— С чего бы это? — усмехнулась я. — Вы ведь так ненавидите Орсини, а я одна из них…

— Нет, вы другая, — произнёс мужчина, начиная подходить еще ближе. Кончик моего меча фактически уперся ему в грудь. Молодой мужчина замер, предоставив мне возможность одним-единственным толчком пронзить его сердце.

Этим он хочет показать, что доверяет мне?

Я крепко сцепила зубы, глядя в яркие зелёные глаза. Они выглядели честными, слишком честными, но боль, бушевавшая внутри, не позволяла довериться этому человеку. Однако у меня не было выбора. По факту я тоже была пленницей.

Я могла бы снова вступить в битву, убить Ворона, попытаться проскочить мимо его людей (что при их количестве было вряд ли возможно) и сбежать. Но я бы никогда на это не решилась.

Ненавижу предательство! Ненавижу лукавство и нечистые пути! Поэтому я не убью безоружного просто так.

Я опустила меч. Вместе с ним опустилось и мое сердце…

Я выглянула в окно своей импровизированной темницы, в которую превратили мою спальню, и ничего уже не могла разглядеть в полумраке. На поместье опустилась ночь. В душе бушевала буря — буря негодования и злости, направленных на саму себя.

Моё чутьё меня подвело. Я связалась с Вороном абсолютно зря. Голова пухла от противоречивых мыслей. Сдержит ли он своё слово и оставит ли в живых пленных работников? Впрочем, теперь, скорее всего, их сделают рабами.

Чёрт возьми, я прокололась! Хотя, по факту, могла ли я остановить эту резню? Вся вина по-прежнему лежит на бестолковом Генри. Но от этого не легче.

Я бродила из угла в угол комнаты, как загнанный зверь. Хотелось выплеснуть ярость хоть куда-нибудь, поэтому я несколько раз ударила кулаком в створку деревянного шкафа. Та жалобно заскрипела и слетела с одной петли. Это не помогло. Я только разбила себе костяшки пальцев.

Пора было ложиться спать. Но, естественно, ни о каком сне не могло быть и речи.

Вдруг в дверь постучали. Не робко, как это обычно делают служанки, а грубо и настойчиво. Я не смутилась и пошла открывать. Убрав засов и распахнув дверь, я встретилась взглядом с молодым горцем, который смотрел на меня со смешанным интересом.

— Господин ожидает вас, леди, — произнёс он, особой интонацией выделив последнее слово.

Интонация была презрительной и насмешливой. Да, во мне, как в жене Генри Орсини, сейчас видели всего лишь добычу, недостойную какого-либо уважения. Но мне и не нужно было это уважение триста лет. Мне нужен был выход.

Я ничего не ответила этому высокомерному индюку. Подобрала юбки, которые после последних битв были грязными и местами порванными, и с максимальным достоинством вышла в коридор. Логично было предположить, что Ворон должен занять кабинет Генри — первое место, куда пойдёт любой завоеватель. И я не ошиблась.

Не успев открыть дверь в эту комнату, я наткнулась на горца, который вальяжно развалился на стуле, закинув ноги на письменный стол из тёмного дерева. В руках он вертел перо для писем. На полу валялись свитки и стопки бумаг. Похоже, он основательно порылся в документации, прежде чем решил меня позвать. Увидев меня, Ворон ухмыльнулся. Давно небритое лицо придавало ему угрожающий вид, но меня невозможно было смутить, особенно когда я кипела от злости на саму себя и на него. Я буквально ненавидела этого человека, который втерся ко мне в доверие из-за своего невероятного сходства с преподобным Ксандером.

Если я выживу, если у меня получится сбежать, я больше никогда не допущу такой ошибки. Внешний вид больше не будет играть роли в моих решениях. Горький урок…

Напустив на лицо ещё более ледяное выражение, я решительным шагом направилась в центр комнаты, остановилась, смерила Ворона презрительным взглядом и спросила:

— Что вам нужно?

— Ну что же вы такая неприветливая, леди? — медленно протянул Ворон, приподнявшись со стула, выровнявшись и придав своему виду величественность.

Молодой человек мило улыбнулся, а я в ответ ему фыркнула.

— Да уж, вы всё никак не угомонитесь, — дерзко бросила я. — Вы обманщик, лжец и убийца! Я больше не собираюсь иметь с вами никаких дел…

— К сожалению, моя леди, — тяжело вздохнул он, как будто искренне сожалея, — игнорировать меня не получится.

— Что вам нужно? Говорите уже! — бросила я раздражённо, переплетя руки на груди.

— Прежде давайте сядем, — предложил Ворон, указав на гостевой диванчик.

Я нехотя присела. В самом деле, в ногах правды нет, да и немного отдохнуть не помешает.

Он уселся напротив меня в большое кресло, разглядывая с огромным интересом, что раздражало ещё больше.

— Дорогая леди, я понимаю, что вы сейчас меня ненавидите, но, возможно, стоит выслушать оппонента прежде, чем делать окончательные выводы.

— А что тут выслушивать? — я сверкнула глазами. — Вы прекрасно знали, что ваши люди приближаются, но ничего мне не сказали!

— Я не то, чтобы знал, — начал Ворон, — скорее, предполагал. Мне не хотелось сообщать вам информацию, которая могла бы оказаться заведомо ложной…

— Хватит лукавить! — бросила я. — Не нужно себя выгораживать. Если бы вы хотели это остановить, вы бы остановили!

— Возможно, — неожиданно согласился Ворон. — Скажем так, у меня не было причины доверять вам всей душой.

От этого заявления моё лицо удивлённо вытянулось.

— То есть вам было недостаточно моих слов?

— Пусть будет так, — Ворон пожал плечами, — я привык к тому, что люди по своей природе лживы и лукавы. Доверять незнакомцам можно только после определенных испытаний.

Я едва не задохнулась от возмущения. Значит… он допускал мысль, что я собираюсь его обмануть. Обидно, честно говоря.

Я поджала губы. Что ж, придётся признать, что люди в этом мире гораздо более подозрительны, чем в нашем. Но от этого мой гнев на Ворона не стал меньше. Я не хотела его видеть. Одним своим видом он напоминал мне о моей глубокой ошибке.

— Пойдёмте, леди, — проговорил молодой человек, неожиданно вставая. — Я кое-что вам покажу.

Он галантно протянул мне руку, желая помочь встать, но я проигнорировала этот жест. Поднялась сама и замерла в ожидании. Ворон хмыкнул и направился к выходу, а я последовала за ним.

Когда мы оказались в коридоре, он свернул в сторону комнат для прислуги. Первая же комната оказалась открытой. Я вошла в полутёмное помещение и застыла. Боевой опыт позволил не выразить никаких эмоций при виде трупа: на лавке, которая использовалась для сна, лежал мёртвый… Генри Орсини. Он умер от точного удара в сердце. Смерть была быстрой, но мучительной.

Я медленно повернулась к Ворону.

— Что вы хотите этим сказать?

Молодой человек удивлённо вскинул брови.

— А разве не понятно? Ваш муж мёртв. Не должны ли вы, как его супруга, хотя бы сделать вид, что скорбите?

— Думаю, вы прекрасно знаете, что мне незачем скорбеть, — ответила я хмуро. — В противном случае я бы не стала договариваться с вами за его спиной. Мой муж был деспотом. Жалеть его мне не за что. Он получил то, что заслужил. А ваше поведение мне не нравится. Вы словно хотите поиздеваться надо мной…

Вот тут-то Ворон несколько опешил от подобного обвинения. Нахмурился и несколько обиженно произнёс:

— Напраслину возводите, леди? Лучше не надо. Потом жалеть будете…

Я презрительно фыркнула.

— О чём? Вы мне не друг и не товарищ, чтобы жалеть об испорченных с вами отношениях. Кажется, совершенно очевидно, что, показывая труп Орсини, вы намекаете на исход и моей жизни. Другими словами, не собираетесь ли вы убить и меня?

Ворон помрачнел.

— То есть вы действительно считаете меня настолько опущенным человеком и своим врагом? — уточнил он холодно.

— А разве это не так? — уточнила я. — Вы явно хотите использовать меня для своей цели. Скорее всего... я жива только потому, что ещё могу вам пригодиться.

Ворон напрягся. Выражение его лица стало крайне серьёзным.