— Госпожа Вероника?
— Да, — прохладно кивнула Вера, наученная горьким опытом. Девушка поставила сундук на пол и сказала:
— Меня зовут Ирмис, я пришла сделать вам причёску.
— М, ясно, — кивнула Вера, и пошла за ширму надевать юбку. Вышла и остановилась в проходе, наблюдая, как девушка раскладывает на складном столике угрожающего вида приспособления из своего сундука, рядом стояла такая же раскладная металлическая штука, похожая на неглубокий мангал, внутри светились угли, сверху на решётке лежали металлические щипцы для завивки и что-то вроде бигуди, только шипастых и суровых. Девушка работала сосредоточенно и быстро, чувствовался опыт, как будто у любого инструмента есть место, у любого процесса свой чёткий порядок действий.
«Почему же ты тогда так боишься, милая Ирмис?»
Интуитивное ощущение быстро нашло множество подтверждений — у девушки дрожали руки, она то и дело вытирала ладони об подол, несколько раз неловко уронила инструмент.
Вера достала из-за пазухи амулеты, нашла тот, о котором ей все врали, сняла и положила на стол. И по чувствам сразу ударило страхом Ирмис, ледяным мандражом предстоящего устного экзамена, помноженным на страх прыжка с высоты, настоящий ужас, как будто она вот-вот заскулит и сядет на пол, закрывая голову руками, чтобы не видеть обрыва.
Вера пошла к ней, девушка увидела её и дёрнулась так, как будто её поймали на преступлении, уронила очередную железку, извинилась и наклонилась поднять, чуть покачнулась, как будто вот-вот потеряет сознание, схватилась за спинку стула, глубоко дыша, попыталась улыбнуться Вере:
— Садитесь, пожалуйста. У вас есть какие-то пожелания по поводу причёски? Что вы хотели бы надеть? То есть, есть, может быть, какие-то украшения, которые вы хотели бы добавить в причёску? Цыньянцы любят много гребней… в смысле… извините. Простите, я не хотела ни на что намекать, это не моё дело. Простите. Так… есть какие-то пожелания? Здесь нет зеркала, а я не принесла, как-то не подумала. Или здесь есть? Там, может быть?
Уже сидящая на стуле Вера обернулась к девушке, увидела её указывающий на ширму палец и расширенные в панике глаза, пот над губой, пот на висках, прилипшие ко лбу короткие волосинки.
— Нет, там нет зеркала, — без выражения сказала Вера, Ирмис побледнела ещё сильнее, у неё задрожали губы.
«Неужели министру доложили о поведении портнихи, и парикмахершу он настращал лично, заранее?»
Версия была неплохая, и лично ей здорово льстящая, но всё же её терзали смутные сомнения, что дело не в этом, тут что-то посерьёзнее.
— Ладно. Хорошо, сейчас… начнём. — Девушка потёрла руки, взяла с полки гребень, попыталась снять Верину заколку, но никак не могла нащупать механизм, Вера дотянулась и сняла сама.
— Спасибо, — подрагивающим голосом сказала Ирмис, стала расправлять и расчёсывать её волосы, Вера чувствовала в волосах дрожь её руки. Атмосфера страха становилась всё плотнее, у Веры забилось чаще сердце, стали постепенно приподниматься волоски на шее, потом на руках, она чувствовала себя кошкой в засаде, неподвижной и сосредоточенной, готовой к броску в любой миг.
«А револьвер за ширмой.»
Опять, в который уже раз, она обещала себе везде ходить с оружием, даже спать с оружием, даже мыться.
«Не сейчас, подумаешь об этом позже, сосредоточься.»
На стене медленно двигалась слабая тень Ирмис — за окном темнело, свет двух люстр давал размазанную двойную тень из множества полупрозрачных силуэтов, по числу ламп в каждой люстре. Вера ждала.
Ирмис расчёсывала её волосы, дышала всё чаще, поглядывала на стол с инструментами.
«В заранее известное время прийти в заранее известное место, и повернуться спиной к человеку с острой железкой. Вы сами ни за что бы этого не сделали, господин министр, зато легко поставили в такое положение меня.»
Она медленно подняла руки и стала щупать амулеты, ища стеклянные трубочки. Нашла, скосила вниз глаза, убрала все, кроме зелёной.
