«Полный театр людей смеялся над тем, как ты леденец сосёшь, пока твои министры делят твою страну между собой и цыньянцами. А виноват братик, да, конечно.

Над репликами "Рубена" вообще никто не смеялся, ни разу.»

— А ты как, Вера? Что-то я о себе да о себе, — Георг мягко толкнул её плечом, наклонился ближе, по секрету спрашивая: — Что он такого натворил, что так феерически откупается? О твоих украшениях завтра в газетах напишут, спорю на что угодно.

Она неловко опустила глаза, качнула головой:

— Он сказал, что просто даёт поносить, после бала я это всё верну.

Георг рассмеялся, качая головой и дружески похлопывая Веру по плечу:

— Нет, Вера, нет. Ты его неправильно поняла, сто процентов. Шена можно обвинить в чём угодно, но только не в мелочности, если он это на тебя надел, то это твоё, можешь не сомневаться. Тем более, если это попытка замолить грехи. Это в его стиле, относиться к людям как к расходному материалу, а если сломаются, дать денег или купить что-то дорогое, и всё, совесть чиста. Он всегда так делает, и с сотрудниками, и с друзьями. Хотя, у него нет друзей. С таким подходом, и не будет. Одни лизоблюды и рабы, одни надеются поиметь с него прибыль, но кинут его мигом, как только это станет выгоднее, чем продолжать его поддерживать; другие рады бы сбежать, да не могут — долги, шантаж… Он мастер ставить людей в зависимое положение.

Георг засмотрелся на её колье, улыбнулся и поднял глаза:

— Красивый ошейник. Так что он натворил? Он не… Ты в порядке? — Георг участливо заглянул ей в глаза, с настоящим бездонным сочувствием, и это оказалось неожиданно трудно вынести, Вера вдруг поняла, что не видела такого уже очень, очень давно. На неё уже давно все смотрели как на материал для исследований, как на странный экспонат коллекции, как на источник дохода, проблем и информации. Те, кто раньше проявлял к ней человеческие чувства, постепенно всё меньше смотрели ей в глаза, она не могла вспомнить, когда это началось. Булат, Док, даже Барт и Двейн… Суетились, шутили, говорили правильные слова, но ответа не ждали. Они как будто отгородились от неё, как будто им было за что-то перед ней стыдно, и пытаясь с этим справиться, они делали вид, что её не существует, или она не человек, или её проблемы — не их дело.

«Рабочие отношения. Они у меня теперь со всем его отделом. Ничего личного, просто бизнес.»

— Вера? — Георг поставил бокал, погладил её по плечам двумя руками, заглядывая в глаза и затапливая своим сфокусированным вниманием, от этого стало так неловко, что она почувствовала, что заливается краской вся, и что вот-вот заплачет. Умом она понимала, что должна молчать и делать вид, что всё прекрасно, но обиженный ребёнок внутри хотел упасть в его объятия и плакать долго-долго, пересказывая свою злую несправедливую жизнь день за днём, много раз, бесхребетно жалуясь и зная, что он не перебьёт, не сменит тему, не скажет, что она сама виновата, что она парится по пустякам, и что все проблемы она выдумала сама, и если бы она поступила правильно, то ничего бы не случилось. Он держал её в объятиях, она пыталась понять, как это произошло.

В ушах звенело, он что-то говорил, она не могла разобрать ни слова.

В дверь постучали, Георг отпустил Веру, посмотрел куда-то за её спину, она обернулась и увидела входящего министра Шена. Очень, очень злого.

Георг стал пятиться от него, как перепуганный котёнок, министр смотрел на него с такой ненавистью, что Вере казалось, она умрёт, если такой взгляд достанется ей.

Балкон оказался слишком коротким, Георг уже прижимался к дальней стене, а министр всё ещё был слишком близко. Но он не стал подходить, дошёл до Веры, схватил её за локоть и молча утащил через дверь за портьерой, мимо колонны с фонтаном, в безлюдный узкий коридор. Открыл одну из дверей, втолкнул Веру и вошёл следом, закрыв дверь на ключ.

Она стояла как оглушённая, до сих пор видя перед глазами лицо короля, министр Шен смерил её взглядом, презрительно процедил:

— И это я — болото.

