— А меня ты тоже научишь своим премудростям?

— А разве тебе это нужно? — с улыбкой ответила я.

— Конечно, я люблю познавать всё новое, — Ворон хмыкнул.

— Тогда я приглашаю тебя на поединок! — сказала я с лукавой усмешкой. — Кто победит, тот загадывает желание.

— Но я не хочу драться с тобой! — возмутился Ворон. — Не хочу причинить тебе боль.

— Эй, с чего ты решил, что сможешь меня достать? — рассмеялась я задорно.

— Ты действительно меня провоцируешь?

— А почему бы и нет? Мне интересно узнать твой потенциал.

— Ну, хорошо! — неожиданно согласился горец, понизив голос. — Но, если ты проиграешь, первая брачная ночь состоится раньше срока…

Я ошарашенно повернулась к нему, заглядывая в прищуренные зелёные глаза.

— Ишь ты, чего удумал! Разве по местным законам такое разрешено?

Ворон некоторое время молчал, и его улыбка постепенно исчезла. Он просто смотрел мне в глаза, словно любовался.

— На самом деле, я пошутил, — произнёс он серьёзно. — Я почитаю законы мироздания и наших божеств. Знаешь… сейчас в моей жизни происходит переломный момент, и я на самом деле очень волнуюсь. — Ворон вдруг стал серьёзен. — Я должен признаться: у меня есть тайна. Тайна, которую пока я не решаюсь тебе открыть.

Мои брови взлетели вверх:

— Только не говори, что я буду твоей третьей женой! — притворно возмутилась я.

Ворон сначала не понял, о чём я, а потом, осознав, рассмеялся:

— Нет, что ты, я не женат.

— Фу-ух, от сердца отлегло, — с облегчением выдохнула я. — Но, если серьёзно... у меня тоже есть секрет. То есть, ты не один такой. Есть то, о чём я тебе не сказала, и, возможно, никогда не скажу.

— Тогда мы квиты, — улыбнулся Ворон. — Давай договоримся, что, когда наши тайны вскроются, мы не отвернёмся друг от друга, несмотря ни на что.

— Давай, — ответила я, чувствуя, как будто заключаю сделку века. — Договорились, как там тебя зовут на самом деле... Келан?

— Отлично, Евангелина, — сразу же расслабился горец.

— Ах да, — добавила я, резко вспомнив еще кое-что важное. — Знаешь… я хотела бы поставить в нашем храмовом помещении одну… табличку. Табличку в память о твоем брате преподобном Ксандере. Он был выдающимся человеком и бесславно погиб. Даже его тело исчезло. Думаю, мы должны помнить о нем…

Ворон вдруг изменился в лице.

— Ты уверена, что это необходимо? — уточнил он несколько напряженно.

Я удивилась его реакции.

— Ты против? Но почему? — мне стало неприятно…

Ворон так и не объяснил, почему памятная табличка для его брата оказалась ему не по душе. Я не стала сопротивляться — сейчас было не время для конфликтов, хотя в сердце что-то больно кольнуло. Преподобный Ксандер по-прежнему был мне дорог, и я хотела сохранить о нем память. Неужели Ворон просто ревнует? Я решила отложить этот вопрос, но не собиралась отказываться от своей идеи.

Возвращаясь к повседневным делам, я оглядела дом. Генри отвратительно заботился о нем: стены местами потрескались, лестницы, окна и фасад требовали покраски и ремонта. Большинство комнат на втором этаже давно пустовали и едва ли прибирались. Было очевидно, что Генри либо был слишком ленив, чтобы заниматься этим, либо слишком скуп, чтобы вкладывать деньги в то, что ему не было нужно. Тогда возникал вопрос: зачем ему вообще понадобился настолько большой дом?

В прежние времена огромные замки служили домом для множества народа, жившего в них целыми семьями. В таком случае наличие большого количества спален имело смысл. Однако в этом поместье первый этаж, отведенный для прислуги, оказался забит до отказа маленькими комнатушками, тогда как хозяйские этажи пустовали.

Вряд ли кто-то тщательно облагораживал эти пустующие помещения в последние годы. Мне хотелось избавиться от старого, застоявшегося духа опустошения, который жил здесь. Пора бы переселить слуг хотя бы на третий этаж…

На следующее утро ко мне подошёл Ворон с неожиданным предложением. Я сразу заметила решимость, сверкающую в его глазах. Мы встретились в саду. Ветер слегка растрепал его темные волосы, придав молодому человеку особую притягательность.

