И тут я увидел это!!!

Больше быка. Быстрее лошади. Темное, здоровенное, злобное… Я не успел разглядеть тварь толком, как она уже налетела на нас. Единственное, что я успел — втянуть в стаю Гейра.

Бам! Тварь со всего разбегу врезалась в нашу стену. Щиты разлетелись в щепки, люди — в стороны. Лишь Дометий устоял на месте.

Гейр ударил копьем, из пробитой раны брызнула черная жижа. Боль! Один из псов отлетел со вспоротым животом — тварь отчаянно размахивала острыми копытами. Сторхельтова сила гуляла во мне, и чудилось: ударь я по скале — и та разломится на две половины. Я выхватил топор и вогнал его со всей дури в одно из мерзких рыл, что шевелились на морде твари. Потом в бочину! И ничего! Даже царапины не появилось. Стрелы отлетали от кабаньей шкуры, мечи бессильно скользили по густой шерсти… Гейр ударил снова, на сей раз древко не выдержало напора и переломилось.

Надо удержать тварь! Иначе она нас всех перетопчет!

Тут перед мордой Безднова кабана встал Болли, схватился руками за торчащие клыки и начал раздуваться. Он рос вверх и вширь, а под его ногами проминалась земля. Тварь фырчала, била копытами, но не могла вырваться из хватки Толстяка.

— «Сокол»! — крикнул кто-то из ульверов.

Кабан махнул головой, и Болли отлетел назад, сдуваясь обратно. Тогда Гейр встал на его место, но вместо попытки удержать тварь он начал ее дубасить голыми кулаками. Может, наши топоры и не прорубали шкуру, но удары сторхельта явно пришлись кабану не по вкусу.

— Уходим! Живее! — крикнул я и первым побежал к Толстяку.

Тот лежал в беспамятстве, вялый и растекшийся, как кисель. Вместе с Трехруким мы подхватили его и поволокли к драккару. Дометий взял на руки пса со вспоротым животом… Даже люди Гейра не отставали и бежали к кораблю.

Когда мы все были на борту, я посмотрел на берег.

Гейр бил без устали, молотил по рылам, по глазам, по пастям, а тварь прыгала вокруг него, наскакивала, щелкала клыками… Ярл выглядел таким маленьким рядом с кабаном, но при этом таким яростным.

Я послал ему зов через стаю и тут же махнул своим, чтоб отплывали. Ульверы успели взмахнуть веслами дважды, когда Гейр отскочил от кабана и огромными прыжками помчался к нам. Вмиг он долетел до берега, нырнул в воду, доплыл до корабля и вскарабкался на борт.

— Навались!

И «Сокол» стремительно отошел от Безднова острова, где металась и яростно визжала взбешенная тварь.

Я отпустил стаю, едва мы вышли за границы морской твари. Отпустил и скорчился от выворачивающей кости боли, словно кто-то пытался оторвать мне руки и ноги. Рядом царапал ногтями палубу Дометий, стонал сквозь стиснутые зубы силач Дамиан, стучал о борт головой Хундр… Но хускарлы держались неплохо, не зря я их оставил на драккарах. Они-то уже знали о последствиях и, почуяв прилив небывалой силы, сдерживали себя, к тому же им и пришлось всего лишь немного помахать вёслами.

Гейр удивлённо смотрел на хельтов, бьющихся в припадке. И сквозь пелену боли я услышал, как Тулле объяснил ему, что это не какая-то хворь и скоро всё пройдет.

— Падучая? — спросил Лопата.

— Нет. И не отрава. Это секрет нашего хирда.

В этот день драккары так и не сдвинулись с места. Другие морские твари, видать, обходили стороной этот остров из-за невидимой сети, потому здесь было не столь опасно.

К утру хельтам стало намного лучше, и мы отплыли наконец. Да, у меня еще тряслись руки, да и тело побаливало, но я уже мог ходить, грести и держать кормило. Бывало и похуже! К примеру, вчера. И это было чудно́, ведь хускарлы отлёживались всякий раз по несколько дней.

Мы бодро прыгали от острова к острову, стараясь избегать морских тварей. Ярл Гейр неплохо знал здешние места и подсказывал, где удобные бухты или чистые пологие берега, чтобы пристать. Он вообще вёл себя очень тихо, не лез с советами или указаниями, не мешался ульверам, помогал вытаскивать драккар на песок во время стоянок. Никакой ярловой надменности, безумных вспышек с криками «надо убить эту тварь!», разве что на вёсла не садился, но лишь потому, что сторхельт и у нас не было подходящих.