Вера нахмурилась, пытаясь понять, что он имеет в виду, он прошипел ругательство, достал платок и бросил ей в грудь, отвернулся, хватаясь за голову.

Платок упал, Вера смотрела на него, смотрела… и упала следом.

Перед её лицом вздымалась стена, такая высокая, что пытаясь увидеть её край, она чуть не упала. Огромные камни были пригнаны так плотно, что надежды зацепиться не было, никакой, но она всё равно поставила лапу на шов, выпустила когти, убеждаясь в том, что и так знала — безнадёжно. Камни пахли древностью, сырой пылью склепов и молодым мхом, и немного мышами. Она закрыла глаза и с силой потёрлась о стену щекой — моё.

— Что ты с ней сделал, ирод? Я её только на ноги поставил! У тебя совесть есть? Хоть зачатки?

— Это король с ней сделал, я её оттуда вытащил.

Насмешливый голос Кайрис, шёпотом:

— Пойди помойся грязью, Вера, ага.

— Прибереги своё остроумие для других случаев, — голос министра обледенел, Кайрис шепнула совсем не так уверенно:

— Извини.

— Работай.

— Я не могу ей помочь, я уже говорила…

— Не можешь помочь — иди отсюда.

— Господин, — скрип двери, шаги, щелчок.

— Зря ты с ней так, — Док, шёпотом, — теперь будет дуться месяц.

— Как же я это переживу, страдать буду каждую минуту, — с сарказмом прошипел министр. — Ты чего ждёшь? Работай.

— Я влил ей силы, ей не помогает, Кайрис была права, она по-другому устроена. Я даже не могу диагноз поставить, из-за чего она упала, выглядит как истощение, я её подпитываю, а оно мимо льётся. Я не понимаю, что происходит. Может, снять с неё… эту штуку? Похоже, там опять что-то неправильно сделали.

— Сними.

Мир вспыхнул объёмом, Вера резко глубоко вдохнула, аж выгибаясь от кайфа, с закрытыми глазами понимая, что она опять на кровати министра Шена, рядом смущённый и виноватый до скулёжа Док, в углу кто-то сидит и боится, а на месте министра Шена тёмный сгусток щита, сквозь который ничего не видно.

Она улыбнулась и открыла глаза. Посмотрела на Дока, изучающего свои руки, на министра Шена, рассматривающего мятые бумаги в стиснутых пальцах.

«Гав-гав, доктор Павлов.»

— Тебе лучше? — проблеял Док, она молча села, ожидая, когда же он на неё посмотрит. Не дождалась. Министр скосил на него глаза и буркнул:

— Иди, — Док молча поклонился и ушёл, сгорбленный как черепаха. Министр посмотрел на кого-то в углу, взглядом указал ему на Веру, и вышел из комнаты.

К кровати подошёл Артур, сел на край, улыбнулся с бессовестно-виноватым видом:

— Неловко вышло. Некрасиво даже, наверное.

Она продолжала на него молча смотреть, он тоже смотрел как будто на неё, но при этом мимо.

— Мы пытаемся что-то придумать с твоей телепортацией…

«Дзынь.»

— …но видимо, что-то пошло не так. Это побочный эффект.

«Дзынь.»

— Кайрис запретила тебя телепортировать вообще, так что, если хочешь, я вызову карету и тебя отвезут в безопасное место.

— Бал закончился?

— Почти.

«Дзынь.»

Она посмотрела в окно — там была темень и серебристый свет фонарей.

— Я хочу танцевать.

Артур поднял на неё глаза с внезапно мелькнувшим уважением, развёл руками, улыбнулся и медленно кивнул:

— Моя госпожа знает толк в веселье. Иди наводи красоту, я буду ждать тебя в компании Тэда Мэда, — он кивнул в сторону книжного шкафа за стеной, и вышел из комнаты танцующей походкой, почти не прикидывался.

«Думай, Вера, думай. Рубен выглядел неплохим дядькой в нашу первую встречу. Любить деньги — не недостаток.»

Она пошла в ванную, вытерла потёкшую косметику и обновила пудру, через две минуты уже отрывала Артура от стихов. Он захлопнул книгу и встал с дивана, хотел что-то сказать, но его опередил министр, открывший дверь столовой, зло указал глазами на книгу и прошипел: