Как благодарность моему дару хотя бы одну тварь за день отдавали ульверам. Пусть сейчас мы уже не могли называться сильнейшим хирдом Северных островов, но и не сильно отставали.

Гейр вел херлид не к ближайшему берегу, а немного вокруг, чтобы выйти не к фьорду с водопадом и отвесными скалами, а к бухте с пологим берегом. Но мы не увидели еще и края его острова, как херлид уже изрядно замедлился.

Сражения шли почти непрерывно. Твари будто утратили страх перед нашими рунами и числом. Рагнвальд и Стиг едва успевали менять стаи, отводя одни внутрь херлида для передышки и выводя на край другие. Ульверов держали в середине, и я узнавал обо всем больше из отголосков боев через дар, чем видел своими глазами. Как и обещал конунг, меня оберегал весь херлид.

Последний кусок пути до острова, со слов Гейра — едва ли полдня пешего пути, мы шли целых три дня и три ночи, оставив на льду с полсотни воинов. Но это было лишь началом.

Вход в бухту застилала густая дымка. Я бы назвал ее туманом, но ведь зимой туманов не бывает.

Тут было тихо. То ли твари выбирались с острова где-то в другом месте, то ли проход завалило, но мы впервые за последние дни смогли перевести дыхание, немного поспать и перекусить. Когда херлид ступит на твердую землю, вряд ли такое повторится. Рагнвальд вместе со Стигом решали, чей хирд встанет первым, кто его сменит, чья дружина пойдет в конце, и лишь ульверов это не затрагивало. Они должны нести горшок с раскаленным маслом, им будет не до сражений.

Я заметил, что Рагнвальд не стал брать дружину под свою руку, а передал ее доверенным воинам — таким, как Стиг. Сам же сохранил для себя лишь один огонек — Магнуса, будто укрывал его. Наверное, так конунг чувствовал близость к сыну.

Наконец мы тронулись с места. Впереди конунговы дружинники, следом — вингсвейтары, потом ульверы, по бокам нас прикрывали другие хирды.

Дымка стлалась во все стороны, расползаясь языками от острова на десятки шагов. Когда первые хирдманы вошли в мутное марево, Рагнвальд выждал некоторое время, увидел, что ничего не происходит, и махнул, чтоб херлид двинулся дальше. Всё шло так медленно, что даже раздражало. Но стоило ульверам нырнуть в дымку, как всё переменилось.

— Домну! — выдохнул Живодер. — Это ее запах. Она ждет меня!

Безумный бритт рванул вперед, проскальзывая меж воинами, и в несколько прыжков растворился в плотном зимнем тумане.

— Нет! — выкрикнул идущий рядом Фродр. — Он должен жить! Кай!

Первым откликнулся Дометий. Ульверы единой стаей бросились к острову, и я побежал вместе с ними.

Едва я влетел в дымку, как оказался совершенно один. Туман был даже гуще, чем на родном острове Фридюр, я с трудом мог разглядеть пальцы на вытянутой руке. Однако через дар я слышал свой хирд, хоть и неясно — угадывал лишь сторону, но не то, как далеко ульверы. В Бездну! Нужно отыскать Живодера!

Я поспешил вперед, и чудилось, будто я вновь попал в бриттландское болото. Под ногами явно был не хрусткий снег или лед, с каждым шагом ступни словно утопали в мягком мху, под которым пряталась бездонная трясина. Хоть дымка для меня ничем не пахла в отличие от Живодера, но дышать стало труднее. В горле защекотало, и я раскашлялся.

Пробежав несколько десятков шагов, я вдруг что-то почуял и рухнул вниз, перекатившись вбок. Надо мной со свистом что-то пролетело и исчезло. Я лежал на животе и не мог поверить в то, что вижу. Это был не мох и не снег. Упругая серая плоть! Неужто это тело твари? Насколько же она огромна? Может, она заполонила собой всю бухту? Поэтому отсюда не выходило ни одного Безднова отродья? Как же такую убить? Даже Гейрова копья не хватит, чтоб дотянуться до ее сердца!

Кажись, Рагнвальд верно сделал, что пошел сюда зимой. Если вокруг острова подо льдом скрываются подобные твари — ни один корабль не сможет к нему приблизиться.

Я поднялся и снова раскашлялся. Воздух заметно потеплел, и стало душно. Захотелось скинуть плащ. В голове помутнело. Огни ульверов тоже изрядно подернулись густым туманом, и я едва мог понять, с какой они стороны.

Горло драло так, будто его кто-то рвал изнутри. Я кашлял и кашлял, еще и зачесалось посередине спины. Как дотуда достать? Плащ еще этот… В Бездну его! Всё равно тепло и сыро, словно в остывающей бане.

Снова почудилось какое-то движение, и я рухнул плашмя. Это была плеть? Щупальце? Коготь? Не знаю.

Надо встать и идти дальше… Только куда? Где выход? Куда пропали ульверы? Херлид?

Я брёл неизвестно куда. Этот Безднов туман!

Совсем рядом полыхнул знакомый огонек, и я побежал к нему. Длинные косы с вплетенными тряпками, железками, костями…

— Фродр! Не знаешь, куда все подевались?

Он повернулся ко мне, и я невольно отступил назад. Оба его века были подняты. В одном зияла пустота, а во втором… глаза тоже не было, по щеке стекала мутная жижа пополам с кровью.

— Тул-ле, — пробормотал я. — Зачем?

— Так надо, Кай, — прошелестел его голос. — Это плата. Плата за знание.

— Да лучше бы ты мне вырвал глаз! — вскипел я.

— Тссс, — зашипел Фродр и положил руку на мое плечо. — Мне нужна сила, Кай.

— Откуда мне ее…

— Как тогда, под Раудборгом. С Альриком.

Его пустые глазницы смотрели на меня так, будто он и впрямь видел.

— Как под Раудборгом… — непонимающе повторил я.

— Я помогу.

Его рука, лежащая на моем плече, вдруг потяжелела. В голове чуток прояснилось, и я понял, что туман вокруг нас — это ядовитое дыхание Бездны. Как в бриттландском болоте, где карлы видели то, чего нет, и сходили с ума. Мы сталкивались с таким в Гейровых землях в прошлый раз, только тогда дурно становилось уже хускарлам, и лишь стая удерживала их. Сейчас же Бездна набралась сил и могла отравить даже сторхельтов.

Я увидел нити — целые жгуты нитей, сплетенных вместе, что тянулись из меня во все стороны, снова нащупал ульверов, дельфинов, весь херлид. Снова увидел костры и вдохнул, втягивая в себя их искры. Это не жалкие карловы и хускарловы огни, как в Альфарики, да и брал от каждого я не так уж и много, но внутри меня собрался огромный пылающий шар, который я направил к Тул… Фродру. Тот вспыхнул и тут же швырнул его обратно.

Волна жара прокатилась по телу и потекла дальше по нитям, вливаясь в каждого воина в стае. Я почувствовал подступающий кашель, но стоило лишь сглотнуть слюну, как всё прошло. Дымка всё также окутывала остров, только теперь я мог видеть сквозь нее на пару десятков шагов.

— Идем! — сказал Фродр и первым зашагал к выходу из бухты.

Идем? Нет! Бежим!

Прежде из-за Безднова дурмана я не до конца осознавал, что шёл по телу твари. Сейчас же я почуял ее дремлющую рунную силу, что была выше Гейровой. Стоит ей заметить вшей, ползающих по ее шкуре, и встряхнуться, как всем нам придет конец.

Вперед! Я мысленно подстегнул херлид и понесся сам. Фродр — даже слепой! — бежал со мной вровень и не отставал. Вскоре мы нагнали ульверов. Болли с Трехруким придерживали Живодера, что рвался к своей ненаглядной. Откуда-то вынырнул Простодушный и присоединился к нам с Фродром.

Под ногами дрогнуло. И мы припустили еще быстрее.

Позади со всех ног мчались сотни воинов, и вскоре нас начали догонять и даже обгонять. Когда я перепрыгнул с твариного тела на берег, то не увидел ни снега, ни льда — лишь сухие прибрежные камни. Вспомнился бог-предатель, лежащий под Северным морем. Наверное, и тварь тоже согревает воздух вокруг бухты своим телом. Зря я бросил свой плащ, ведь вдалеке от бухты, поди, будет обычная зима с ветрами и снегами.

Отбежав от бухты на несколько сотен шагов, я замедлился. Дальше будет ущелье, и входить в него вот так, с разбегу, не хотелось. Вскоре меня нагнал Рагнвальд и сразу заорал, остро напомнив Альрика. Тот тоже любил на меня накричать после очередных выходок.

— Какая тварь тебя покусала? А если б тебя сожрали? Я же велел держаться посередине херлида и не лезть вперед!