, Даниэль?

Голос матери заставил его опустится в реальность. Она села напротив него, беря в руки книгу в зеленом переплете. Его сердце дрогнуло, наблюдая за этим. Эту книгу ему подарила Джина Паркер. «Между небом и землей»— автобиографический учебник по авиации, написанный ее мужем.

— Готовлюсь к экзаменам. Времени осталось совсем мало.

Он наблюдал, как она открыла учебник и прочитала название главы, написанное жирным шрифтом:

— Посадка в условиях бокового ветра. — Она грустно вздохнула, — быть пилотом большая ответственность. Я так боюсь за тебя.

— Самолеты самый безопасный вид транспорта, тебе не о чем беспокоиться.

— Любая мать переживает за свое дитя, милый. Сколько самолетов разбиваются, — она трясла перед ним книгой, автор которой погиб в авиакатастрофе. Пусть она лучше об этом не знает.

— Я не могу без неба. Это моя жизнь. Ты даже не представляешь, что значит находиться в небе— там происходит целая жизнь, — он улыбнулся, вспомнив цитату из книги Джона Паркера, — «другой мир со своими правилами».

Он взял книгу из рук матери, смотря на зеленый переплет. Простой невзрачный зеленый переплет скрывал яркое содержание этой книги. Даниэль прочитал ее в первый же день, не заметив пробежавшего времени. Джон Паркер был пилотом утонченной души, который отразил всю жизнь между небом и землей на одном дыхании. Смерть забирает лучших. — Эту книгу мне подарила очень милая женщина, ее муж написал ее. Он был пилотом, капитаном, одним из лучших. Его дочь работает со мной в одном экипаже. Оливия… Оливия Паркер, — ее имя, произнесенное вслух, согрело голос. Он не произносил его уже очень давно. Хотелось повторять его снова и снова. Вслух. Громко. — Англичанка, чей характер подобен взрыву вулкана. Дочь капитана, воспитанная им и имеющая его характер. Буря и шторм среди ясного неба, порыв бокового ветра, меняющая направление самолета, — он усмехнулся и поднял глаза, встречаясь с ошарашенным взглядом матери.

Она явно пребывала в шоке, слыша его слова, не веря своим ушам. Но она молчала, давая понять этим молчанием, что готова выслушать все, что хранит его скрытая душа. Даниэль тоже молчал, больше не рискуя говорить об этом. Он и так довольно много наговорил. Наступила пауза. Каждый задумался о своем. Мария первая прервала ее, произнося тихим шепотом, боясь испугать то, что слышала минуту назад:

— Паула мне как дочь, ты это знаешь. Я всегда мечтала, что бы ты женился на ней. Я представляла вас одной семьей, не думая о других женщинах в твоей жизни. Я никогда не задумывалась, что у тебя есть право выбора, Даниэль. Сейчас впервые ты говорил о девушке с такой страстью, что мурашки бегут по коже. И эта девушка не Паула, — она смотрела в глаза сына, видя в них потерянность, — я приму любой твой выбор, если он сделает тебя счастливым. Я буду счастлива, зная, что счастлив мой сын.

Потупив взгляд в книгу, Даниэль не мог понять, что он сказал такого, на что так волнительно отреагировала его мать? Он описал Оливию именно такой какая она есть— порыв бокового ветра:

— Мне нравится Паула, она такая какой должна быть жена— штиль. С ней я буду чувствовать себя спокойно. Я сделаю ей предложение, мама и уеду от сюда женатого человека, — Он отчеканивал эти слова, как под гипнозом, не задумываясь о том, что ставит штамп в своей жизни. Ему надоело думать об этом, — я женюсь на Пауле.