— Табань!

Мы снова дернулись назад. И снова тварь остановилась так резко, будто врезалась в стену. Троллев уд! Зато мы убедились, что это Бездново отродье сидит тут, как на привязи, и не может отойти от берега больше чем на тысячу шагов. Но как нам теперь добраться до острова? Как узнать, выжил ли кто из хирда Гейра?

Я велел подплыть к той твари так близко, чтобы ее можно было коснуться веслом. Уже не только Коршун — все на «Соколе» почуяли ее рунную силу. Казалось, высунь голову из-за борта и увидишь тварь! Но там не было ничего! Даже тени в воде я не видел. Уж не невидимая ли она? Если Гейр шёл к острову так быстро, что не успел ее вовремя почуять, а почуяв, не успел повернуть назад, тогда его хирд мог полечь тут целиком, сожранный невидимым цепным псом.

— Трёхрукий, опробуй-ка! Потыкай в воду.

Стейн легко вытащил хельтово весло из уключины, крутанул его и, взяв за самый кончик, осторожно погрузил лопасть в воду так далеко, как только смог.

— Ну да, будто застывший кисель, — сказал он.

Но никто не хватался за дерево зубами, когтями или щупальцами.

— Ладно, — протянул я. — Идем вдоль этого киселя. Коршун, следи за тварью.

Время от времени мы останавливались и прощупывали веслом воду, снова и снова натыкаясь на тот же кисель. И всякий раз невидимая тварь мчалась к нам и замирала.

Остров был немаленьким. Мы прошли мимо четырех заброшенных рыбацких деревушек, миновали фьорд, который уходил далеко вглубь, так что, может, тут и городишко прежде был, вроде моего Сторбаша. Потом берег вновь стал обрывистым, а дальше прямо к самой воде подступала гора, та самая, двурогая. Где-то меж ее вершинами, видать, пробился родник, который по мере спуска наливался силой, ускорял свои воды и бурно врывался в море мутным потоком.

Когда мы проходили напротив его устья, Коршун вдруг сказал:

— Надо проверить воду здесь. Тварь отстала.

Трёхрукий уже привычно побултыхал веслом, и на сей раз ему ничего не помешало. Мы подошли к острову ближе, но и там киселя не было. Шаг за шагом мы подползли к самому устью, так и не наткнувшись на тварь или гущу. Коршун опустил руку в воду, вытащил и лизнул пальцы.

— Пресная, — ухмыльнулся он.

Может, эта тварь не терпит пресной воды?

Я немного посомневался, но всё же сказал, чтоб хельты и девятирунные взяли оружие и высадились на берег.

— Трудюр, отведи «Сокол» подальше и жди. Вдруг тварь передумает? Через стаю поймешь, когда надо будет нас забрать. Ну, а ежели чего, так вернешься в Хандельсби.

Как только мой драккар отошел в море, пришел черед «Жеребца». Простодушный также высадил своих людей и отослал корабль обратно под началом Вепря.

Мы немного отошли от берега и остановились, чтоб подумать, как быть дальше.

— Я бы остался здесь, — сказал Дометий. — Хочу посмотреть, что это за тварь такая.

— Добро, — согласился я. — Подбери себе еще троих, кому тоже это любопытно.

Всего на остров сошло четыре десятка воинов. Нет нужды ходить всей толпой, особенно когда мы связаны моим даром, потому я предложил разделиться. Дометий останется у моря, я пойду к восточному концу, а Болли поведет оставшихся к западному. Благодаря Коршуну ульверы почуют любых рунных, неважно, тварей или людей, прежде чем они нас. Так мы скорее отыщем хирдманов Гейра или тварей, что их сожрали.

Мы растянулись цепочкой так, чтоб между двумя соседними хирдманами было около пяти сотен шагов и побежали. Остров был немаленьким, мы его не прочешем и за седмицу. А если Гейровы хирдманы укрылись в пещере, так даже Коршунов дар не поможет, через каменную толщу слышно гораздо хуже. Может, они оставили какой-то знак на случай, если конунг пришлет сюда людей?

Но я пока ничего не чуял. Пару раз мы натыкались на свежие звериные следы, и это радовало, ведь обычно твари пожирали всё живое. Бездна ненавидит жизнь. Или, может, завидует ей, потому и пытается сотворить какое-то ее подобие. Твари вместо зверей, измененные вместо людей, она сама — вместо богов. И Живодер — жрец ее.

