— Я человек широких взглядов.

У министра отпала челюсть, Вера рассмеялась и нормальным тоном сказала:

— Меня Милка притащила, она всегда в поиске новых ощущений. Мы не собирались участвовать, пришли просто как в театр, там было представление, мы сидели за столиком, пили, общались. И тут подходит мужчина, симпатичный, обаятельный, сел к нам, мы поговорили. И он попросил разрешения облизать мою обувь. Ну, такие у него вкусы, его это вставляет.

Она замолчала, министр смотрел на неё с таким лицом, как будто уже вышел за все грани ощущений и эмоций, на которые был способен.

— И вы..?

— Я разрешила, — она пожала плечами, начиная нервно хихикать от смущения, развела руками: — Ну он вежливо попросил, мне не жалко было. Сначала. Потом я это увидела… Хм. Мне не понравилось, короче. Когда свой парень пальцы ног облизывает, это круто, но когда совершенно незнакомый человек…

— "Когда свой парень" что делает? — шёпотом переспросил министр, Вера шутливо поджала губы, невинно улыбнулась и подняла ладонь:

— Забудьте.

— Забыл, — медленно кивнул он. Откинулся на спинку дивана и крепко задумался.

Из танцевального зала доносился весёлый ритм "попрыгунчика", Вера пыталась не представлять, как министр его танцует, но воображение было против неё.

— Чего смеётесь? — шепнул министр, она указала в сторону музыки:

— Представляю, как вы это танцуете.

Он тихо рассмеялся, качнул головой:

— Если вы думаете, что карнские танцы — это боль, то поверьте, вы ещё ридийских не видели. Там я сразу сказал, что я пас, цыньянцы на балах не танцуют, я в Ридии стал маскироваться под них.

— А здесь?

— А здесь я на балах работаю. — Он посмотрел на часы. — После этого танца будет ужин, вы на него не пойдёте, я отправлю двойника. Поверьте, даже с противоядием, отравление — штука неприятная. У нас будет где-то час свободный, можем пойти поесть, можем прогуляться по дворцу.

— Пойдём есть.

— Хвала богам, госпожа изволит начать нормально питаться. Пойдём, — он встал и протянул ей руку, она взяла, он повёл её в дальнюю часть веранды, открыл неприметную дверь за шторой, за ней оказалась узкая лестница, по которой они поднимались по одному.

Они вышли из такой же неприметной двери в пустом коридоре, дошли до широкой мраморной лестницы и поднялись ещё на этаж, там стояло четверо стражников с настоящим, а не церемониальным, как внизу, оружием. Министру все синхронно поклонились и открыли двери, он повёл Веру по очередному пустому коридору. Здесь потолок был ещё выше, но интерьер выглядел скромнее — без позолоты, хрусталя и зеркал, просто серо-чёрный мрамор, тёмное дерево и серая ткань с объёмным рисунком. Министр посмотрел на Веру, изучающую арочный потолок и бронзовые светильники, тихо сказал, указывая на массивную двустворчатую дверь, мимо которой они проходили:

— Покои отца, там сейчас никто не живёт. А вот мои, я здесь ночевал, когда оставался во дворце, это было редко, но комнаты отец за мной закрепил навсегда, — он открыл такую же дверь напротив, вошёл, осмотрелся и пригласил Веру, закрыв дверь на ключ за её спиной.

Она медленно прошла к центру комнаты, осматривая диван, камин, письменный стол и книжный шкаф, всё из тёмного дерева и серого камня, почти без украшений, только резьба в виде лошадей на мраморе камина. На стенах висели картины — цыньянские пейзажи в дождливой палитре, чёрно-белые гравюры более современного стиля, изображающие воинов с оружием и архитектуру. В одном месте композиция нарушалась пустотой, как будто там что-то было, но это сняли, Вера шутливо указала министру на это место:

— Там была голая женщина или охота на тигров?

Он фыркнул и отвернулся, изображая, что изображает смущение. Повернулся к Вере и ответил:

— Я не для того это снимал, чтобы рассказывать вам, что там было.

Она пожала плечами и пошла дальше изучать комнаты, направляясь к правой запертой двери. Министр позвал её к левой:

— Сюда, там спальня.

Она пошла за ним, в этой комнате камин был поменьше, в центре стоял накрытый на двоих круглый стол. Вдоль стен стояли шкафы с сервизами, у окна был короткий диванчик, два кресла и маленький стол с чайным сервизом. Вся посуда выглядела как выставка произведений искусства, но явно не цыньянского — восточный стиль она успела изучить на рынке, он был сильно попроще.

Министр жестом пригласил Веру за стол, она подошла и остановилась, ожидая, когда ей отодвинут стул, но министр невозмутимо уселся и занялся салфеткой, Вера молча отодвинула сама, с трудом справившись с подолом, и в который раз мысленно напоминая себе, что она не дома, пора бы уже привыкнуть.

Министр щедрым жестом указал на стол и с долей иронии объявил:

— Приятненького, наслаждайтесь.

— Спасибо.

Она взяла приборы, осмотрела стол, с сомнением уточнила:

— Это точно Булат готовил?

— Точно. Он получил продукты… скажем так, вне бюджета. И записался на кулинарные курсы. Что-то тихо сам с собою химичит по ночам, но пока никому не показывает, каша в столовой какая была, такая осталась. Угощайтесь. Будем надеяться, что он ещё далёк от предела своих возможностей. Раз уж я теперь буду есть в столовой, у меня в этом личный интерес.

Вера слушала его ироничный монолог и невозмутимо смотрела в тарелку, медленно и плавно накладывая себе ту самую кашу, ей она и раньше нравилась, в своём мире она такой не пробовала. На столе было много незнакомых блюд, но без особой экзотики, простая сытная еда.

— Вера?

Она сунула в рот кусочек мяса и подняла на министра глуповато-невинный взгляд:

— М?

— Не выходите на балконы. Хотите подышать воздухом — идите в сад, там темно. А балкон — выставка мишеней. Подавляющее большинство убийств, которые случились во дворце, это выстрел из арбалета по балкону, такие покушения всегда успешны. Раньше стреляли с крыши, но потом купол поставили, пришлось стрелять с третьего этажа. Сейчас на третий этаж никого не пускают, но я сегодня уже одного арбалетчика поймал, с ним ещё работают, но уже ясно, что он искал вас.

Вера кивнула и сунула в рот ещё кусочек мяса, у Булата сегодня отлично получилось.

— И не ходите в угловые павильоны большого зала, там слишком тесно и немноголюдно, за вами сложно следить незаметно.

Она попробовала салат, жмурясь от удовольствия — восхитительный был салат.

— Вера!

Она положила вилку и без улыбки посмотрела на министра:

— Я бы в этот лабиринт разврата по своей воле не пошла. Что я могу сделать с Рональдом, если даже Артур с ним ничего не может сделать?

— Я с Рональдом ещё поговорю, — опустил глаза министр, — ешьте, время идёт.

«Именно этим я и занимаюсь.»

Аппетит никуда не делся, она с удовольствием пробовала всё, даже не пытаясь думать, с чего это она такая голодная и энергичная, из-за того ли, что министр снял амулет и она чувствует его голод как свой, или из-за того, что ей в очередной раз что-то подсыпали — ей было наплевать. Она сомневалась, что это действительно готовил Булат, но готова была простить министру этот обман, на вкус было превосходно.

Они доели в тишине, Вера чувствовала кожей, как министр психует, и почему-то получала от этого удовольствие.

«На этот раз это не удастся списать на кривой амулет.»

Министр жестом пригласил её за маленький стол у окна, она села на диван, потому что решила, что с её подолом забраться в кресло будет сложно — оно стояло слишком близко к столу и выглядело очень тяжёлым, смешить министра сценкой "глупая женщина пытается подвинуть гору" она не собиралась.

Министр с бесцеремонностью диванного кота отодвинул её юбку и уселся рядом, излучая такие радостные волны триумфа, что Вера заподозрила, что кресла специально поставили именно так.

«Коварная многоходовочка. С какой целью?»

Он снял с чайника вышитую салфетку, разлил чай и подал Вере чашку, она начала неконтролируемо улыбаться — "Светлый бор", этот запах она хорошо помнила. По куполу зимнего сада тихонько зашуршал дождь, министр смотрел в свою чашку, Вера пила чай и всё ждала, когда же начнётся то, ради чего он её усадил именно сюда.