Какое ему дело до ее раны? Еще одно повреждение ее голова даже не заметит.

Оливия машинально коснулась места удара, слегка нахмурив брови. Она уже забыла, что у нее есть рана. Какое ему дело до нее?

— Ничего страшного, скоро заживет.

Он кивнул, отворачиваясь, но теперь ее голос заставил его остановиться:

— Даниэль.

Почему он хочет слышать свое имя бесконечно? Почему она назвала его по имени? Почему это получилось так нежно? Он повернулся, видя, как она держит в руках лист бумаги, протягивая ему:

— Наш договор. Я проиграла. Это заявление на перевод в другой экипаж. Ты победил.

Он всегда побеждал. Он знал, что она не сможет долго молчать, но он думал, что это будет дольше.

Даниэль сделал несколько шагов в ее направлении, забирая из ее рук бумагу и быстро пробежался взглядом по тексту, понимая, что это его большая победа.

Он улыбнулся и поднял ее заявление над уровнем своих глаз:

— Господи, неужели! Может мне повесить его в рамке на стене и любоваться им каждый день?

А что она ожидала? Что он кинется просить ее остаться? Она сошла с ума, думая так. Даниэль Фернандес ни такой человек. Он хороший пилот, но он чертовски тяжелый человек.

— Делай с ним что хочешь, — произнесла она, гордо подняв голову, забирая свои вещи. Больше она сюда уже не вернется. И слава богу! Больше ей не придется терпеть этого человека, она свободна от него.

Обойдя капитана, она направилась к выходу, желая убраться от сюда как можно скорее. Почему так больно? Почему так тяжело? Бежать было единственным спасением, но ее остановил звук рвущейся бумаги. Она резко обернулась, не веря собственным глазам— Даниэль все еще держал листок, медленно разрывая его пополам:

— Ты сказала, я могу делать с ним все что хочу.

Она открыла рот от удивления, подняв вверх брови. Что она только что увидела? Он совсем спятил?

Теперь он разорвал две половинки на множество маленьких бумажек и кинул вверх. Они снегом упали на пассажирские сидения.

— Я могу написать их тысячи, — прошептала она.

— Я порву все, — твердо произнес он, проходя мимо нее, но остановился рядом, — это нечестный проигрыш. Ты не проиграла. Работая друг с другом мы не можем молчать, есть вещи, которые требуют слов. Здесь и сегодня рожала женщина, ты не могла молчать об этом.

— Если ты думаешь, что я смогу продолжить твою игру, ты ошибаешься. Я больше не буду молчать.

Даниэль пожал плечами:

— Отлично. Я не собирался продолжать ее. — Он взял из ее рук чемодан— Пошли, впереди нас ждет еще много всего. Нам нужно научиться работать друг с другом. Уйти — это слишком просто.

Оливии казалось, что со слухом у нее явные проблемы. Он только что сказал, что хочет работать с ней в одном экипаже? А ее кто — нибудь спросил, что хочет она? Уйти для нее было большим подарком судьбы.

— Ты пожалеешь об этом, — она взглянула в его глаза, которые стали уже родными. Нет, кажется, это она пожалеет о том, что осталась.

Идя молча в здание аэропорта по протянутому в терминал телетрапу, они свернули налево и тут же вспышка ослепила их. Потом снова и снова. Оливия слышала шум, схватившись от такой неожиданности за рукав пиджака Даниэля. Что за черт творился здесь? Он прикрыл глаза от вспышек рукой, отворачиваясь от толпы людей с телекамерами и фотоаппаратами. Что здесь происходило? Но до его сознания начал доходить смысл их присутствия и он, опустив руку, увидел перед собой женщину с микрофоном:

— Капитан Даниэль Фернандес Торрес, сколько вам понадобилось времени для принятия решения садиться в аэропорту Коломбо на полосу короче положенной для вашего самолета?

Он сразу не понял вопроса, обводя взглядом присутствующих и среди них видя директора авиакомпании "Arabia Airline" Мухаммеда Шараф Эль Дина, который прокричал репортерам:

— Подождите, — он вышел к Даниэлю и Оливии, которая тут ж отпустила руку с пиджака капитана, — встаньте рядом с логотипом авиакомпании "Arabia Airline". Даниэль, дай интервью, — шепотом произнес он, — я тебя умоляю. Здесь репортеры со всего света. Это станет отличной рекламой.