Мы подошли к подножию двурогой горы, но лезть на нее не стали, а пошли понизу. Над нами нависали каменные склоны, едва поросшие мхом и редкими кустами, что впивались корнями в трещины. Под ногами трещали сухие ветви и прошлогодние сосновые шишки. Чудилось, будто на этот остров никогда не ступала нога человека. В лесу перекликались птицы, встревоженно каркали вороны.

Рысь по своему обыкновению прятал руны и шел чуть поодаль. Может, потому он стал первым, на кого напали. Из-под земли вдруг вывернулся длинный червь толщиной в руку и обвился вокруг ног Леофсуна. Не успел Рысь и пикнуть, как мы бросились на подмогу. Только сейчас до нас донеслась рунная сила червя: всего в шаге от сторхельта.

Следом за первым появился второй червь, третий, четвертый… Они вмиг опутали Рысь с ног до головы, но я по-прежнему слышал силу лишь одной твари. Засунув топор обратно в поясную петлю, я вытащил нож, не хотел зацепить ненароком Леофсуна. Взмах, и один червь отвалился, рассеченный на две части. Десяток ульверов освобождали Рысь, убирали червей с его тела, как вдруг он заорал так, словно его в кипяток засунули.

— Быстрее!

Дамиан, клетусовец-силач, начал рвать червей голыми руками, но отдернул ладони и показал нам. На грубой мозолистой коже вздулись огромные пузыри, будто он схватил головню из костра.

— Да уберите этих червей! — закричал я.

Рубаха на Леофсуне пошла дырами, в которых виднелись такие же багровые полосы с пузырями. Я сек червей десятками и не понимал, почему они до сих пор не закончились? Их же не было столько с самого начала!

И тут Квигульв, что стоял позади всех, вдруг растолкал хирдманов и вогнал копье прямо под ноги Рыси, вытащил и снова ударил. Черви замерли, а потом быстро втянулись под землю.

Живодер сорвал остатки рубахи с Леофсуна, коснулся его ожогов, понюхал и сказал:

— Надо смыть, иначе будет хуже.

— Дамиан, отнеси его к ручью. Живодер, пойдешь с ними, поможешь, потом вернёте Рысь на берег.

Тащить Леофсуна дальше незачем, черви неплохо его изжарили в невидимом огне.

Да что это за остров такой? Невидимая морская тварь, невидимый огонь… Может, зря я взялся за это дело?

— Это не огонь, — сказал фагр из львят. — Это кислая вода. Ее получают из скисшего вина, хотя вряд ли твари умеют делать вино.

Я оглянулся. Земля и трава вокруг нас были изъедены пятнами, но ни одного червяного обрубка я не видел.

— Где, Тоуржья отрыжка, черви?

— Они уползли под землю, — ответил Квигульв и указал копьем. — Потому я туда и бил.

Значит, это была всего одна тварь, а черви — что-то вроде щупалец медузы.

— Будем ее вытаскивать? — спросил Видарссон.

Как? Копать землю? А если у нее там норы вплоть до самой горы?

— Нет. Идем дальше. Только больше не расходимся.

Мы собрались в кучу и пошли уже настороже. Остров не пуст. И теперь я не верил, что мы отыщем Гейра. Он бы зачистил здешние леса и горы, даже если бы думал, что останется здесь жить до конца времен. Скорее всего, мы не найдем даже костей.

— Я не слышал ее рун, пока не вылезли черви, — сказал Коршун.

— Видать, твари, что порождены в подобных местах, отличаются от тех, к коим мы привыкли, — отозвался я. — И в пустыне озерная тварь была уж больно хитрой. И морская тварь чудная. И эти черви… Они умеют прятать силу, умеют нападать исподтишка, умеют заманивать к себе. Троллево дерьмо! Я будто в первый раз вышел на охоту!

До самого вечера мы шли, держа в руках топоры и мечи, прислушивались к каждому шороху, оборачивались на крики птиц, но кроме нескольких спугнутых зайцев, никого не встретили. Переночевать остановились на небольшом холме. Деревьев на нем не росло, кусты мы вырубили, а поросшие мхом валуны, выглядывающие из-под дерна, давали надежду, что тут червяная тварь не выползет. Так как припасов мы не прихватили, то и костер разжигать не стали. Я раскидал, кто за кем будет стоять на страже, себе выбрал последнюю смену и сразу уснул.