Дрожащими руками она попыталась застегнуть пуговицы, но это плохо получалось. Он наблюдал за этим. Молча. Пока терпению не пришел конец. Двумя руками, он резко опустил ее руки, и она открыла глаза. Небо против грозовой черной тучи. Он сверлил ее взглядом, и девушка почувствовала, как его пальцы касаются ее выреза, соединяя края блузки. Он застегивал ей маленькие пуговички, не отрывая взгляда с ее глаз.

Теперь сердце Оливии замолчало, а воздуха резко стало так мало, что она не могла дышать. Этот мужчина вызывает странную реакцию ее тела под названием «наоборот». Она пыталась дышать спокойно, набирая полные легкие воздуха, отвернувшись от него. Но зеркало, в которое ей пришлось смотреть полную картину происходящего, мешало делать это.

Застегнув последнюю пуговицу, Даниэль опустил руки, пытаясь больше к ней не прикасаться:

— Я вправе требовать объяснений по поводу этого цирка.

Он был прав. Он имел право знать, но Оливия не хотела ничего ему говорить. А что она ему может сказать?

Даниэль ждал объяснений, но девушка молчала. Им повезло, что парень так легко сдался, сев на свое место. Им повезет еще больше, если он просидит так до конца полета.

Как капитан, который стал свидетелем этой страшной сцены между своей стюардессой и пассажиром, он обязан знать подробности. Он даже обязан доложить об этом инциденте руководству компании.

— Я жду, Оливия.

Даниэль стоял напротив нее такой большой и свирепый, что она впервые испугалась. Все ее игры зашли слишком далеко. Какого черта ей надо было спорить с Ниной? Сильнее прижавшись к стене, девушка попыталась взять себя в руки. Страх— это удел слабаков. Она не из тех, кто боится.

— Дело в том… Я…. — Слова застревали в горле, мысли лихорадочно начали посещать ее голову. Что можно придумать себе в оправдание? Этот глупый спор чуть не обернулся целой трагедией. — я проспорила ресторан, хотела проверить, смог бы ты обратить на меня внимание. Я думала, что точно выиграю, но к моему сожалению, ты помог мне проиграть.

От этих слов, он отошел от нее как от прокаженной, удивленно и шокировано смотря в ее глаза:

— Ты спятила? — Не верил Даниэль, пытаясь понять — не спятил ли он, — какой спор ты хотела выиграть, зайдя к двум мужчинам в таком виде? И знай, даже если из всех женщин ты останешься одна, я никогда не обращу на тебя внимание. — Даниэль указал пальцем на выход, — иди работай.

Он вышел так же внезапно, как и появился. Грубые слова ни капли не ранили ее. Но в душе поселилось странное чувство опустошения. Она выругалась в пол голоса.

Даниэль вернулся в кабину, пытаясь совладеть собой и не показать Марку своего возмущения. Он был возмущен! Возмущен не англичанкой и ее выходкой. Он больше ненавидел себя, что попался на ее крючок. Больше такое не повторится, он не будет как безумный пассажир кидаться на нее, он даже смотреть в ее сторону больше не будет. Оливия не стоит этого.

Сев на свое место по левую сторону от второго пилота, он чувствовал на себе взгляд Марка.

— Все нормально, — кивнул Даниэль и удивился своей выдержке. Было все не нормально. На борту чуть не случилась драка. И виной всему глупая игра глупой девчонки.

— Она сказала причину своего… — Марк не знал, как высказать словами то, что он видел, лишь руками показывая на грудь, — открытого поведения?

— Поспорила, решила привлечь к себе наше внимание, — Даниэль так просто это сказал, что сам удивился.

— У нее получилось, — усмехнулся второй пилот, видя, как просверлили его глаза капитана:

— У нее ничего не получилось. Она проиграла.

— Побольше бы таких сюрпризов, — засмеялся Марк, — мне понравилось.

— Сумасшедший рейс, — что бы не слушать этот бред, Даниэль одел наушники и вышел на связь с диспетчером.

Оливия заставила себя заниматься своей работой и разносить еду. Ей было страшно проходить мимо Боба. Она боялась своей реакции, мысленно стукнув его подносом по голове. Но к ее удивлению, он вел себя пристойно. Он больше не смотрел в ее сторону.

