Лев (сердито ворчит)
Проклятый Водяной! Чтоб ты засох!
Я, после ловли, только-только выплыл
На чистый плес на лодке, чтоб оттуда
На тот пробраться берег поскорей,
А он вцепился подлой лапой в днище -
И никуда! Чуть-чуть не утопил!
Да я не глуп,- за бороду схватил
И намотал ее, как ту мочалку,
Да ножик из-за пояса – и враз
Отрезал бы ее! Но он, проклятый,
Толкнул меня, и лодка кувыркнулась.
Едва-едва я выбрался на берег,
Всю рыбу растерял. Чтоб он закис!
(Лукашу.)
Да и тебя тут что-то зацепило,-
Аукаю, зову – хоть погибай!
Где пропадал?
Лукаш
Я был все время здесь,
Вырезывал свирель.
Лев
Долгонько что-то очень
Свирели ты, племянник, вырезаешь!
Лукаш (смущенно)
Да право ж, дядя…
Лев
(улыбнулся и смягчился)
Не учись-ка врать!
Ты молод, и язык тебя подводит.
Вот лучше хворосту в лесу собрал бы,
Костер зажег бы. Надо обсушиться,-
Нельзя же мне таким идти домой.
Пока дойдем, еще и та прилипнет -
Не к месту будь помянута! – и станет
Из тела душу вытрясать мою…
Лукаш идет в лес; немного погодя слышно, как хрустят сухие ветки.
Лев
(садится под дубом на толстый корень и пробует высечь огонь, чтобы зажечь трубку)
Ну как же! Высечешь! Весь трут намок…
Чтоб ты, злодей, погиб от лихорадки!
Придется поискать – быть может, вырос
На дубе новый…
(Шарит по дубу, разыскивая трут.)
Из озера, из тумана подымается белая женская фигура, похожая больше на привидение, чем на человека. Она простирает белые длинные руки и, загребая, перебирает тонкими пальцами, надвигаясь па дядю Льва.
Лев (в страхе)
Что за наважденье?
А! Знаю, знаю! Счастье, что заметил!
(Опомнившись, вынимает из кошеля какие-то корни и травы и протягивает их навстречу привидению, как бы защищаясь от него. Привидение немного отступает. Он начинает заговор, произнося слова все быстрее.)
Девица-шипучка,
Лихорадка-трясучка!
Ступай от меня ты в глухие болота,
Где люди не ходят, где куры не поют,
Куда не доходит мой голос.
Здесь тебе не пройти,
Белого тела не трясти,
Желтой кости не ломать,
Черной крови не сосать,
Жизни не отнимать.
Вот тебе полынь -
Сгинь, привиденье, сгинь!
Привидение отступает назад к озеру и сливается с туманом. Подходит Лукаш с охапкой хвороста, кладет его перед дядей, вынимает из-за пазухи кресало и трут и разжигает огонь.
Лукаш
Садитесь,-дядя, грейтесь.
Лев
Вот спасибо,
Что угождаешь дяде-старику.
(У костра разжигает трубку.)
Теперь чего ж еще!
(Укладывается против костра на траве, положив кошель под голову. Курит трубку и жмурится на огонь.)
Лукаш
Вот если б, дядя,
Вы сказку рассказали мне.
Лев
Гляди,
Ребенком стал!…
А ты б хотел какую?
Про Оха-чудотворца?
Про Тремсына?
Лукаш
Те я слыхал. Вы знаете другие,
Каких никто не знает.
Лев (подумавши)
Ну, так слушай:
Я про Волну-царевну расскажу.
(Начинает спокойным, певучим, размеренным голосом.)
Когда б нам хата теплая
Да люди добрые,
Баяли б мы байки,
Сказывали б сказки
До самого рассвета…
За темными лесами,
Да за глубокими морями,
Да за высокими горами
Находится чудный-пречудный край.
Где царствует Урай.
В краю том солнце не садится
И месяц серебрится.
А ясные звезды по полю ходят,
Хороводы водят…
И вот у самой красивой звезды появился сын –
Белый Полянин.
Лицом белый,
Пригожий, смелый.
Золотые волосы по ветру играют,
Серебряная сабля в руках сверкает…
Лукаш
Вы ж про царевну мне…
Лев
Да обожди!…
Как начал Белый Полянин расти да подрастать,
Стал он себе думать да гадать,
О своей жизни рассуждать.
«Я,-сказал он,- краше всех на свете,
А судьбы своей еще не встретил.
Дай мне совет, родная мать,
Где пару мне свою искать:
То ль среди боярства важного,
Средь рыцарства отважного,
То ль, может, среди князей,
А может быть, среди простых людей?
А когда б царевну мне,-
Я б доволен был вдвойне…»
(Начинает дремать.)
Вот и пошел оп к синему морю.
Разложил на берегу жемчужные бусы…
Лукаш
Видать, вы, дядя, что-то пропустили.
Лев
Неужто?… Ты мне не мешай!
…Вот разбежалась на море волна большая,
И вылетели кони из волны,
Как жар, красны
И в красную коляску впряжены…
А в той коляске…
(Замолкает, одолеваемый сном.)
Лукаш
Да кто же в той коляске был? Царевна?
Лев (сквозь сон)
А?… Где?… Какая там царевна?…
Лукаш
Спит!
