Дарен, почувствовав себя оскорблённым, встал на ноги, выровнялся и посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью.

— Что вам нужно, госпожа? — его обращение прозвучало издевательски. Да, я помню, что он называл меня как угодно, но не госпожой.

— Отдыхаешь? — спросила я, насмеявшись. — Ну, ну, отдыхай, отдыхай! Ушибы залечивать надо…

Решив, что не хочу иметь дела с этим похотливым козлом, развернулась и собралась уйти. Но мужчина сам окликнул меня.

— Госпожа, подождите.

Я замерла и, решив, что сегодня великодушна, медленно развернулась обратно. Брови вопросительно изогнула, давая понять, что готова выслушать его в виде исключения.

— Простите меня за произошедшее, — проблеял мужик, опуская глаза. Столь фальшивое извинение выглядело нелепо вкупе со свирепым выражением на небритом лице. — Больше подобного не повторится.

— Охотно верю, — холодно произнесла я, — а то вы рискуете остаться без детей в будущем.

Хмыкнув напоследок, я развернулась и вышла из комнаты. Ладно, развелось тут всякого сброда. Но ничего, я всех подомну под себя. Работа у меня такая. В итоге, я поручила другим солдатам от своего имени и от имени мужа отправить так называемого Вольфа в королевскую темницу. Солдаты погрузили его в телегу и повезли в сторону города.

Оказалось, мы жили недалеко от столицы. Поместье наше было действительно огромным. Земли, прилегающие к нему, просто гигантскими. Теперь понятно, откуда у мужа столько средств. Деньги давали ему огромное влияние в обществе. А бывшая хозяйка тела, похоже, была забитой тряпкой.

Посетила я и пострадавшую девушку. Слуги меня начали бояться. Это было заметно по тому, как они шарахались в сторону, когда я проходила мимо. Служанка лежала в своей комнатушке на животе. Над её раной колдовал лекарь. Немолодой мужчина в чёрном халате встретил меня с почтением, но тут же переключился обратно на больную.

— На лекарства не скупитесь, — бросила я. — Я всё оплачу.

— Да-да, конечно, — заверил лекарь. — Будет исполнено в точности, госпожа.

Я улыбнулась. Нравится мне это место. Несмотря ни на что, но нравится. Его можно изменить. Из него можно построить нечто лучшее. Разве это не прекрасно? Да и люди способны меняться, если придать им правильного ускорения. Кому-то нужно правильное слово, а кому-то увесистый пинок. По-другому в обществе никак. Люди не могут сами по себе. Они похожи на стадо без пастыря, которое разбредается в разные стороны и находится в опасности, потому что никто их не ведёт. Я не претендую на лидера, но бороться со злом умею. Поэтому сейчас я воистину оценила такой подарок, как эта новая жизнь…

***

Ужинать меня не позвали. Похоже, девчонку реально морили голодом из вредности. Поэтому, когда стемнело, я пошла на кухню за едой сама. При моем появлении кухарки всполошились. Я оглядела эту грязную закопченную комнату и скривилась. Да, генеральной уборки здесь не делали лет сто. Все стены заляпаны жиром, на земляном полу грязная солома…

Около нескольких глиняных печей столпился перепуганный люд. Воняло горелым луком и испорченными овощами. При всём своём богатстве граф не мог устроить нормальный кухонный угол???

Демонстративно зажав нос пальцами, я нашла глазами высокую крепкую женщину, в которой безошибочно узнала главную кухарку, и произнесла:

— Во-первых, никто не принес мне ужин в комнату. Во-вторых, с завтрашнего дня приведите здесь всё в порядок. Жир со стен отскоблите. Печи подремонтируйте. Я вижу, глина отпала в нескольких местах, и виден кирпич. Земляной пол следует тщательно замести. У вас здесь полно работы. Я обязательно проверю!

Никто не сдвинулся с места и не кивнул. Главная кухарка замерла, как истукан, глядя на меня напряжённым взглядом. Её глаза были расширены, как будто этой высокой дородной тетке приспичило в туалет.

Я вопросительно приподняла бровь. Это как понимать? То ли они не присутствовали при вчерашней экзекуции одного непослушного субъекта, то ли не поверили в перемены с госпожой. Непаханное поле работы!

— Ну? — спросила я, оглядывая всех вокруг. — Отвечать собираетесь?

Я видела, как держалась старшая кухарка. На неё косились все окружающие, словно ждали указаний к действию. Похоже, она тут царь и бог. Вот это дожились! Графиня никто, а кухарка — всё.

Ах да, скорее всего, именно она передавала местным слугам все те сплетни, которые распространял некий священник. А не тот ли грузный товарищ, который был здесь вчера, является этим разносчиком сплетен? Точно! Круг замкнулся. Теперь всё понятно. Главная кухарка — первая лазутчица так называемых священнослужителей.

Я хищно улыбнулась.

— Всем за работу. А ты, — указала я на перепуганную женщину, — быстро за мной!

Где лучше всего допрашивать преступников? В таком месте, которое само по себе давило бы на психику. На Земле таких обычно сажали в полутемную комнату, пристегивали наручниками, светили в лицо лампой, создавая соответствующую атмосферу.

Что могло в положительном смысле повлиять на кухарку? Конечно же, демонстрация хозяйской силы, власти и воли. Поэтому, недолго думая, я отправилась вместе с ней в ту самую гостиную, где недавно принимала священнослужителей.

— Запри дверь изнутри, — приказала я, добавляя психологический раздражитель. Запертая дверь вызывает большее напряжение, создавая ощущение, что бежать некуда.

Уселась в кресло, положив ногу на ногу и расслабленно сложив локти на подлокотники. Кухарка осталась стоять у входа. Естественно, я не предложила ей присесть и, не моргая, смотрела ей в лицо больше минуты. Бедная женщина начала нервничать. Жалеть её, разрушая положительный воспитательный процесс, не собиралась.

— Ну? — наконец произнесла с вопросительным выражением на лице.

Женщина едва не икнула.

— Что… что вы имеете в виду, госпожа? — запинаясь, произнесла она.

От прежнего налёта спеси, который был виден ещё на кухне, не осталось и следа. Вот так надо уметь без единого слова опустить человека на должный уровень! Кто-то мог бы обвинить меня в жестокости, в психологическом насилии, но, во-первых, мы не в двадцать первом веке сейчас, чтобы рассуждать о таком, а во-вторых, все эти бредни о правах человека и личности должны иметь меру.

Мера должна быть всегда и во всём, ведь любой перегиб приносит ущерб. Если в доме не почитают власть имеющих, презирают супругу господина, то это проблема. Те, кто нарушают субординацию, неблагонадёжные люди. Для них самих полезнее знать своё место, ведь тогда они будут счастливы, получая жалование за работу, хорошо питаясь, чувствуя удовлетворение от службы. Если же будут пренебрегать обязанностями и пытаться возвыситься над хозяевами, это приведёт к хаосу, бунту, разочарованию и прочим негативным последствиям.

Поэтому никакого насилия над кухаркой сейчас не совершалось. Я просто помогала ей избавиться от ненужной гордыни.

— Жду ответа на вопрос, который задала на кухне, — произнесла я, смотря на женщину холодным взглядом.

Та встрепенулась, пытаясь лихорадочно вспомнить, о чём шла речь.

— Мы уберем на кухне, как вы и приказали, — нашлась она, не будучи уверенной, что правильно вспомнила.

— Отлично, обязательно проверю, — ответила я. — Но это ещё не всё. Ты не ответила на ещё один мой вопрос.

Женщина впала в ступор. Похоже, слушала невнимательно.

Я подождала ещё пару минут. За это время кухарка побледнела ещё сильнее, стала нервно теребить платье дрожащими пальцами. Потом, похоже, задрожали ноги. В конце концов, я смилостивилась и произнесла:

— Госпожа голодна по вашей милости. Никто не пришёл к ней с ужином, никто не позаботился о ней. Это нормально? Как это можно понять? Или вам не нравится ваше рабочее место? Хотите, чтобы вас уволили?

Кухарка вскинула ошарашенный взгляд и отчаянно замотала головой.

— Нет, нет, что вы! Мне очень нравится эта работа. Прошу, простите… Сейчас обязательно распоряжусь, чтобы вам принесли ужин. Всё самое лучшее, самое свежее. Простите, простите.