Прокручивая в голове снова и снова слова, сказанные Даниэлю, Оливия понимала, что она перегнула палку. Теперь он будет думать о том, что она решила приударить за ним. При удобном случае она обязательно выскажет ему свое мнение по поводу этого.

За двадцать минут до посадки, она поняла, что устала. Но это половина рейса. Еще столько же и домой в мягкую постель. Она надеялась, что следующий полет будет не скоро. Ей надо восстановиться после отвратительной ночи в ужасном доме своего капитана.

Все изменилось внезапно, нарушая планы всех на борту. Уже готовый снижать самолет, Даниэль спросил команду диспетчера «Радара»:

— "Arabia Airline" 2-1-6, снижаюсь до эшелона 320.

— Вижу вас, 2-1-6, следуйте плану.

Все было в обычном режиме, не считая того, как он устал. Уже устал. А еще дорога обратно. Стоило подумать об отпуске.

— Объяви пассажирам, Марк, о снижении. — Сил не было даже на это.

Второй пилот кивнул и взял телефон, произнося в трубку:

— Уважаемые, Леди и Джентльмены, мы приступили к снижению. Через двадцать минут мы приземлимся в аэропорту Брюсселя.

Слыша другой голос, Оливия нахмурилась. Те же слова, но не было шелка. Хотя какая разница, не слышать голос Даниэля — это большая удача в сегодняшней посадке. Они мягче сядут в связи с этим. Но где — то внутри поселилась маленькая неуверенность в физическом состоянии их капитана. Неужели так сложно самому сказать пару слов. Не надо целый текст, можно даже одно слово «садимся», зато это сразу бы развеяло ее неуверенность.

Пройдя вдоль ряда, Оливия смотрела все ли пассажиры пристегнуты, все ли спинки кресел подняты и убедившись в полном порядке, села на свое кресло, чувствуя снижение самолета. За словами Марка, послышался голос Келси, она информировала пассажиров о ручной клади и пристегнутых ремнях.

Даниэль вышел на связь с диспетчером «Подхода»:

— Добрый день, Подход, "Arabia Airline" 2-1-6, проходим эшелон 150 в снижении до эшелона 130.

— Приветствую, "Arabia Airline" 216, вижу вас. Прошу набрать эшелон 170.

Даниэль не сразу понял, как такое возможно и решил переспросить. Марк тут же нахмурил брови:

— Что — то случилось.

Но Даниэль не слушал его, вновь выходя на связь:

— Мы снижаемся, а не поднимаемся. Нам нужен 130.

— Приказываю подниматься до 170.

— Объясните мне причину подъема, «Подход», — не унимался Даниэль, но смотря на Марка, произнес, — поднимай. Увеличивай тягу.

Тут же прохрипел голос диспетчера:

— "Arabia Airline" 2-1-6, прошу прощения, что не сразу объяснил вам, у меня много таких сейчас. Аэропорт Брюсселя закрыт, мы направляем вас в другой аэропорт. Поднимайтесь до 170 и ждите моих указаний.

Даниэлю показалось, что он спит и это какой — то безумный сон. Как может быть закрыт такой большой аэропорт? Но раз он закрыт, то значит действительно произошло что — то страшное.

— Может самолет разбился на полосе? — Как будто сам себе прошептал Марк. Но об этом не хотелось думать.

— Мы уже не войдем в глиссаду. — Даниэль говорил о своем, пытаясь быть оптимистом, — Может они гоняют нас по воздуху в надежде, что полоса заработает?

Он не хотел думать об разбившихся самолетах, причина не так важна. Важны последствия. Ему надо было знать, сколько им быть еще в воздухе. Он не знал разворачивать ему самолет для повторного захода или лететь прямо. Неизвестность начала его раздражать.

— "Arabia Airline" 2-1-6,— голос диспетчера заставил сконцентрироваться на нем, — К нам только что поступил приказ: в связи с двумя взрывами на территории аэропорта Брюсселя, отправлять все самолеты в другие города. Вас примет Лондон Хитроу. У вас хватит топлива?

— Хватит, — произнес Марк, — у нас еще половина.

— Поднимайтесь до эшелона 290, работайте с «Радар — контроль». Всего хорошего.

— Поднимаюсь до 290, курс Лондон Хитроу, — повторил Даниэль, не веря своим ушам, — ничего хорошего.