— Идут! — Крик Мирем заставил вздрогнуть всех, — они идут! Карим!

Она кричала, махая руками, испуганным взглядом смотря на Даниэля и Оливию. Она кричала, предупреждая их об опасности разоблачения уже сейчас. Поддавшись эмоциям, Оливия отошла от Даниэля дальше. Шаг в сторону, потом второй. Ноги больше не двигались, она не хотела покидать его. Сердце застучало сильнее, заставляя кровь поступать к мозгу быстрее. Много мыслей…

Кто — то руками сжал ее плечи, пытаясь быть поддержкой. Может быть она кричала? Или падала в обморок? Она не могла сейчас это сказать, прикрыв рот ладонью и наблюдая, как Даниэль выпрямил спину встречая «гостей». Его взгляд полон уверенности в себе, ни капли волнения.

— Даниэль! — Следом за Каримом зашел Мухаммед, он говорил бегло, но отчеканивая каждое слово, — я молился Аллаху за всех вас! Эта посадка останется лишь плохой историей в нашей компании. Я гарантирую, что виновник будет наказан. Я сам лично буду присутствовать при расследовании данной поломки.

Он тряс руку Даниэля, боясь отпустить. Его губы изогнулись в улыбке и взгляд переместился на Марка:

— Марк, вы вдвоем проделали отличную работу, моей благодарности не будет предела. Все люди живы, это ваша заслуга…

— Это заслуга всего моего экипажа, — Даниэль поправил его слова, и Мухаммед кивнул, наконец выпуская его руку и обращаясь к бортпроводникам, — 60 секунд это невероятный результат. Сегодня вы показали на что способны члены "Arabia Airline", я горжусь вами.

— Мы тоже гордимся собой, — прошептала Нина.

Оливия поняла, что это ее руки крепко сжимают ей плечи. Нина стала поддержкой ни только физически, больше морально, ведь именно она стала свидетельницей признания Даниэля. Она могла выдать их прямо сейчас… Но она лишь прислонила Оливию к себе и просто прошептала ей на ухо: «Все будет хорошо».

— Вы можете идти по домам и хорошенько отдохнуть. Я отменю все ваши рейсы на ближайшую неделю, — произнес Мухаммед, обращаясь к экипажу, — вы отлично поработали и я не стану вас задерживать сейчас, но вашим пилотам придется остаться, — тут же он обернулся к Даниэлю, — тебе не привыкать писать рапорты, но мы не задержим вас надолго.

Прошел почти год, но Даниэль еще помнил экзекуцию по прилету из Коломбо. Это было долго и муторно, из последних сил он выжимал остатки здравого ума. Сейчас будет хуже — он так и не понял, чью сторону принял Марк. Начнет ли он предъявлять обвинения сразу? Или даст время на оправдание? Однозначно, сейчас ситуация серьезней.

Оливия наблюдала, как вышел Карим и Мухаммед из этой холодной комнаты. Кондиционер работал на полною мощь. Или ее дрожь — это результат последствия адреналина в крови. Она боялась моргнуть, видя, как Марк и Даниэль пошли за ними.

Она сделала шаг вперед, желая еще раз увидеть глаза цвета кофе, и Нина отпустила ее. Но ноги не шли, а сухие губы лишь что — то шептали, боясь быть услышанными. Хоть бы он не обернулся…

Даниэль замер возле двери и резко оглянулся назад, встречаясь с небом в глазах этой девушки. Затуманенный взгляд полон боли… Небесная гладь в самый дождливый день. Она переживала за него больше, чем он сам за себя. Но сейчас Даниэль понял одну простую вещь— он переживает за нее. Они поменялись ролями.

Два шага назад и его рука коснулась ее руки, перекладывая твердую вещь в ее ладонь и зажимая ей пальцы:

— Жди меня дома. — Он слегка улыбнулся и шепнул ей на ухо, — я здесь не задержусь надолго, это просто формальность.

Оливия молчала, боясь произнести хоть слово, чтобы не разреветься перед всеми. Ему сейчас тоже не нужны ее слезы, она должна быть сильной для него.

Келси рукой провела по плечу Даниэля, привлекая его внимание. Ее взгляд полон сочувствия, но слова оказались другими:

— Мы все с тобой, Даниэль, знай это. Мы не видели тебя в салоне самолета… Может, ты и был там, но мы настолько были заняты подготовкой к посадке, что это ускользнуло от нашего внимания.

Она улыбнулась искренне, на секунду закрыв глаза и кивнув, как поставив печать под своими словами.

Даниэль обвел всех взглядом, осознавая ее слова. Его экипаж сейчас доказывал, что они одна команда. Сплоченный экипаж. Мечта любого капитана. Но он промолчал, в его планы не входила их ложь. Хотя это больше походило на недосказанность и не является ложью.

— Нас ждут, Даниэль, — недовольный голос Марка заставил сделать шаги в обратном направлении. Среди сочувствия и понимания капитан встретился с недовольным взглядом второго пилота. Впереди ждет тяжелое собрание, полный крах карьеры, как удар самолета о землю.

Дверь скрипнула за ними и этот скрип, как скрежет по стеклу металлом, привел Оливию в реальность. Только сейчас она разжала пальцы, смотря на ключи в своей ладони. Ключи от его дома… Сжав их снова, чувствуя боль от острых зубцов, она прижала их к груди. Он оставил их ей в доказательство своих чувств… Она приняла бесценное доказательство, доказывая свои.

— Я отвезу тебя, — шепот Нины на ухо заставил вздрогнуть. Еще капля сочувствия к ней и можно с легкостью разреветься.

— Я на машине, — кивнула Оливия, даже не удосужусь посмотреть в сторону своих коллег.

Сейчас ей хотелось быстрее добежать до машины, захлопнуть дверь изнутри и нажать педаль газа. Но это побег от реальности. Бежать всегда проще, чем говорить правду, смотря людям в глаза.

Все еще держа ключи в сжатой ладони возле груди, как талисман на удачу, она обернулась, встречаясь со взглядами людей. За год они стали ее семьей. Все до единого, без исключения. Кто — то стал ближе, кто — то был дальше. Но они все одна команда. За весь год никто из них не позволил усомниться в себе… Кроме нее самой. От этого факта ее зазнобило. Но она готова принять тонны правды о себе из уст этих людей.

— Прежде чем начнете говорить вы, — произнесла она монотонным голосом, — я хочу сказать первая, но не для своего оправдания…Просто сказать, что мы не подвластны трем вещам: рождению, смерти и…. любви. Но я могу точно сказать — любовь рождается на небесах.

Голос дрогнул, больше не было сил говорить. Она лишь смотрела на своих коллег, но не видела их лиц. Все они стали мутным пятном.

— А разве мы ждем оправдания?

Голос Мирем вывел Оливию из транса. Она вновь ощутила на своих плечах руки Нины и сейчас это ощущалось сильнее.

— Любовь не выбирают. Она либо есть, либо ее нет. — Мирем подошла к Оливии и обняла ее, прошептав на ухо. — Скажи, какого это — любить своего капитана?

— Ужасно, — вздохнув, ответила та, — и прекрасно, опасно и волнительно.

Мирем улыбнулась, сильнее прижимая девушку к себе:

— Все будет хорошо. Мы с тобой.

— Оливия… — Прошептала Келси, — вы же не ладили друг с другом… Как это случилось?

Мирем разжала объятия, и девушка почувствовала себя одинокой. Теперь она не чувствовала даже рук Нины:

— Это всего лишь отрицание голоса сердца, мозг не желал слушать его. Это была борьба разума над чувствами. Но сердце нельзя заставить молчать…

Она поняла это, когда развернула записку Мелани в Гамбурге возле бассейна: «Спроси свое сердце». Она впервые задала этот вопрос и получила ответ, который боялась услышать. Разве сердце не шептало ей правду весь год? Оно задыхалось от крика, но Оливия игнорировало это. Так было проще. Ненавидеть Даниэля Фернандеса было проще, чем любить его.

Главная дорога, соединяющая аэропорт и дом Даниэля оказалась свободной, как взлетная полоса для самолета. Хороший разгон для взлета в неизвестность. Его дом тоже оказался пустым. Оливия ходила из угла в угол гостиной, смотря в темноту за окном, но видя лишь свое отражение. Еще никогда этот дом не казался ей таким большим и одиноким. Теперь она понимала Даниэля, для одного человека здесь слишком пусто.

Ее знобило от холода кондиционера, и она открывала окно, вдыхая теплый воздух с залива и закрывала его, ощущая соленую влагу на своем лице. Она дважды готовила эспрессо и выливала его в раковину, вдыхая лишь запах этого напитка. Ничего не помогало спасти ее от мыслей, которые, как вихрь будоражили нервы. Даже пять пропущенных звонков от матери не смогли заставить пересилить себя и взять трубку. Оливия понимала, что мать волнуется, узнав из теленовостей о происшествии. Но Джина так же знала, что все живы.