— Мы должны сделать это поместье лучше, чем оно было раньше, — сказал он. — Здесь абсолютно нечем дышать…

Я удивлённо посмотрела на него. Никогда бы не подумала, что мужчина может замечать такие тонкости, как окружающая атмосфера. Да, растрескавшиеся стены, ветхие деревянные балки, сад, местами заросший сорняками и частично разрушенный из-за частых стычек — всё это было брошено на произвол судьбы и вызывало уныние. И Ворон, кажется, чувствовал это так же остро, как и я.

— Ты думаешь, мы справимся? — спросила я, идя по слегка разрушенной аллее, поврежденной во время последнего налёта.

— Похоже, ты забыла, что всё золото твоего бывшего мужа теперь принадлежит мне, — рассмеялся Ворон, но в его голосе не было ни пафоса, ни гордыни. Он просто констатировал факт, и это заставило меня улыбнуться в ответ.

— Да, я забыла…

Само по себе богатство меня не привлекало. Я не из тех, кого можно было бы этим заинтересовать.

— Ладно, давай попробуем, — выдохнула я. — В конце концов, нам нужны перемены.

Глаза Ворона засияли радостью, и в моей груди тут же проснулось что-то теплое и приятное.

Горец шагнул ко мне, заглядывая прямо в глаза. Шагнул осторожно, не скрывая своих намерений. Я не отступила и тоже смотрела ему в лицо. Он медленно положил руки на мои плечи и начал так же медленно наклоняться, этой медлительностью как бы говоря: «Я хочу тебя поцеловать, но даю тебе возможность оттолкнуть меня, если ты не хочешь…»

А я просто ждала. Ждала, когда это произойдёт. Когда его губы коснутся моих и чужое дыхание обожжёт кожу. Когда дрожь пробежит по телу, а руки сами потянутся к его шее…

И это произошло. В том порядке, как я и ожидала. Ворон был очень спокойным, нежным и осторожным. И мне это нравилось. Мне нравились его внимательность и мягкость.

Поцелуй вскружил голову, а тело покрылось мурашками.

Наконец, горец медленно отстранился, отпустив мои губы, и посмотрел на меня с той самой странной тоской, которая уже не раз мелькала в его лице и до сих была мне непонятна. Наконец улыбнулся и сказал:

— Я очень давно мечтал о том, чтобы вот так просто подойти к тебе, поцеловать и при этом не получить в глаз твоим прекрасным крепким кулачком…

Кажется, это был потрясающий комплимент!

Я рассмеялась:

— Ну что ж, твоя мечта сбылась. Но учти, у меня иногда срабатывают рефлексы. Никогда не знаешь, когда они сработают в следующий раз...

Ворон ухмыльнулся.

— Я этого не забыл, моя прекрасная леди-воительница…

Его слова принесли мне глубокое удовольствие. Кажется, я потихоньку становлюсь счастливой. Даже неприлично счастливой как для вдовы…

***

На следующее утро работа закипела, и я проснулась под звуки топоров, стук молотков и радостные голоса людей. Неужели Ворон уже успел всё организовать? Горцы и слуги теперь работали вместе, и общая энергичность, уверенность в успехе буквально витали в воздухе. Ветхие заборы были быстро укреплены крепкими и надёжными досками. Кто-то перекладывал камни, восстанавливая разрушенные клумбы и аллеи, а другие замазывали щели в стенах раствором.

Улыбнувшись, я вышла во двор и бродила по нему, радуясь тому, как всё меняется. Воздух казался свежим, наполненным ожиданием чего-то хорошего.

Я обошла поместье вдоль и поперёк, отмечая, где ещё нужно вмешательство трудолюбивых рук. Наконец, добралась до чердака, где обнаружила множество старых сундуков. Деревянные, обитые железом и изъеденные шашелем — они выглядели настолько древними, что вызывали невольное почтение. Каждый из них было покрыт толстым слоем пыли.

Рядом со мной топталась Маняша. Когда я попыталась поднять крышку одного из сундуков, она поспешила помочь — оказалось, что девушка знала механизм открытия.