— Знаешь ли, твое имя тебе тоже не очень — то подходит. Оливия— девушка нежная и утонченная, — он задумался, отводя глаза и придумывая еще положительные качества, но она перебила его мысли, начиная уже нервничать:

— И много ты знал девушек с именем Оливия, что так говоришь?

— Ни одной. — Он вновь перевел взгляд на нее, — надеюсь, больше никогда не встретить.

Теперь она опустила глаза — они не выдерживали натиска его взгляда. Но поняв, что таким образом сдается, тут же подняла их, изучая цвет его глаз, пытаясь понять сколько цветов они могут скрывать. Она даже не думала, что обычный карий цвет таит в себе так много оттенков: когда солнце освещало их своими лучами, Оливии чудился светло — коричневый цвет, наверно даже с зеленым отливом. Сейчас солнца не было и его глаза напомнили ей крепкий эспрессо.

— Давай сыграем в игру, — произнес он, не отрывая от нее взгляд, — кто первый отведет глаза, тот проиграл. Выигравший получает приз.

Оливия сразу закрыла глаза, слыша его смех. Когда он перестанет играть с ней в игры? Ненормальный, его веселило издеваться над ней. Но она не сдастся без боя. Распахнув густые ресницы, она опять коснулась его своим взглядом. Он кинул ей вызов и думает, что она проиграет? Он ошибается:

— Какой приз? — Спросила она.

— Любое желание. Что ты хочешь? Хотя зачем я спрашиваю тебя, надо подумать, что хочу я.

Даниэль улыбнулся и прищурился, смотря в глаза Оливии. Какая разница куда смотреть— в окно или ее глаза. Все было одинаково.

Оливия пыталась подумать, что хочет она, но это плохо получалось— он сканировал ее, казалось, она даже перестала дышать, лишь бы только не проиграть. О призе можно подумать потом. Сейчас она не будет забивать этим голову. Секунды длились вечность, смотреть становилось все тяжелее и тяжелее. Морально он влез в ее личное пространство.

Даже для Даниэля это стало мучением. Слова куда — то пропали, и он выдохнул. Сейчас бы закрыл глаза и послал ее подальше. Но это ведь он затеял эту дурацкую игру. Поэтому пришлось собрать всю свою силу и попытаться подумать, о чем — нибудь приятном. Но все приятное — это лишь небо. Небо везде, даже у нее в глазах.

— Сдавайся уже, — произнес он, — хватит на меня смотреть.

Оливия и рада была бы, но лишь улыбаясь, шепнула:

— Только после тебя.

Глаза начали болеть, хотелось их закрыть крепко — крепко…еще чуть — чуть и слезы застелют их влагой. Она уже не могла усидеть на месте, вскочив со стула, но не отрываясь от его глаз. Нервы на пределе… Может спеть песню, отвлекая себя? Она изучила уже все оттенки его глаз, она теперь отлично знает, что его ресницы густые и черные.

— Патрик без тебя не справится один. — Это первое что пришло ей в голову, чтобы как — то отвлечь Даниэля от себя.

— Позвони ему, как ты названивала мне, — ответил он, не сдаваясь.

Сейчас бы она машинально посмотрела на часы, но поняла, что это его уловка. К черту время, проигрывать ей не хотелось.

— Сколько нам еще лететь? — Спросила она в надежде, что он посмотрит на часы, но он не собирался этого делать:

— Достаточно, чтобы возненавидеть твои глаза.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

Оливия стала стучать пальцами по столу, и Даниэль вновь улыбнулся. Ее нервы сдадут первыми. Он слишком натренирован в полетах, смотря в одну точку.

— Ты проиграешь, — произнес он, — сдавайся уже.

Она начала царапать стол ногтями и его рука, накрыла ее ладонь:

— Ты испортишь новый стол. Мухаммед тебе этого не простит.

Отлично. Теперь он ее касался, просто чудовищно врываясь в ее пространство и отлично поселившись там. Но раз он уже там и если его бесит царапанье стола, то она другой рукой будет делать тоже самое. Оливия ногтями левой руки провела по столу, слегка поморщившись и тут же его правая ладонь прихлопнула ее руку.

