И тогда я слегка отвела ногу назад, а после изо всех своих сил ударила его между ног коленом.

Удар у меня был поставлен очень хорошо. Мужчина замер, выпучил глаза, схватился за причинное место, а после заорал и повалился на пол, подергиваясь в конвульсиях от боли.

— Приятно провести время, — бросила я насмешливо, приподняла широкие юбки и поспешно устремилась по коридору, чтобы не засветиться перед слугами, которые наверняка услыхали неистовый вопль поверженного насильника.

Да, весёлая у меня новая жизнь, однако! Буду считать, что приехала на оригинальный курорт...

Очень многое в судьбе человека зависит от того, как он относится к жизни. Точно так же, как люди наращивают мышечную массу и приобретают полезные привычки в питании, можно научить себя позитивному мышлению и взгляду на жизнь. Я не скажу, что это легко, но ведь и спортом заниматься — это не на диване лежать.

Именно так я развила в себе способность смело смотреть всякого рода вызовам в глаза. Я не родилась такой, но упорным трудом переламывали в себе ростки всякого страха и неуверенности. Много лет училась отмахиваться от уныния и слабости, укрепляя душу внутренним контролем, а тело силовыми нагрузками.

Когда ты ставишь себе цель не дружить со страхом, когда всегда готов верить в лучшее, то тогда с тобой происходят чудеса. Поэтому я не боялась. Не боялась нового мира и встречающихся в нём откровенно неадекватных людей. Немалую роль сыграл и тот факт, что я могла за себя постоять, этого не отнять, ведь я не чувствовала себя беззащитной девушкой перед лицом неведомых опасностей.

Это не самоуверенность, а определенная уверенность в себе, которая делает личность человека цельной.

Вот и сейчас меня мало интересовало то, какие последствия привалят после случившегося в коридоре. Тип, который получил коленом по самому драгоценному, возможно будет мстить, но… я же могу еще разок его ударить, не так ли? А судя по реакции, вряд ли у него есть хоть какие-либо боевые навыки, кроме тупой грубой силы.

Уверенно свернула в еще несколько поворотов. Наткнулась на парочку служанок, которые по понятной причине меня полностью проигнорировали. Проигнорировала их в ответ (потолкую попозже) и, наконец, достигла лестницы, ведущей на верхние этажи.

Второй этаж оказался точной копией первого: те же пустынные мрачные коридоры с множеством дверей и практически полная тишина вокруг. Видимо, слуг в поместье работало не так уж много или же все они были сосредоточены где-то в других местах.

Наконец свернула в коридор, заканчивающийся огромным окном. Подойдя к нему и выглянув на улицу, заметила, что двор перед парадным входом выглядит очень даже ничего. Каменная лестница с перилами, аккуратные аллейки, клумбы, большой сад — всё это выглядело не в пример лучше того, что я наблюдала на противоположной стороне здания.

Значит, тот пропахший навозом и псиной двор был, так сказать, «задним». Впереди я заметила каменные стены ограждения, а за ними ничего не смогла рассмотреть: слишком далеко.

А владения блондинчика довольно обширные…

Вернувшись, решила идти дальше, но в этот момент услышала громкие шаркающие шаги. Дверь неподалеку открылась, и оттуда неуклюже вышла очень старая женщина, одетая в выцветшую одежду служанки. Ее передник не был белоснежным, как у остальных прислужниц, да и на одежде местами виднелись заплаты. Совершенно седые волосы были собраны в традиционный пучок на макушке. Бабуля была согнута и едва передвигалась. Неужели даже такое безобидное существо — бабушка-божий одуванчик — тоже посмотрит на меня с отвращением? Однако, когда она развернулась, у меня едва не отпала челюсть от изумления.

— Бабушка! — воскликнула я и бросилась к ней в безотчетном порыве.

Эта служанка так сильно напомнила мне мою бабулю Марию. Та умерла больше десяти лет назад, и я очень тосковала о ней.

Но, увы, это была не она. Я заметила это слишком поздно, уже держа женщину за плечи.

Та несколько испуганно смотрела мне в лицо и вдруг широко улыбнулась.

— Милая моя! — пробормотала она сиплым старческим голосом. — Неужто больше не будете гнать меня от себя?

Я опешила.

Значит, местная Евангелина почему-то обижала эту милую бабулю?

Я не ответила, растерявшись, а старушка тяжело выдохнула.

— Я верила, что однажды ты вспомнишь, как я ухаживала за тобой, когда ты была совсем малышкой…

Почувствовав неприязнь к бывшей хозяйке тела, я поспешила приобнять старую женщину.

— Да, я вспомнила, бабушка… — пробормотала я, представляя, что обнимаю бабушку Марию. На душе стало тепло.

— Называйте меня нянечкой, как раньше, — попросила она и тяжело выдохнула, после чего тихонько всхлипнула, а моё сердце сжалось в груди.

— Хорошо, нянечка, ты извини, что я была холодна с тобой, — произнесла я, отстраняясь. Глаза служанки поблескивали от слез, которые она пыталась скрыть. — Просто… ты же знаешь, как тяжело мне живется в последнее время…

— Как же не знать, милая! — побормотала старушка, вытирая глаза морщинистыми пальцами. — Каждый день смотрю, как вы страдаете, и сердце кровью обливается. С тех пор, как граф Орсини взял вас в жены, житья вам никакого нет.

Внутри меня вспыхнула радость.

Какой невероятно ценный источник информации! Теперь не придётся всё разведывать самой!!! Обрадовавшись, я схватила бабулю под локоть и произнесла:

— Пойдём, нянечка, посидим у меня в комнате, поболтаем. Давно мы не разговаривали, правда?

— О, да, — кивнула старушка, счастливо глядя мне в лицо. — Поди, уже два года прошло, как…

— Значит, наговоримся вдоволь? — рассмеялась я, а сама подумала о том, что местной Евангелине стоило бы быть подобрее к тем, кто ее хоть чуточку ценит…

***

Чёрная карета без опознавательных знаков остановилась напротив входа в поместье семьи Орсини. Кучер соскочил с козел и поспешно открыл дверцу. Из кареты с трудом выбрался грузный мужчина — гладко выбритый и абсолютно лысый — который был одет в длинную чёрную хламиду и препоясан простой бечевкой.

На его пухлых пальцах неожиданно блеснули драгоценные кольца, которые нелепо смотрелись на фоне столь скромного одеяния, но толстяка это ничуть не смущало.

Прищурившись, он осмотрелся вокруг и недовольно поджал губы.

— Орсини бессовестно жируют… — пробормотал он с очевидной завистью, остановив взгляд на красивейшем фонтане, стоявшем посреди сада. Прекрасные нимфы с обнажёнными грудями держали в руках кувшины, из которых изливалась вода.

Религиозный служитель слишком долго облизывал взглядом совершенные тела статуй и очнулся только тогда, когда из кареты вслед за ним выбрался молодой человек совершенно противоположной наружности.

Тот был молод, высок, строен и весьма симпатичен. Длинные светлые волосы опускались чуть ниже широких плеч, в глазах поблескивало очевидное любопытство. Одет он был в такую же безобразную хламиду, что и на его спутнике, но на молодом крепком теле она смотрелась даже загадочно.

Парень тоже скользнул взглядом по великолепному фонтану, но на нимфах его взгляд не задержался ни на мгновение. Его больше заинтересовало само здание поместья, в окнах которого он желал что-то или кого-то рассмотреть.

— Так говорите, преподобный, что жена Генри Орсини настоящая ведьма? — на лице молодого человека появилось зловещее выражение. — Что ж, давно мы не жгли священных очищающих костров…

Грузный священнослужитель едва поместился в кресло. Сидел, попивая чай из дорогого фарфора, и прищуренным взглядом рассматривал убранство гостиной в поместье семьи Орсини.

Сопровождающий стоял за его спиной, почтительно заведя руки за спину. Молодой человек выглядел гораздо более напряженным, но глаза его азартно поблескивали.

Напротив них, в таком же кресле, сидел хозяин поместья — Генри Орсини. Аристократ казался крайне хмурым и недовольным. Закинув ногу на ногу, он пытался выглядеть расслабленным, но у него не выходило.