Ворон отпустил мою руку и посмотрел в глаза таким многообещающим взглядом, что по моему телу пробежала не просто дрожь, а горячая волна жгучего неистового желания…

Три дня. У меня было всего три дня, а теперь и того меньше. Три дня, чтобы ответить на безумный вопрос: стану ли я женой горца?

Я всё ещё сомневалась, всё ещё боялась ошибиться. Но разве человек может так искусно лгать? Я ведь не наивная девчонка! Мне не пятнадцать, чтобы верить каждому притворному слову. Моя профессия подразумевает умение разбираться в людях, в тонкостях психологии. Я могу отличить ложь от правды — по взгляду, по мимике, по тону голоса.

Так вот, я не видела лжи. В упор не замечала никакой фальши.

Однако было очевидно, что Ворон что-то скрывает. Впрочем, это естественно. Мы живём в мире, где только дурак расскажет о себе всё. Я ведь тоже скрываю кое-что. Он и не подозревает, что я из другого мира.

Разум твердил, что выйти замуж за горца — это сумасшедший риск. Сколько подводных камней может скрываться за этим шагом?

Но сердце... о, это предательское сердце, которое всегда действовало безрассудно, кричало: "Да!". Оно безумно хотело совершить эту глупость, как будто жажда и тоска по Ксандеру наконец-то нашли объект, способный их удовлетворить.

Нет, у меня не было банального чувства, будто я предала Ксандера. Он никогда не был моим. Я просто испытывала к нему чувства. И если сегодня моё сердце перенесло эти чувства на кого-то другого, значит, так и должно быть.

Что же мне делать? Осталось меньше трёх дней, а по факту уже два…

***

Буквально через день в нашем поместье заработала настоящая школа. Переполох среди слуг откровенно умилял, а восторг на лицах молодёжи — от восьми до двадцати лет — вызывал улыбку. Все они жаждали учиться, ведь никто из них не умел читать и писать.

Юные девушки с длинными толстыми косами, вихрастые юноши — широкоплечие, крепкие — все они с трепетом заглядывали в небольшую комнату, где Ворон лично расставлял столы и лавки. Он выглядел очень увлечённым. Сегодня надел простой рабочий наряд, волосы распустил. Я, наблюдая за будущим школьным помещением вместе с остальными, не могла не любоваться им.

На лице Ворона играло удовлетворение, в глазах исчез привычный холодный блеск, и, кажется, в уголках губ проскальзывала улыбка. Кто же он, этот человек? Почему сердце так трепетно бьётся рядом с ним?

Наконец, приготовления к учебным занятиям были завершены, и Ворон торжественно пригласил молодёжь войти. Смущённые, но счастливые, они поспешили занять места. Правда, горцу пришлось пересаживать всех обратно, чтобы юные ученики сели за первые парты, а те, кто был постарше и повыше, оказались на последних.

Я стояла в сторонке, как и несколько матерей, которые, вытирая слёзы, смотрели на своих детей, готовящихся обучаться грамоте. В этот момент я осознала: там, на Земле, никто из юного поколения особенно не ценил предоставляемые возможности. У нас дети ненавидели школу, а здесь они мечтают о ней, потому что это единственный шанс выбиться в люди.

Первый урок поразил меня гениальными способностями зеленоглазого учителя.

Ворон начал с того, что описал красоту и привлекательность всякого знания. Рассказал о том, что учащийся человек становится мудрым, сильным, значимым. Окружающие были в не меньшем восторге, чем я. Даже мне захотелось сесть за деревянный стол и начать внимать. Горец — просто гений! Родись он на Земле, стал бы, безусловно, весьма выдающимся человеком…

Я вдруг поймала себя на мысли, что восхищаюсь им так же, как в прошлом восхищалась Ксандером. Что у них за семья такая, что каждый брат — это кто-то настолько уникальный?

В итоге, даже через два часа занятий никто не хотел расходиться. Дети выучили первые четыре буквы алфавита и были счастливы.

Причём, выучили все, даже самые младшие, и их глаза горели восторгом. Ворон сам прекратил урок, сказав, что на сегодня достаточно — им пора подкрепиться и отдохнуть.