Поразмыслив, я понял, в чем тут суть. Ярл Гейр, несомненно, властный человек и привык к послушанию, едва ли не к покорности, но при этом он еще и воин. Как только он сел на мой корабль, старшим стал я. Я — хёвдинг, и мое слово тут закон. В походах и бою не может быть двух хёвдингов, и Гейр это понимал. Он всего лишь гость… Нет, даже не так, ведь гость в доме всегда получает самое лучшее. На моих драккарах Гейр и его люди — всего лишь груз, который нужно доставить до места.

А еще он ничего не сказал о стае. Скорее всего, не заметил перемен в пылу битвы, ведь почти сразу налетела та кабанья тварь. Во время первой ночевки я выждал, пока Гейр заснет, пробудил свой дар и быстренько выкинул ярла из стаи.

Словом, Гейр меня в пути не беспокоил. Беспокоили наши раненые. Рысь, Видарссон и поломанные земляными ямами поправлялись неплохо. Живодер знал своё дело, не зря же мы выделили на «Соколе» отдельный закуток под его травы и порошки. Только псу с разорванным животом становилось всё хуже, и даже Дударев дар не помогал. Если бы кабан вспорол только кожу, Живодер бы сумел ее залатать, но копыто пробило псу кишки. Я надеялся довезти его до Хандельсби и попросить у Рагнвальда помощи. Сумел же конунг за день поднять Коршуна на руну! Может, и этого хирдмана спасет? Но на третий день плаванья пес помер. Мы похоронили его на ближайшем берегу, и Тулле положил ему на грудь камень с вырезанными рунами. Я не знал, в каких богов верил покойник, да это и неважно, зато он точно не станет драугром.

А еще Болли. Он так и не очнулся. Живодер лишь развел руками, ведь на теле не было ни одной раны, да и кости всё целы. Тулле сказал, что душа всё ещё внутри, а значит, Толстяк может открыть глаза в любой момент. Мы вливали ему в рот воду, разведенную с вином, обмывали во время стоянок, но больше сделать ничего не могли.

Так мы и пришли в Хандельсби.

Гейр сразу же направился к Рагнвальду, я последовал за ним. Тулле снова увязался за нами, ему зачем-то понадобился Однорукий. Наверное, опять застрянет там на седмицу-другую по каким-то жреческим делам.

Поначалу в дом нас не пустили, потому как конунга не было на месте. Я даже растерялся немного, привык думать, что Рагнвальд с утра до ночи торчит в той зале, пялится на стол с камнями или говорит со всяким, кому вздумается прийти: ярлом ли, хёвдингом или простым горожанином. Оказалось, что конунг отбыл из Хандельсби по какой-то надобности, но его сын Магнус здесь и может решать любые дела за отца.

Тулле улизнул еще во дворе. Так что в залу вошли лишь мы с Гейром, а следом появился и Магнус.

— Я-ярл Гейр! — обрадовался конунгов сын. — Ты жив! Вот уж добрая весть!

— Рагнвальдссон, — кивнул Лопата. — Мне нужно крепкое копье под сторхельта, три десятка воинов не слабее хельта и корабль.

Магнус перестал улыбаться и перевёл взгляд на меня. А что я? Я лишь пожал плечами. Мое дело сделано, сам разбирайся с Гейром.

— Ярл, у нас нет кузнеца, чтоб выковать оружие под сторхельта. Кормунд — лучший на всех Северных островах, но и он такого не может.

— Не нужно прям именно сторхельтово. Пусть будет как под хельта, только всё из железа с твариным прахом да потяжелее. Древко такой толщины, чтоб рука могла обхватить. И два десятка щитов из такого же железа. Тоже тяжелые и толстые.

— Кормунд работает не покладая рук. На щиты и копье уйдет немало времени. Да и людей лишних нет, все под своими ярлами или хёвдингами. Корабль дать могу, но зачем всё это?

— Надо воротиться на тот остров и убить тварь! Сгодится и чей-то хирд. Вот у этого мальца неплохие воины, — и Гейр кивнул в мою сторону, — если убрать хускарлов.

От столь неожиданного выпада я даже не разозлился, наоборот, меня почему-то это позабавило. Хочет взять мой хирд? Да пусть только попробует!

— Кай, я благодарю тебя за возвращение ярла Гейра. О награде поговорим после, — Магнус поморщился, вспомнив о чем-то: — И зайди к Дельфину, его заплечный одолел меня своими просьбами.