Что еще ей придумать? Он уже приложил силу, давя ей на кисти рук и привстал со стула, облокачиваясь через барную стойку к ней ближе. Это был отличный ход— она не могла пятится назад, он держал ей руки, и она уже не могла смотреть в его глаза, он был так близко, что она уже готова была их закрыть. Ее сердце перестало стучать, она не чувствовала его. Дурацкая игра сейчас закончится не в ее пользу. Оливия прекрасно знала, что он делает это специально.

— Я дико извиняюсь, — голос Патрика заставил тут же обоих посмотреть в его сторону. — Не мог дозвониться до салона. Видимо, что — то со связью.

Даниэль тут же убрал руки, давая свободу Оливии и она выдохнула, закрыв наконец — то глаза и садясь на стул. Казалось, что она пробежала кросс в несколько километров, ее мышцы расслабились только сейчас, а сердце наконец начало стучать в дважды сильнее.

Патрик непонимающе смотрел на них, забыв зачем сюда пришел, его мозг не мог понять, что за картину он только что увидел.

— Ты оставил кабину? — Повысил голос Даниэль.

— Капитан Дюпре хочет с тобой переговорить.

Даниэль быстро прошел к лестнице и спустился вниз. Какого черта эта девушка проникла в его мозг, подчиняя себе? Он напрочь забыл про работу.

Патрик пошел вслед за капитаном, напоследок оглянувшись на Оливию и как только он скрылся, она закрыла глаза руками, пряча их в темноту. Все проиграли. Или нет. Патрик спас ее от проигрыша. Приди он на пару секунд позже… Как хорошо, что он пришел раньше. Она даже думать не хотела, что было в голове Даниэля.

Сев в свое кресло, Даниэль сразу одел наушники. Сейчас он был зол и не мог понять на кого больше: на Патрика, что оставил кабину без присмотра? На Дюпре, что так не вовремя позвонил? На Оливию, которая начала первая смотреть ему в глаза, парализуя его сознание? Или на себя, потому что поддался минутной слабости, бросив капитанское кресло? Даниэль прекрасно знал, кто всему виной, но он не хотел в это верить. Его мозг отказывался понимать свои действия. Он ошибся дважды за раз. Оставил Патрика одного без связи в салоне. Даниэль понял, что связи нет, когда сумасшедшая девчонка запыхавшись прибежала к нему в кабину. Она звонила ему много раз, но он не слышал. Именно тогда он понял, что связи с верхним салоном нет. Это была первый сюрприз нового самолета, и он надеялся, что этот сюрприз единственный.

— Извини, что накричал на тебя, — произнес Даниэль рядом сидящему второму пилоту, — я сам виноват, что оставил тебя.

Патрик, принимая извинения, все еще боялся вставить слово. Он так и не понял, что видел. Он уже ничего не понимал.

Оливия зашла в кабину так тихо, что Даниэль ее не заметил, обращаясь по связи к капитану Дюпре. Она подошла к Патрику, ставя поднос с едой:

— Прости, что с опозданием, я снова разогрела.

Они оба просили прощения. Они оба чувствовали себя виноватыми перед ним. Они оба просто забыли о нем, и они оба это понимали. А если бы он не зашел к ним на второй этаж? Если бы капитан Дюпре не позвонил? Что творится между ними?

Патрик вздохнул, беря тарелку с едой. Он понял, что ему нет места среди этих двоих. Он пригласил Оливию на свидание, и она почти согласилась. Ведь ни этого ли хотел Даниэль? Так почему он несколько минут назад видел то, что противоречило этому желанию? Она навязывалась капитану? Но глаза Патрика не врали. Он увидел другую картину. Они оба прекрасно проводили время друг с другом. И никто среди них не был против.

Поговорив с Дюпре, Даниэль задумался. Его мозг вновь заработал в нужном направлении, решая сложную задачу посадки. Лететь еще оставалось три часа, и он больше не уйдет из своего кресла.

Три часа тянулись бесконечно, Оливия устала ходить по салону в полном одиночестве. Но она боялась зайти в кабину к пилотам, каждые сорок минут лишь тихо заглядывая к ним. Но она надеялась, что Даниэль разрешит ей сидеть рядом с ними при посадке. А если нет, то она не расстроится— видеть его было странно неловко. Наверно перед Патриком, ведь наверняка он подумал бог знает, что.

За двадцать минут до посадки, Патрик по просьбе Даниэля сам пришел к ней: