— О Боже! — сорвалось с моих губ.

— О Боже! — повторило сердце.

К лицу прилила кровь, в голове запульсировали молоточки.

Не может быть! Я помутилась разумом?

Передо мной стояла точная копия преподобного Ксандера.

— Это вы? — прошептала с болезненной, отчаянной надеждой.

Но ведь он умер! Сама видела. Да и у священника не было таких зелёных глаз...

Путь в темницу...

Я исследовала все возможные пути в темницу уже больше двух недель. Это было слишком серьёзное дело, чтобы рисковать и начинать дело неподготовленной. Чувствовала, что провалить это задание нельзя. Моя тактика была своеобразной и неторопливой. Пословица «семь раз отмерь, потом отрежь» сюда подходила лучше всего. Долго готовлюсь, но потом всё делаю в совершенстве. Тише едешь, дальше будешь — мой принцип. Но это не значит, что я не могу иногда импровизировать и бросаться в гущу событий. Просто именно в этом случае подобное было недопустимо.

За эти две недели у нас с мужем возникло несколько конфликтов. «Пособачились» словесно, как и в прошлые разы. Генри был той еще крысой, которая, я теперь знала, что-то готовила против меня.

Периодически меня вызывали на общий завтрак. Зачем — не знаю, вероятно, чтобы задавать тупые вопросы. Джонатан, похоже, решил остаться у нас жить. По крайней мере, не было заметно, чтобы он собирался уезжать. Не особенно хотелось вникать в их проблемы, но у них явно были какие-то политические игры и противостояния с неизвестными мне лицами. Всё это было мне на руку — опальную графиню пока не трогали.

Понимала, что это временно. Как только они уладят свои вопросы, возьмутся за меня с новой силой. Но к тому моменту, я надеюсь, сумею раздобыть несколько козырей, и один из них — это та самая темница, которая меня так манила. На так называемых завтраках Генри требовал раскрыть, каким колдовством я занимаюсь и когда прекращу. Упоминал какие-то рабские печати, которые он готов был поставить мне на лоб, если я не начну подчиняться. В общем, нёс всякую чушь. Даже Джонатан не одобрял этого, посматривая на сына, как на идиота. Эх, не достался сыну отцовский интеллект…

Свёкор тоже за мной наблюдал, но, видимо, интересовала я его мало. Он не видел во мне опасности, учитывая, что в последнее время я откровенно не нарывалась. Кстати, за Дарена мне ничего не было. Похоже, он был ещё тем забиякой, который наконец-то получил по заслугам.

Интересен был тот факт, что местного военачальника, у которого этот Дарен являлся заместителем, я до сих пор не видела. Он всё время был в отъезде, что наталкивало на некоторые мысли. Возможно, где-то воюет, а мои так называемые родственнички ведут настоящую войну. Пожалуй, именно этим можно объяснить напряжение вокруг и равнодушие к моей скандальной персоне. Даже слежка фактически прекратилась, что, безусловно, радовало.

Со слугами у меня начали складываться кое-какие отношения. Служанки, которые обслуживали меня ежедневно, больше не выглядели хмурыми и раздражёнными. Заходили в мою комнату охотно, улыбались. Я снисходительно улыбалась в ответ. Однажды даже похвалила их, отчего девчонки расплылись в улыбке до ушей.

Свободного времени было предостаточно, и я старалась держаться поближе к темнице. Несколько раз заходила туда и прислушивалась к разговорам стражников. От скуки они много болтали, рассказывали об узниках, кляли горцев и нелестно отзывались о хозяевах. Среди этих разговоров я узнала, в какое время они сменяются. Но это не приблизило меня к решению проблемы. Пробраться в темницу я смогу, но как выйти? Должен был быть другой выход, и вот чудом он нашёлся в прямом смысле слова. Это произошло совершенно случайно.

В тот день Магара заболела. Я узнала об этом, когда случайно остановилась неподалеку от кухни и услышала разговор этой неприятной женщины с главной кухаркой. Магара покашливала и жаловалась на головную боль. Кухарка торопила её уйти из кухни, чтобы никого не заразить, и обещала дать успокоительный настой для облегчения. Магара сетовала на то, что её некому заменить, ведь она едва могла двигать ногами. Кухарка предложила Магаре поторопиться, отнести еду узникам, а потом уже отдыхать всю ночь — к утру, может быть, станет лучше.

Моё удивление было радостным: это же мой шанс. Что может быть проще?

Единственное, что не нравилось, — придётся надевать грязные шмотки этой отталкивающей женщины. Но ради дела можно и потерпеть. В конце концов, в своё время мне приходилось преследовать преступника прямо в городской канализации. Тогда терпела и сейчас потерплю.

Скользнула в тень, когда Магара выходила из кухни. Она несла ведра, а под мышкой держала закупоренный кувшин, в котором что-то булькало и плескалось. Я осторожно последовала за ней, стараясь быть совершенно незаметной. К счастью, сегодня я надела крайне простое платье, которое не шуршало при движениях. Оказалось, что Магара живёт в отдельном здании, которое я всё это время принимала за очередной хлев. Наверное, там жили и другие работники. Вход в её комнату оказался снаружи, что, безусловно, было огромной удачей. Магара оставила полные ведра непонятной бурды, вероятно, еды для узников, и толкнула дверь в комнату. Я заглянула в окно и увидела, что она откупорила кувшин и выпила добрую половину. Пошатнулась, начала бормотать проклятия и, плюнув на всё, начала раздеваться.

Я не верила своим глазам, какая удача! Она всё сделала за меня. Оставшись в нижнем оборванном и грязном платье, Магара забралась под старое одеяло и уснула. Недолго думая, я зашла в комнату, двумя пальцами подняла фиолетовое нечто и скривилась. Как же не хотелось надевать эту гадость! Но пришлось.

К счастью, Магара была немного полнее, и я смогла натянуть её шмотки прямо на своё платье. В итоге фигура стала шире. Волосы спрятала под дырявую соломенную шляпу, которую нашла на столе. В хлеву, где прячется темница, довольно темно, и если опустить голову пониже, сторожа ничего не заметят.

Моё проникновение обещало быть безумно рискованным. Магара могла проснуться в любой момент, а стражники — заметить подмену. Но выбора не было, я надеялась на удачу…

***

Остановилась перед стражниками в полутьме. Похоже, здесь экономили на факелах — горел всего один, и тот нещадно чадил, наполняя воздух едким дымом. Двое мужчин, разморённых скукой, подпирали стены. Мечи покоились в ножнах, уставшие физиономии выглядели раздражёнными.

— О, Магара, ты сегодня вовремя! — бросил один, увидев фиолетовое пятно. — Иди, пока эти не начали орать, голова раскалывается от их воплей.

Я ничего не ответила. Подделать голос было бы сложно, поэтому только кивнула, хватаясь за ведра. Передо мной открыли двери, и я обрадовалась, что всё прошло так легко. Но когда перешагнула через порог, другой стражник вдруг остановил.

— Постой-ка! Какая-то ты сегодня странная, молчаливая. Неужели проклятия на головы всех и вся закончились?

Мужчины заржали. Похоже, они привыкли, что Магара вечно брюзжит на весь свет. Я же лихорадочно думала, как выкрутиться.

Покашляла для виду и хриплым голосом просипела:

— Заболела!

Смех сразу же прекратился.

— Так чего не предупредила, убогая? И не дыши на нас! Даже не смотри в нашу сторону! Иди уже, лучше узников заражай, чем нас!

Я молча поспешила вперёд, неся в руках тяжёлые ведра. Наконец стражники остались позади, а я перевела дух. Узкий проход всё время шёл вниз, периодически встречались небольшие лестничные пролёты. Значит, темница была действительно глубоко под землёй. Наконец, достигла невысоких деревянных дверей, которые пришлось открывать уже самой. Пройдя через них, оказалась в большом помещении с довольно низким потолком. С двух сторон тянулись грязные камеры, разделённые кирпичными стенами, а передние стенки представляли собой сплошные металлические решётки, через которые даже ребёнок не смог бы пробраться.

Внутри этих камер, на грязном полу, устланном вонючей, сгнившей соломой, сидели люди. Множество людей. Шокировало их убогое состояние, застарелая вонь, царящая здесь, и самое главное — горящие взгляды, исполненные глубокой ненависти. Боже, сколько же их! Десятки, может, даже сотни мужчин непонятного возраста. Многие заросшие, большинство одеты в замызганное тряпьё. Кажется, вдалеке послышался даже женский голос, но, возможно, мне показалось.