— Спасибо, я с удовольствием присоединюсь к вам. И нет, она этого не делала, — он вновь посмотрел на нее, — наверно, именно сегодня я не входил в ее планы.

— Значит, она не успела, — Джина прижала к себе коробку и направилась в гостиную, — пойдем, милый, я накормлю тебя вкусным ужином, а на десерт будет любимый пирог Оливии. Я всегда его пеку, когда она приезжает.

Слово «милый» уже не удивило Оливию. Она тихо последовала за ними, полностью положившись на судьбу и надеясь, что мать не начнет задавать им личные вопросы. Хотя представить это сложно.

В ожидании быстрее увидеть подарок, Джина развязала красную ленту и открыла коробку, вынимая небольшую модель самолета на подставке:

— Боже, — прошептала она, прикрыв губы рукой. Но теперь ее рука дрожала, прикрывая дрожащие губы, — "British sky" — борт на котором я познакомилась с Джоном.

Ее пальцы переместились с губ на щеки, рефлекторно вытирая слезы. Они только застилали глаза, но она стирала их с лица. Даниэль заволновался, не ожидав такой реакции. Это было плохой идеей подарить ей воспоминания.

— Простите, Джина, я не хотел причинить вам столько боли от воспоминаний, — прошептал он, — я думал это вас порадует.

Она подняла на него взгляд, который был, как аквариум наполовину полный воды и прижала самолет к груди:

— Это самый дорогой подарок, милый, за последние годы. Это не боль, это слезы радости от воспоминаний о самом чудесном времени. — Она взглянула на модель, поднимая ее над уровнем глаз, — как тебе удалось найти его? Джон столько раз пытался сделать это, но не смог. "British sky" не существует уже более двадцати лет.

Даниэль облегченно вздохнул, взглянув на Оливию, взгляд которой был прикован к маленькой модельке.

— У меня много знакомых, но главное ни как, а что это получилось. Я рад, что вы видите приятное прошлое. Это самое главное в моем подарке.

Джина обняла его так крепко, что дыхание Оливии остановилось, видя это. Она искала матери платки, сумочки и духи— пустые безликие вещи, а надо было всего лишь воспоминания о самом первом дне их знакомства с отцом. Даниэль угадал. Он принес с собой часть жизни Джины, делая ее счастливой, окуная в прошлое, тем самым делая счастливой ее дочь.

— Я поставлю его сюда, — Джина прошла к шкафу, открыла его и поставила самолет на видное место возле свадебной фотографии в деревянной рамке, — ему здесь самое место.

За ужином Джина рассказывала про авиакомпанию "British sky" и снова про первое знакомство. Оливия тысячи раз слышала эту историю, но сейчас понимая, что воспринимает это по-другому. Сейчас она не ребенок, который старался убежать быстрее от грустных рассказов. Сейчас она взрослая женщина, которая ставила себя на место матери. Она временами смотрела на Даниэля, видела его внимательный взгляд. Она смотрела на него и ей хотелось одного— сказать ему спасибо. Он оживил Джину, заставил ее вспомнить те же чувства, те же эмоции.

Окунувшись в прошлое, она забыла про настоящее, не задавая лишних вопросов, не выясняя их отношения. Лучшего ужина Оливия и представить не могла: уютная, спокойная обстановка, тихие рассказы матери, запах родного дома, мужчина, чей взгляд чаще был прикован к Джине, стараясь внимательно слушать. Но Оливия чаще смотрела на него, сидя напротив, видя, как он хмуриться, улыбается, что — то говорит, смеется. Сейчас она осознала одно— ей было комфортно с ним, расслабленно, как сидя в парке на скамейке и подняв высоко голову, любуясь ясным небом. Хотелось растянуть вечер до утра, но Джина первая прервала его, внезапной фразой:

— Боже милостивый! Я же забыла про миссис Смит, она просила принести аспирин. Ее муж заболел, — Она встала со своего места, беря в руки тарелку, но Оливия забрала ее из рук матери:

— Я уберу посуду сама, мама, не переживай.

— Спасибо, дочка. — Джина торопясь накинула пальто, не застегивая его, — Даниэль, большое спасибо, что пришел к нам и отдельное спасибо за подарок. Лучшей памяти не существует, чем маленький самолетик, наполненный воспоминаниями. Это очень важно для меня.

Добрые слова от приятного человека в осенний вечер и жизнь наполняется теплом. Ее слова — это ответный подарок для него.

Но как только за Джиной захлопнулась входная дверь, все изменилось. Он молча посмотрел на Оливию, понимая, что лучший подарок сейчас перед ним. Под натиском его взгляда она с грохотом поставила тарелку обратно на стол. Их молчание перебивали часы с большим циферблатом, стоящие в гостиной возле шкафа. Время, когда слова не нужны, чтобы понять, о чем думает этот мужчина. Время идет, а молчание пустая его трата.

Сколько раз опустилась от выдоха и поднялась от вдоха ее грудь? Сколько раз она облизнула пересохшие губы? Сколько раз она моргнула, глядя в его глаза? И сколько времени надо, чтобы осознать минуты полного одиночества?

Даниэль не выдержал, рукой притягивая ее к себе ближе, дыша в бледные губы:

— Хочу тебя…

— Миссис Смит — это наша соседка… — Девушка поднялась на цыпочки и губами коснулась его губ, чувствуя их тепло. Он не ответил на это прикосновение, продлевая ее мучения:

— Сколько у нас есть времени?

— Пять минут.

— Ты смеешься?

— Пятнадцать.

— Двадцать пять…

— Двадцать. — она ощущала его пальцы на своей спине, скользящие по ткани ее шелковой блузки.

— К черту время, — Даниэль не выдержал, наконец ответив на поцелуй.

Часы перестали тикать, время остановилось, Оливия больше не слышала их.

Шум в узком коридоре нарушил вышедший из кабинета инструктор. Его угрюмый вид и поднятый вверх кулак заставили всех замолчать:

— Прошу тишины, из — за вас мы не слышим отвечающих.

Все притихли, прижавшись к стенке, как к защитному столбу, чтобы не упасть назад. Экзамен заставлял нервничать всех. Одно слово «экзамен» и не важно в каком темпе он проходил: легкий или сложный. Просто одно слово заставляло выпить пару успокоительных таблеток, прижать тетрадь к груди и бурно обсуждать свою нервозность. Даже Оливия, вчера еще спокойная, витающая в облаках после Лондона, сегодня приземлилась на землю. Она следила за остальными участниками экзекуции, перенимая их нервозность на себя. Ей тоже пришлось прижать тетрадь к груди, облокотиться о стену и наблюдать за выходящими людьми из кабинета, понимая, что ее ладошки вспотели. Первым вышел Джуан. Улыбка на его лице, говорила без слов, но остальные решили убедиться в этом, слыша их:

— Ну как?

— Все отлично. Я сдал без проблем.

— Кто в комиссии? — Нина расталкивала всех руками, протискиваясь между ними, — что они тебя спрашивали?

— Даниэль, Марк и два инструктора. Мне задали пару вопросов: эвакуация пассажиров и аварийные выходы.

— Кто это спросил? — Нина прижала к груди тетрадь сильнее.

— Инструктор и инструктор.

Оливия вспомнила себя полгода назад, когда сдавала в колледже выпускные экзамены. Людей было много, принимающих их, но она никого не знала кроме своего преподавателя. Тогда это пугало ее, сейчас она всех знала, но почему — то начинала нервничать больше.

— Даниэль никогда не заваливал своих людей, — прошептала Мирем, стоящая рядом.

Хотелось бы ничего не менять в его поведении и сегодня. Ее слова доказали половина людей из экипажа, выходя из кабинета с улыбкой. Слишком быстро двигался поток из 24 бортпроводников и это логично, по окончанию их ждет отдых два дня. Лично ее — два райских дня на берегу Персидского залива, под лучами раскаленного солнца. Две ночи на твердой земле и в мягкой кровати.

— Приглашаю всех ко мне! — Прокричала Дженнет, выйдя из кабинета, — это надо отметить.

Оливия отвернулась, делая вид, что не слышит ее слов. Солнце днем и мягкая постель ночью— вот что ждет ее. И мужчина, который сидит за этой дверью.

— Оливия, ты осталась одна, — произнесла Келси, делаю отметку у себя в бумагах, — они ждут только тебя.

Как так получилось, что она осталась последней? Оливия вздрогнула, осознав, что ее очередь подошла слишком быстро, неожиданно, она не готова, но набрав полные легкие воздуха, она выпрямила спину и гордо подняла подбородок. Уверенность. Она лучшая подруга в любой ситуации. Уверенность правит миром. Уверенные в себе люди легче добиваются успеха.