Когда все разошлись, я подошла к нему. Он выглядел счастливым. Моё сердце сжалось от осознания того, что я начинаю ему верить. Подлецы так себя не ведут. У них не горят глаза от возможности сделать добро молодому поколению. Они не будут стоять с таким сияющим лицом после двух часов напряжённой работы. Он был искренним, и это покоряло больше всего.

Под впечатлением нахлынувших на душу чувств я решилась прыгнуть в омут с головой.

— Мне не нужно больше оставшихся двух дней, — выдохнула с трепетом. — Я согласна на твоё предложение.

Несколько мгновений Ворон смотрел на меня ошеломлённым взглядом, а потом рассмеялся, подхватил меня на руки и закружил, как пушинку. Я не удержалась и рассмеялась вместе с ним.

Кажется, я счастлива. Разве такое возможно? Немного страшно, но я готова рискнуть. На самом деле, я действительно хочу быть рядом с этим человеком, кем бы он ни был…

***

Ворон не стал медлить. Он объявил, что наше бракосочетание состоится уже через неделю.

Я удивлённо вытаращила глаза.

— А как же траур? — спросила я.

Горец посмотрел на меня с притворной укоризной.

— Знаешь, боги всё видят. Если ты не горюешь о своём муже, то не нужно лицемерить. А мнение людей — разве тебе не наплевать?

Я не удержалась от смешка.

— Наплевать.

— Ну так в чём вопрос? — на его красивом лице заиграла лукавая улыбка.

— Ах ты, прохвост! — бросила я. — Как у тебя всё просто…

— А зачем всё усложнять? — снова выкрутился молодой человек. — Жизнь слишком коротка, чтобы ввязываться в глупости, недостойные внимания. А идти на поводу у чужого мнения — это самая несусветная глупость, какую только можно представить.

— Да, — ответила я. — Я с тобой согласна. Через неделю, так через неделю…

Не могу сказать, что слуги были в восторге от подобной новости, но... большинство, пожалуй, её ожидало. К горцам здесь все довольно быстро привыкли. Удивительно, но прежняя вражда, казалось, была забыта.

Теперь черноволосых и смуглых стражников приглашали за общий стол во время трапез. Похоже, Ворон своей харизмой и доброжелательным отношением покорил сердца людей, проложив тропу мира между двумя народами.

Я тоже не стала медлить со своими занятиями. Во-первых, созвала всех юношей от двенадцати лет и старше, объявив, что с этого дня они будут заниматься физической подготовкой. Поскольку все они уже видели меня в бою, глаза парней радостно засверкали.

Для занятий мы выделили участок на заднем дворе. Его тщательно расчистили, землю посыпали песком. Я распорядилась возвести деревянное чучело, чтобы можно было отрабатывать удары.

На первое занятие, рано утром, пришла в своём обычном «спортивном костюме». Увидев меня, молодые люди сразу же смутились. Ах, ну да, это ведь женские нижние одежды по их меркам.

— Прекратить смущаться! — резко прикрикнула я, и, словно по команде, все встали по струнке. — Это одежда для тренировок, привыкайте. А теперь называйте свои имена.

Когда молодые люди представились, я важным тоном добавила:

— С этого дня я — ваш учитель. Ко мне обращаться только по делу. Никаких жалоб, никакого нытья. Вы будущие воины, вы — надежда и опора своих родных. Кто будет ныть не по делу, того быстро лишим занятий. Имейте в виду!

Но уходить никто не хотел. Мы начали с разминки и бега на короткую дистанцию. Я проверила физические возможности каждого и разделила мальчишек на группы: те, кто постарше, будут получать большую нагрузку, младшие — поменьше. Пока.

В первый же день показала им несколько ключевых стоек и движений. Парни с воодушевлением повторяли всё вслед за мной, поэтому я оставила их тренироваться и отошла в сторону.

В этот момент кто-то подошёл сзади. Крепкие руки мягко опустились мне на плечи. Захотелось в шутку схватить наглеца и перебросить его через спину, как мы делали с друзьями на тренировках. Но я не стала. Вместо этого прижалась к чужой груди спиной. Это был Ворон. Он наклонился к моему уху и прошептал: