Но теперь, под светом этой тихой осенней луны, я не могла избавиться от тяжелого ощущения, что лишила жизни человека, который был кому-то братом, сыном, отцом…

Всё было честно и справедливо. Он напал, я отбивалась. Но теперь он мертв, и кто-то отчаянно горюет о нем. Это осознание давило на совесть. Я снова тяжело выдохнула.

Вдруг чьи-то руки мягко коснулись моих плеч, а потом и вовсе приобняли со спины. Это был Ксандер. Я прижалась к его груди и закрыла глаза.

— Тебе плохо? — спросил он осторожно. — Наверное, тебе было неприятно из-за поведения Джейкоба…

— Да, мне нехорошо, — честно ответила я. — Но дело не в нём, а во мне.

— Расскажи мне, — попросил Ксандер, нежно касаясь губами моей шеи. — Поделись.

Я невесело усмехнулась.

— Станешь моим духовником, преподобный?

Ксандер улыбнулся в ответ.

— Сейчас я хочу быть твоим другом.

Я высвободилась из его объятий и повернулась к нему. На нём была иллюзия Ворона, но я попросила:

— Сними её, пожалуйста. Хочу видеть тебя таким, какой ты есть.

Ксандер коснулся мочки уха, и в тот же миг иллюзия исчезла. Лунный свет отразился в золоте его волос, делая его черты особенно мягкими и привлекательными.

— Я убивала людей, — горько призналась я, — не придавая этому особенного значения. Моей задачей было выжить и защитить своих людей. Но те мертвецы были чьими-то родными… и это очень тяжело.

— Я понимаю, — ответил Ксандер, погладив меня по волосам. — Очень хорошо понимаю. Но иногда так случается. Чтобы этого избежать, нужна реформа… возможно, в целом мире. Увы, такое трудно представить.

— Думаешь, мне нужно попросить прощения? — прошептала я, смотря на него с надеждой на освобождение.

Ксандер тихо выдохнул.

— Да, о прощении просить нужно всегда. Это освобождает сердце от чувства вины. Небеса видят нашу искренность. Давай попросим их о прощении вместе…

Это был особенный момент нашего с Ксандером духовного единения. Он схватил меня за руку и крепко сжал. Закрыв глаза, я обратилась к небесам, чувствуя его рядом. Внутри звучало лишь одно: "Прости… прости… прости меня".

Я обращалась к Богу и к душам тех, кто погиб от моей руки.

Этот мир жесток, но я… я больше не хочу отождествляться с ним. Хочу жить по совести и быть предельно милосердной…

Ксандер обнял меня снова.

— Ты великая женщина, моя маленькая нежная невеста! Не волнуйся, я рядом! Обещаю, что больше не «умру» и останусь рядом с тобой. Веришь?

— Верю… — пробормотала я ему в шею. — Спасибо… Келан.

Меня поселили в доме вождя, в небольшой комнатке, которая, как оказалось, в детстве принадлежала Ксандеру. Здесь было тепло и неожиданно уютно. Пол был чистым, одеяло тёплым, на стенах висело оружие, на полу лежали лёгкие коврики, связанные вручную.

Жена вождя оказалась очень приятной женщиной. Остальные его сыновья были взрослыми и жили отдельно.

Я лежала без сна ещё какое-то время, когда вдруг кто-то поскребся в дверь. Кто это мог быть, было очевидно. Я улыбнулась, встала с кровати и открыла дверь.

Ксандер был в своём истинном облике: в золотистыми волосами, в тонких брюках и простой холщовой рубашке. Я улыбнулась.

— Проходи, — сказала я.

Я зажгла пару свечей, которые начали отбрасывать приглушённый свет на стены и на наши лица. В этой одежде Ксандер совершенно не выглядел священником — казался озорным мальчишкой, и волосы его золотились во свете свечей.

Мы присели на кровать. Я посмотрела ему в глаза.

— Значит, это твоя комната? — произнесла я, не зная, с чего начать спонтанно начавшееся общение. Мы ведь расстались чуть больше часа назад.

— Да, — Ксандер оглянулся. — Это мой дом.

На его лице появилась грусть.

— Мама часто ночевала здесь вместе со мной, — выдохнул он.

Я прижалась к его боку, и мы просто замолчали. Было так хорошо, как будто я жила здесь всю жизнь и будто именно к этому вела меня судьба. Как странно, что, придя в этот мир, я неожиданно нашла такую великую любовь.

