Беспечный только что слюной не брызгал.

— Фродр! — окликнул я жреца, и тот повернулся к нам лицом, показывая пустые глазницы. — Вот он сказал, что без Живодера мы не одолеем Бездну! И я ему верю. Верю, что он выколол себе последний глаз не просто так. Если Живодер должен выжить, значит, я полягу, но сберегу его.

Жрец прервал меня:

— Нет, Кай. Важен не только Живодер. Без тебя тоже ничего не выйдет.

— Я пригляжу за твоим Живодером, — сказал конунг. — А ты делай так, как уговорились!

Сзади раздался громкий треск, но из-за тумана мы ничего не могли разглядеть. Видать, спящая тварь заворочалась. Через стаю я слышал, что не все успели сойти на берег. Мимо нас мелькали знакомые лица, пробегали хирды и дружины, но и они не спешили войти в ущелье. Гейр со Стигом перед самым входом опять решали, кто за кем будет следовать, и кто пойдет в самом конце.

Что бы Фродр не сделал с той силой, которую я в него влил, но больше никто не задыхался в ядовитой дымке. Потому я невольно оглянулся, услыхав резкий надрывный кашель, будто кто-то пытался выхаркать свои кишки. Двое воинов держали под руки невысокого хельта в тяжелом шлеме, закрывающим пол-лица. Хельт-то как раз и кашлял, содрогаясь всем телом. Я прислушался к дару и вдруг осознал, что этого человека нет в стае. Те, что его держат, есть, а его — нет.

— Кай! Ты должен следовать за хирдом… — говорил что-то Рагнвальд.

Но я не мог отвести взгляда от того воина. Он выглядел как-то странно, его тело тряслось не только из-за кашля. Когда он поравнялся с нами, я заметил, как черты его лица вдруг начали расползаться, рот съехал набок, на шее взбухла огромная шишка, внутри которой что-то шевелилось, будто хотело вылупиться.

— Херлиф! Убей его! — еле слышно сказал я.

Простодушный, через стаю понявший, о ком я, тут же шагнул к тем троим и одним взмахом меча располовинил хельта. Двое воинов, что были рядом, даже не успели отшатнуться, и их окатило потоками крови.

— Бездново семя! — воскликнул один из них. — Что ты делаешь?

Я выхватил топор и едва успел отбить в сторону копье, что метило прямо в спину Херлифу. Но копейщик на том не остановился и вновь ударил. Бородкой топора я перехватил древко и крепко зажал. Напавший был всего лишь хельтом, потому не мог вырваться. Мы с ним разделяли одни и те же дары, но личная сила всё равно значила больше.

— Он убил моего сына! Я… я убью его! — кричал хельт, тщетно дергая оружие.

— Ярл Аке, — вмешался Рагнвальд. — Угомонись!

— Нет! Потом хоть тварями меня скорми, но я должен его прикончить! — кричал Аке.

— Это я велел убить Вагна, — спокойно сказал я. — Но своего сына убил ты сам! Когда потащил его в поход без конунгова позволения. Когда отдавал ему тварей, чтобы он стал хельтом. Когда он ступил на остров, не будучи в стае. — И тут я перешел на крик: — Да он же едва не стал измененным! Бездна отравила его! Открой глаза, Аке! Посмотри на его кровь!

В красных остывающих лужах извивались тонкие черные нити, что должны были заменить человеческую кровь и стать твариной жижей.

Рагнвальд внимательно осмотрел останки, потом шагнул к ярлу и наотмашь ударил его по лицу:

— Смотри, Аке! Смотри внимательно! Ты слишком баловал сына, потому он и умер. Пойдешь позади всех! И твоя дружина вместе с тобой! А если еще раз поднимешь оружие против кого-то из херлида, я и впрямь скормлю тебя тварям. Переломаю ноги и брошу. Кай, выкинь его хирд из стаи!

— Лучше пока оставить, — возразил я. — чтобы знать, где они.

— Пусть будет так. Идем!

Резкая боль пронзила меня, заставив скрючиться на миг.

— Тварь в бухте проснулась, — выдохнул я. — Не все успели уйти.

Гибель двух десятков разом пробилась даже через несколько сотен огней, хотя одиночные смерти я почти не замечал.

— Уходим!

Мы пошли дальше, через ущелье. Из-за тумана я видел лишь отвесные скалы, теряющиеся сверху в густой пелене, да своих ульверов, что окружили меня по велению Дометия. Большая часть херлида уже ушла вперед.

Если в конце ущелья есть тварь, схожая с той, что в бухте, мы все поляжем. Гейр потому и выбрал эту бухту для пристани, что ее легко было оборонить. Жаль, что нынче мы нападаем, а не защищаем его остров.

Я не чувствовал ничего от тех, кто ведет херлид, ни крохи чуждой рунной силы. Но воины всё же умирали. Я видел, как гасли огни вокруг меня. По одному. В разных местах. Иногда далеко впереди, иногда совсем рядом, едва за границей видимости. Я смотрел и наверх, и вниз, но ничего не замечал. Почему же они умирали?

И тут на моих глазах исчез Дагейд, главный львенок. Под ним разверзлись камни, он ухнул в расщелину, и трещина сомкнулась. Его огонь погас в один миг.

— Снизу! Твари под землей! — закричал я. — Как на Кабаньем острове!

Вспомнив, как с таким справился Болли, я сделал то же самое: подпрыгнул и ударил в землю удесятеренным весом. То место, где пропал Дагейд, дрогнуло, и камни посыпались вниз, в обнажившуюся дыру, но когда я заглянул туда, то увидел лишь кашу из костей и мяса. Эти твари не такие, как на Кабаньем острове, а гораздо сильнее и быстрее. Если попасть в этакую пасть, то переломанными ногами не отделаешься!

Ульверы сделали, как я, и весь видимый кусок ущелья покрылся дырами. Меж некоторыми было всего несколько шагов. Видарссон оступился и едва не провалился в одну из них, его спас Сварт, протянув свою длиннющую ручищу и вовремя оттащив его.

Вскоре весь херлид, передав по цепочке способ борьбы с ямами, прыгал и оглушал тварей, что скрывались на дне ущелья. Но грохот и тряска пробудили других Бездновых отродий. Из-за густой пелены мы не видели, что сидело на стенах ущелья или таилось сверху, возле обрыва, но твердо знали, что летающих тварей не бывает. Уж больно несуразные они и перекошенные, к тому же с крылами я не встречал ни одной. Потому мы едва не пропустили нападение.

Сначала кто-то закричал от боли позади нас, потом сбоку…

— Сверху! — раздался чей-то крик.

И мы дружно уставились в белесую пелену, что нависала над нами, будто громадное облако. Вдруг сбоку что-то мелькнуло. Трехрукий выпустил Живодера и поймал это голой рукой. В его хватке дергалась и ярилась небольшая тварь, похожая на смятую тряпку. Когда Стейн растянул ее, под складчатыми боками обнажилась пасть, полная мелких острых зубов. Трехрукий швырнул тварь наземь и с силой растоптал ее ногой. Та сразу же издохла. Слабая, хилая, низкорунная… Поди, выжила лишь потому, что живет на крутых скалах.

Твари падали одна за другой. Сыпались, как летний град. Их легко было ловить на острие копья, швырять на землю и топтать. Показалось даже, что твари на острове не так уж и страшны: что подземные, что вот такие. Если, конечно, забыть о той, что засела в бухте, вытеснив морские воды. И о том, как мы все едва не превратились в измененных из-за одного лишь тумана, выдыхаемого Бездной.

— Это ущелье, — сказал вдруг Дометий. — Тут слабые твари, потому что никто по нему не ходит. Тварь в бухте отпугивает всех. Когда выйдем отсюда, будет хуже.

У выхода я увидел огромный скелет, застрявший меж скалами. Кое-где с костей свисали обрывки шкуры. Бывают ли твари-драугры? Но Стюрбьёрн, Гейр и многие другие уже прошли тут, так что и мы легко протиснулись меж ребер и оказались у подножия пологого холма.

Ульверы быстро поднялись наверх, где стоял Гейр вместе с Рагнвальдом. Несколько десятков воинов ушли к западу, два хирда отправились на север, остальные встали неподалеку, кроме тех, что еще не миновали ущелье.

— Можно пойти к моему селению, — говорил Лопата. — У него высокие и крепкие стены, вряд ли твари разнесли их напрочь. Встанем там лагерем, отправим лазутчиков, вызнаем, где источник всех напастей, как его изничтожить, а уж потом нападем.

— Припасов не так много, — возразил Беспечный. — Едва ли хватит на две седмицы, а нам еще возвращаться. Если выживем.

— Предлагаешь идти прямо так? Биться с Бездной нахрапом?

— Кай, сколько погибло? — обратился конунг ко мне.