Я оглядел потухшие огни:

— Как ступили на остров, не меньше трех десятков.

— Восемь десятков, как вышли с Птичьего острова, — вздохнул Рагнвальд. — И это мы еще толком не начали.

Фродр, что стоял за моим плечом, загремел костяными бусинами и сказал:

— Бездна не станет слабее, пока мы ждем. Она пока не слышит нас. Надо спешить!

Беспечный хмуро глянул на жреца. Ему явно было не по нраву, что какой-то слепой юнец указывает, что делать. Знал ли конунг, благодаря кому мы всё ещё живы?

— Она ждет! — повизгивал Живодер в крепкой хватке Болли. — Слышите, как она пахнет? Слышите? Моя красавица! Идем! Кай! Ты говорил, что она моя! Пойдем!

Лицо бритта подергивалось, и шрамы на нем плясали, создавая диковинные узоры. Живодер и без того был безумен, но с приходом на этот остров и вовсе перестал мыслить хоть сколько-то здраво. Всё, чего он жаждал, — поскорее воссоединиться со своей желанной.

А ведь если бы бритт не побежал сюда со всех ног, если бы ульверы не рванули за ним и весь херлид следом, мы бы втянулись в бухту один за другим, медленно бы шли по телу твари, и когда та проснулась, погибло бы намного больше людей. Ульверов держали ближе к хвосту херлида, и мы могли бы умереть еще там.

Я знал, что Живодер сделал это без особых раздумий, но порой и его безумие помогало. Подумал ли об этом конунг?

— Нельзя соваться вслепую! — продолжал настаивать Лопата. — Рагнвальд, уж ты-то должен это знать!

— Тварь, — сказал я, вглядываясь внутрь себя. — Сторхельтова. Рун восемнадцать, если не больше. Напала на хирд, что на западе. Двое уже разорваны. Стюрбьёрн с вингсвейтарами тоже сражается, пока все живы.

— Слепец, знаешь, где Бездна? — резко спросил Рагнвальд.

В ответ Фродр шагнул к конунгу и коснулся кончиками пальцев его лба. Беспечного аж перекосило от того, что он увидел. Сумел выдержать лишь пару мгновений перед тем, как отшатнуться.

— Гейр, — прохрипел конунг. — Отправь пару хирдов и припасы к селению. Пусть они укрепят стены и ждут. Остальные пойдут к Бездне. Слепец прав. Медлить нельзя.

Мы выждали, пока Стиг вместе с Гейром расставят хирды, и двинулись прямо на север. Там, как я помнил, нас ждут холмы, покрытые лесами, где мы когда-то загоняли великана, потом за горной грядой будет место, где отравился Гейров сторхельт. Видать, туда нам и надо. Гейров остров невелик с запада на восток, но с юга на север он вытянулся изрядно, и доберемся мы туда явно не сегодня. И, может, даже не завтра.

Едва спустившись с холма, я увидел растерзанную тварь, истыканную копьями и посеченную мечами. Вингсвейтары Стюрбьёрна сладили с ней, не потеряв ни одного воина. Недаром в Альфарики и Годрланде о них ходила добрая слава!

Не успел я порадоваться, как услыхал через стаю еще нескольких тварей, что подступали к херлиду со всех сторон. Их было немного, всего четыре или пять, но руны выродков Бездны вплотную подобрались к двадцатой. За прошедшие зимы сильные твари уже пожрали слабых и набрали мощи. Лишь ущельные выжили, оставшись на низких рунах.

Едва почуяв тварей, я проговаривал это вслух, а Стиг зычным голосом посылал в нужную сторону воинов. Ульверы тоже хотели сразиться — им, как и мне, не нравилось прятаться за спинами других. Отчаянный зло скрипел зубами и всякий раз с надеждой поглядывал на Мокрые Штаны, вдруг в этот раз Стиг назовет нас? Сварт похрустывал кулаками. Хундр нетерпеливо спрашивал у Дометия, когда же придет наш черед, а фагр в который раз отвечал, что ульверы должны оберегать хёвдинга. То есть меня.

Добро, хоть Живодер угомонился. Как только он осознал, что мы идем в нужную сторону, так перестал вырываться. Но Болли по-прежнему шел с ним рядом, готовый схватить в любой момент.

Да и меня рвало на части! Ведь я же слышал, как сражаются люди из моей стаи, пусть и не знал их имен и прозваний, чуял их боль от ран, видел их затухающие в один миг костры. Я будто раздвоился: видел поломанные тварями вековые сосны; перескакивал через валуны, наполовину покрытые зеленым мхом, будто здесь никогда и не было зимы; оглядывался на слепого Фродра, что неотступно следовал за мной; и в то же время я смотрел на огромную поляну с сотнями костров и с болью отмечал пропажу то одного, то другого огонька. Во мне бурлила ярость, металось отчаяние, пробивался страх тех, кто оберегал меня и стоял насмерть против ужасающих тварей. Я и сам стискивал пальцы на своем топоре, желая быть с ними! С воинами Севера! С моими волками!

Вскоре вокруг меня и конунга остался лишь основной костяк из семнадцати десятков воинов: ульверы, лучшие дружинники конунга да вингсвейтары. Другие же хирды отстали, сдерживая наползающих со всех сторон тварей, а те, что сладили со своими противниками, нагоняли нас по мере сил.

Тогда-то я и увидел хорошо знакомую еще с бриттландских болот тварь. Почему-то она всегда выглядела именно так, несхоже ни с одной другой: задние лапы вывернуты, как у кузнечика, передние свисают плетьми, из тощей костистой грудины вытягивается длинная свернутая бубликом шея с тугими короткими щупальцами. Только здесь тварь была огромной, едва не доставая до верхушек сосен, хоть и ломкой с виду.

Она вынырнула из тумана прямо перед одним из вингсвейтаров, медленно потянулась к нему передними лапами и вдруг отдернула их назад уже с его телом. Это было так быстро, что я даже не сразу понял, что произошло. Пойманный не кричал и не дергался почем зря, он замахнулся и вогнал копье в грудину твари, а вот до меча на поясе дотянуться не успел. Бездново детище подтянуло вингсвейтара к обрубку на конце шеи, едва коснулось его тела щупальцами, и я увидел, как костер воина потемнел, почти как у Альрика тогда, только намного быстрее. Я потянулся было за искрами стаи, чтоб излечить его, пусть и ненадолго, но огонь погас. Труп рухнул вниз. Стюрбьёрн побежал к твари.

Но тут мертвец шевельнулся. Встал. Потянулся. Толстая кольчуга из укрепленного железа лопнула и разлетелась во все стороны градом колец, а на его теле начали вспучиваться пузыри размером с голову. Один из них лопнул, и оттуда вывернулась длинная лапа с четырьмя локтями. Тело оперлось на эту лапу и качнулось к Стюрбьёрну.

Сильный, не замедлившись, снес измененному воину голову и набросился на тварь.

Я впервые видел вингсвейтаров в бою и не мог отвести глаз. Вот о чем твердил всё время Дометий!

Обезглавленное тело еще не успело коснуться земли, как вся дружина Стюрбьёрна окружила тварь. Звякнуло железо, тонкая гибкая цепь захлестнула две лапы, обвила их змеей и накрепко стиснула. Громко крякнул бородач, явно из живичей, дернув цепь на себя. Лапы поехали в сторону. Тварь переступила несколько раз, чтобы не упасть, и потянулась за другим воином.

Дубина величиной с меня влетела в другую лапу. Несколько копий уже прощупывали тварь на прочность. Сторхельт точно мог пробить ее кожу, копье погибшего до сих пор торчало из грудины. Вингсвейтары били одновременно со всех сторон, не давая твари вырваться из их хватки. Не так уж она и сильна, видать!

Бездново отродье даже не защищалось и не убегало, лишь глупо переступало с одной лапы на другую, раскачивало согнутой шеей и едва шевелило вяло свисающими щупальцами. Бледную кожу твари исчертили черные потоки жижи. Я не сводил с нее глаз, хоть порой ее части скрывались за наползающими туманными лоскутами, не верил, что Бездново отродье так легко можно убить. Да и Стюрбьёрн держал свой хирд настороже, не подпускал людей слишком близко.

Метнулась вторая цепь, затем третья. Рывок! Огромная тварь упала на брюхо, грянувшись оземь. В ее спину с хрустом вошло толстенное копье, больше похожее на китовый гарпун. Тварь вскинулась, распрямила тугую шею и беззвучно закричала, вздымая щупальца.

— Стой! — крикнул я, но не успел.

Ближайший к ее морде вингсвейтар рухнул, как подкошенный. И двое, что стояли за ним. И огни еще троих почернели, но не погасли. Я нащупал их через дар и влил часть стайной силы. Мало? Не так? Альрику это помогало!