Док улыбался со смесью превосходства и затаённого страха, как бы говоря: "какие смешные наивные люди, да? Я вот, например, совсем не такой, я материалист. Да? Ведь да же?"

Вера чуть улыбнулась и сказала:

— Предлагаете мне почистить карму?

Док засмеялся с некоторым облегчением:

— Тебе-то зачем, ты святой ребёнок… Я просто подумал, такая орава топовых врачей, ты представляешь, что они смогут, если их всех благословить? Да у нас во всей стране рождаемость подскочит, смертность упадёт, вера окрепнет — здорово же?

— Здорово, — кивнула Вера. — Окрепнуть — это хорошо. Вы уже ездили?

— Нет ещё, — слегка смутился Док. — Раньше этим занимались шаманки, организовывали всех, искали жильё, питание, налаживали связь, транспортировали неходячих, всё делали. Но теперь шаманки ушли, а люди ждут караван, если он не придёт, будет страшное. Так что король дал денег, впряглось министерство путей сообщения, плюс столичная гильдия свободных магов, плюс все королевские академии и больницы, плюс ещё несколько частных, даже северцы и ридийцы некоторые подключились, кто финансово, кто людьми — очень серьёзно всё, в общем. Если бы ты поехала, было бы отлично.

Она посмотрела на него с молчаливым вопросом по поводу одного обнаглевшего узкоглазого условия, которое может всё испортить, Док понимающе нахмурился:

— Конечно, Шен будет против. Но к этому делу подключено столько авторитетных людей, что на него можно будет надавить. Я с ним ещё поговорю по этому поводу, если ты согласишься поехать.

— Вы же понимаете, что я сейчас не могу ничего планировать.

— Я понимаю…

— Но предварительно — да, если у меня получится, то я с удовольствием.

— Хорошо, — Док расцвёл, посмотрел на часы и стал немного растерянно блуждать взглядом по комнате, как будто был обязан тут находиться ещё какое-то время, а темы для бесед уже исчерпал. Вера молчала, испытывая огромное желание подойти к столу министра Шена и демонстративно включить "часы истины".

Док начал качаться на стуле. Вера медленно глубоко вдохнула и максимально спокойно и понимающе сказала:

— Вы обязаны здесь сидеть и развлекать меня, пока мне не станет лучше? Док сделал бесконечно виноватое лицо, поднял исподлобья невинно-хитренькие глазки, дождался, когда она начнёт неудержимо улыбаться, и опустил, заинтересовавшись своими пальцами.

— Можете доложить, что мне лучше, я готова собираться, времени мало, а успеть надо много.

Док развёл руками с комично бессильным видом, встал, и вышел из кабинета, всё ещё не поднимая головы. У двери обернулся и шепнул, указывая на амулеты:

— Не стесняйся, при малейшем подозрении, или если просто устанешь, сразу вызывай. И травку выпей, вон стоит.

Она ответственно кивнула, он кивнул в ответ и вышел, тихо прикрыв дверь.

Она встала и пошла к столу министра, отодвигая с дороги коробки и стулья, села в кресло хозяина, взяла "часы истины" и провернула основание. Вернула на место, педантично попав в пыльный круг на полировке, взяла чашку, отпила и поморщилась — кислятина. Стала рассматривать стол, перо на подставке, засохшую в чернильнице тушь, коллекцию карандашей с заточкой "коготь ведьмы", пресс-папье в виде тигра, сражающегося со змеёй. Змея проигрывала.

Вера рассматривала успокаивающе-зелёный резной нефрит, погружаясь в глубины схватки двух хищников, изображено было так талантливо, что она почти ощущала их жажду крови, иллюзия движения колец затягивала, чешуя блестела, под шкурой тигра перекатывались мышцы, когти выдвигались, сверху опускалась тень дракона, накрывая обоих.

Открылась дверь, вошёл министр Шен, закрыл за собой и остановился, стал молча изучать кабинет, прослеживая путь Веры от дивана до стола, осматривая отодвинутые стулья и коробки. Наконец его взгляд дошёл до Веры, поднялся по рукам к лицу, осторожно коснулся глаз и сразу же опустился к рукам, и опять поднялся на миг, как будто щупал утюг — нагрелся или нет.

Чашка начала вести себя странно, Вера посмотрела на неё и поняла, что это просто её руки трясутся как у алкоголика. Поставила чашку на стол, но из рук не выпустила, понимая, что как только освободит руки, не будет знать, куда их деть.

Министр ждал непонятно чего, она подняла на него глаза, он взялся за дверную ручку и как будто бы собрался уйти, посмотрел на Веру, осторожно предлагая себя остановить.

«Блеф. Никуда он не уйдёт, он знает, что ты его ждёшь и за всё простишь, наивная Вера. И Кайрис врала. Он ей приказал сказать неправду, чтобы ты поспешила ему сообщить, что Кайрис врёт, и тебе не настолько уж плохо, и совсем ты его не ненавидишь. Все врут. И Док врёт. И в чашке у тебя ещё неизвестно, что за бодяга. Не пей.»

Она спокойно смотрела на министра Шена, вслушиваясь в себя и пытаясь понять, что за новенький завёлся у неё в голове.

«Я буду звать тебя Параноик, малыш.»

В глубине кто-то мрачно хохотнул, как будто она сказала обидную глупость, Вера задумалась и решила, что он не новенький, он уже направлял её руку, когда она висела между стенами ванной комнаты пятой квартиры, и слушала, как в коридоре кашляет псевдораненый грабитель. И когда Эйнис представилась горничной. И когда Виталик говорил, что едет на пары, а сам подозрительно хорошо одевался. И когда Милка обещала вернуть деньги завтра, максимум послезавтра.

«Это не паранойя, это интуиция. Просто когда она советует мне что-то приятное, я не раздумываю, откуда пришла эта мысль, а когда она говорит то, что мне не нравится, я начинаю искать подвох и диагностировать у себя психические отклонения, лишь бы не верить, что люди не такие уж и хорошие.»

Министр отпустил дверную ручку и пошёл к Вере.

Она смотрела на него, как тореро на быка, пока ещё спокойного.

Он шёл на неё так, как будто стола не было, и в итоге он врежется в неё всем телом, схватит… и ей опять будет больно, и не будет выхода, и кто-то добрый не придёт дышать за неё, всё, хорошего понемножку.

Министр выдвинул себе стул напротив, развернул боком и сел, опираясь одной рукой на спинку, стал внимательно изучать Веру, как будто никогда до этого не видел, снизу вверх, от чашки до глаз и выше. Она тоже смотрела на него.

Снизу вверх, от пальцев правой руки, фальшиво-расслабленно лежащих на столе, вверх по рукаву серого пиджака, вдоль артерии на шее, по линии челюсти до подбородка, губы… глаза… брови. Тонкий седой волос в проборе, ещё короткий. Ещё один рядом. И ещё.

Она не пыталась ничего о нём узнать, чем он занимался, как себя чувствует — ей было всё равно. Она пыталась понять, какие чувства он в ней вызывает. Не понимала. Как будто перед ней был фрагмент картины Климта, какой-то дальний бессмысленный угол — то ли край одежды, то ли нагромождение домов, то ли поле с цветами — не понять, пока не осознаешь целое, пока не увидишь лицо и не соберёшь из бессмысленных геометричных фрагментов изгибы тела под одеждой.

«Куда вы дели своё лицо, господин ты-от-меня-никогда-не-избавишься?»

Он наконец дошёл до её глаз и они встретились взглядами, она поняла, что он не увидел в ней ответов на свои вопросы.

«Потому что их там нет.»

Тишина стояла на пороге и держалась за дверную ручку, смущённая и сутулая, как будто сама не хотела здесь находиться, но правила приличия пока что не позволяли ей уйти.

Министр шумно вдохнул и сменил позу, Вера поняла, что они оба не дышали какое-то время, и тоже начала. Он чуть приподнял брови, предлагая ей на правах хозяйки уже отпустить бедняжку тишину, раз ей тут так неуютно.

Вера села ровно, посмотрела на него прямо, и сказала:

— Почему в вашем доме нет птиц?

Он дёрнулся и отодвинулся, Вера с удивлением наблюдала, она в первый раз видела такой занимательный процесс — личное землетрясение, которого никто, кроме одного человека, не ощущает. Его реально трясло, он скрывал это огромным напряжением всех сил, но она всё равно видела. Она ожидала, что он будет отпираться, ожидала насмешки, вопросов: "В смысле? На третьей квартире? Или во дворце? Почему вы так решили? Да есть они там, нам даже попадались, вы что, не помните?" Ничего этого не было, он не делал вид, что не понял, потому что понял гораздо больше, чем она сказала, и это понимание привело его…