— Знаешь, — вдруг прошептал Ксандер, — иногда мне кажется, что ты… не принадлежишь этому миру. Ты не похожа ни на одну женщину, хотя я видел многих. И из-за этого становится страшно, что однажды ты исчезнешь…

Я замерла. По спине побежали мурашки волнения. Неужели… он чувствует, что я из другого мира? Закружилась голова, но всё внутри затрепетало от отчаянного желания признаться ему. Признаться до того, как мы поженимся, потому что это правильно...

Стало страшно. А вдруг его религиозные представления станут преградой между нами?

— Скажи, Ксандер, — начала я осторожно. — А что твоя вера говорит об… иных мирах?

Парень задумался.

— Они точно существуют, и иногда из них к нам попадают диковинные существа. Однажды я лично видел железную птицу, которая разбилась в горах. Внутри нее были мертвые люди в странных одеяниях. Бытует мнение, что птица сожрала их и погибла от несварения…

Я не удержалась и хмыкнула, хотя изумление мое было велико. Боже, неужели он говорит о самолете??? Жаль, конечно, погибших, но кому в голову пришла идея о том, что эта «птица» ела людей?

Я так и спросила.

— Многие ученые мужи так предположили, — ответил Ксандер, но лично я считаю, что это… летательная машина из другого мира. Ведь погибшие люди сидели в креслах!

Он посмотрел на меня с улыбкой, и я поняла, что безумно люблю его — такого умного, проницательного и очень особенного.

— А если я скажу тебе, что я, как и те люди, из другого мира… — прошептала, глядя ему в глаза?

Ксандер вздрогнул, и улыбка сползла с его лица. Он широко распахнул глаза и смотрел на меня с непониманием. Я смутилась, но решила не отступать.

— Да, я из другого мира, но пришла сюда не в своем теле. Попала в тело Евангелины Орсини несколько месяцев назад и теперь проживаю совершенно новую жизнь…

Смотрела на Ксандера с огромной надеждой, тщательно скрывая страх отвержения. Он некоторое время ошеломленно разглядывал меня, а потом шумно выдохнул.

— Значит... вот в чем дело! — пробормотал он, и я поняла, что в его голове начали стремительно вертеться шестеренки. — Вот почему графиня, которая в прошлом не отличалась ничем примечательным, вдруг стала столь… удивительна! — прошептал он наконец и... улыбнулся. — Я знал!

Я смотрела Ксандеру в лицо и видела, что он действительно рад. Рад открывшейся тайне.

— Значит… ты не считаешь меня монстром? — уточнила осторожно.

— Нет, что ты! — восторженно прошептал Ксандер. — А ты расскажешь мне о своем мире? Какой он? А там женины все такие, как ты?

Я рассмеялась.

— Не совсем. Там я тоже была особенной. Служила в полиции. Полиция — это как у вас гвардейцы и сыск.

Ксандер был изумлен.

— Но разве женщины могут осилить подобную службу???

— Ну я же осилила… — мне становилось всё радостнее и легче. — Думаешь, откуда у меня навыки?

— Поразительно! — выдохнул Ксандер восхищённо, а потом… резко меня поцеловал. Я отстранилась и заглянула ему в глаза.

— Значит… принимаешь мой секрет? — прошептала с улыбкой.

— Принимаю с восторгом, — ответил парень также тихо.

— А на костре меня за это не сожжёшь? — уточнила насмешливо.

— Нет, лучше яза этона тебе женюсь!

И снова меня поцеловал.

Поцелуй оказался жадным и горячим — совсем не таким, как предыдущий. Кажется, восторг Ксандера привел его к чрезмерной горячности. Мне пришлось остановить его, когда поцелуи посыпались уже на шею.

— Ты же говорил, что… важно соблюдать этические нормы и законы… — проговорила я, тяжело дыша.

Ксандер отстранился. Его глаза горели. Было заметно, что он сильно перевозбужден.

— Прости, — прошептал он виновато. — Просто ты слишком красивая… Я лучше пойду. Не хочу... ничего нарушать.

— Но ведь… ждать еще целый год, — напомнила я.

— Ничего, — улыбнулся парень, уже взяв себя в руки. — потренирую такие добродетели, как смирение и терпение…