Сейчас бы он сказал своему боссу пару ласковых слов, но чья — то рука коснулась его руки, и он обернулся, смотря на потерянную Оливию. Ему стало жаль ее, она устала, ей нужен был отдых и хороший сон. Но в данной ситуации выбора не было. Кивнув, он потянул ее за собой, сжимая в руке ее руку, становясь возле большого логотипа "Arabia Airline" с фотографией самого большого в мире пассажирского лайнера. Смотря в лица присутствующих репортеров напротив них, он заметил весь свой экипаж и Марка. Никто не ушел, все ждали его и Оливию.

— Они уже дали интервью, Фернандес, все ждали вас. — Произнес Мухаммед, — тех, ради которых репортеры сюда и приехали.

— Хорошо, мы готовы.

Он отпустил руку Оливии, отвечая на вопросы: сдержанно, спокойным тихим голосом, который успокаивал лучше любого лекарства. Даниэль был эталоном для подражания многих пилотов и, наверно, многих мужчин. Высокий, стройный, его чарующая улыбка затмила бы улыбку любого актера. Он красив и умен. Он смелый и рискованный. Его голос… Его голос, как пение птиц, которое можно слушать бесконечно.

— «London time», вопрос для Оливии Паркер, стюардессе, которая помогла ребенку появиться на свет. — Оливия вздрогнула, услышав свое имя, — Оливия родом из Лондона, сейчас все англичане гордятся ею. У меня вопрос к вам— какой момент был для вас самым сложным?

Девушка почувствовала взгляды присутствующих, устремленных на нее. Даниэль тоже, улыбнувшись, посмотрел в ее сторону, в ожидании ответа. Это был тяжелый вопрос.

— Вы наверно думаете, что я скажу— самым сложным было принять ребенка или держать его на руках, или боязнь за жизнь женщины и ее сына, — Оливия отрицательно покачала головой, улыбнувшись, — самым сложным было осознание случившегося, после того, как их забрали врачи. Когда в тебе действует адреналин, ты как робот творишь невозможное и как только его действие уходит, появляется осмысление всего что было. Это было самым сложным для меня моментом.

Она вспомнила, как сидела в кабине душевой и как Даниэль обнимал ее, прижимая к себе, а она рыдала, пытаясь выплакать все без остатка.

— Капитан Фернандес Торрес, — женщина поднесла микрофон к нему ближе, — а ваш самый сложный момент— это принятие решение об экстренные посадки?

— Нет, — тут же ответил он и Оливия удивленно посмотрела на него, встретившись с ним взглядом, — самым сложным был период после экстренной посадки и перед неизвестным взлетом, когда ты кидаешь все силы на одно и понимаешь, что требуется еще столько же на другое.

Он только что признался ей в том, о чем она догадалась слишком поздно— он искал утешения, прижимая ее к себе, а она думала лишь только о себе. Оливия опустила взгляд, мысленно ругая себя за это.

— «Tv arabia», — мужчина с микрофоном протиснулся вперед, — мы брали интервью у некоторых пассажиров, не смотря на то что, самолет задержали в Бангкоке и экстренную посадку в Коломбо, они готовы летать вашей авиакомпанией и дальше, выражая свою благодарность. Как вы это прокомментируете?

Даниэль улыбнулся, вновь смотря на Оливию и она, видя его улыбку, ответила тем же, произнося:

— Потому что мы одна сплоченная команда. Мы работаем для пассажиров и ради них.

Вновь новый микрофон и новый вопрос:

— «Aero tv» вас приветствует, вы такая красивая пара. Приглашаем вас поучаствовать в нашей авиационной фотосессии, которая состоится послезавтра, — женщина протянула Даниэлю две визитные карточки, — вы окажитесь на обложке самых популярных авиационных журналов.

Он засмеялся, протягивая одну визитку Оливии. Она даже сразу не поняла, что только что услышала, но спорить не стала, взяв ее из его рук.

Вопросы сыпались, как дождь в Бангкоке, не давая и секунды отдыха, пока на помощь не пришел Мухаммед, который, как по волшебству, попросил удалиться всех и остаться только пилотов для конференции.