— Не двигайтесь, пожалуйста, — ненатурально ласково попросила Ирмис, прочистила горло и сказала чуть увереннее: — У вас великолепные волосы, я бы оставила часть прямыми и не убранными наверх, такой длиной нужно гордиться и почаще её демонстрировать. Хорошо? — Хорошо… Ирмис.
Девушка уронила гребень, извинилась и подняла, опять стала прочёсывать её волосы и делить пробором. Заколола верхнюю часть, разделила нижнюю на пряди, потянулась к столику.
Веру окатило новой волной ужаса, настолько сильного, что в глазах потемнело, она пожалела, что оставила амулет на столе, сейчас бы надеть и оградить себя от этого. Попытавшись отключиться от чувств Ирмис внутренним усилием, она почувствовала себя лучше, прислушалась — девушка дышала ртом, неровно и глубоко, в одной руке держала толстую прядь Вериных волос, второй рукой тянулась к столику…
«Нет, не к столику. К мангалу.»
Тени на стене отразили руку Ирмис с щипцами, сжатый кулак выглядел толще, чем должен быть, как будто там была перчатка или прихватка. Запах разогретого паяльника щекотал ноздри, проникал внутрь предчувствием боли, солёного вкуса во рту, запоздалых сожалений.
Вера резко встала, развернулась к Ирмис лицом, и провернула трубку.
Взгляд успел поймать багровый цвет металла щипцов и перепуганные глаза, потом всё закрыла широкая спина, обтянутая чёрной тканью, воздух вспыхнул слоями — зелёный, синий, белый. Вера услышала вскрик Ирмис и грохот, по полу покатились щипцы, упали на паркет, дерево стало медленно темнеть под ними.
Голос Ирмис запричитал откуда-то снизу:
— Простите, мне приказали, я не хотела, простите! Не убивайте меня, я вас умоляю, у меня дети, пожалуйста!
Вера смотрела на остывающие щипцы, испытывая глухое раздражение и злость. Парень в чёрном обернулся к ней, серо-зелёные глаза Эрика в прорези маски смотрели с вопросом. Вера перевела взгляд на скорчившуюся на полу Ирмис, она смотрела на неё полными слёз глазами, скривлённые ужасом губы шептали:
— Пожалуйста, госпожа, мне приказали.
— Кто? — глухо спросила Вера.
— Я не могу сказать.
— Ничего, на допросе всё сможешь сказать. Заберите её.
— Но у меня дети!
— Что ж ты о них не подумала, когда шла на преступление?
— Нет, — замотала головой Ирмис, — я ничего не сделала…
Вера указала на щипцы на полу:
— Это покушение.
— Нет! Госпожа, я не собиралась вас убивать! Мне приказали только обжечь лицо…
— Охренительно, проза жизни, — шёпотом фыркнула Вера, Ирмис зарыдала громче:
— Я не хотела, мне приказали!
— Прокурору расскажешь, чего ты там хотела, — Вера махнула на неё рукой, посмотрела на Эрика: — Закройте её где-нибудь, я с ней после бала поговорю. Это упакуйте как вещдок, — она кивнула на щипцы, Эрик посмотрел поверх её плеча на другого бойца, тот наклонился за ними. Ирмис поднялась на колени и поползла к Вере, протягивая к ней руки:
— Госпожа!
— Лежать на месте! — рыкнула Вера, отходя на шаг назад, наступила кому-то на ногу, обернулась и увидела жёлтые глаза Кайрис, опять повернулась к Эрику: — Идите.
— Госпожа, пожалуйста! — Двое парней в чёрном подняли Ирмис с пола, завернули руки за спину, она зарыдала и взвизгнула: — Баронесса Дореанс де'Амолл!
Парни остановились, вопросительно посмотрели на Эрика, он посмотрел на Веру. Она пожала плечами и махнула рукой:
— Забирайте.
— Но я же сказала!
— И что, это отменяет твоё преступление?
Бойцы переглядывались, Ирмис выглядела так, как будто не верит, что её могут не отпустить, молчала, требовательно смотрела на Веру. Вера нехорошо усмехнулась и качнула головой:
— Какого же вы здесь высокого мнения о собственной значимости. Ничего, я это поправлю. Заберите её.
Эрик кивнул Кайрис, она и двое парней с Ирмис исчезли, Эрик осмотрелся, задержав взгляд на тёмной подпалине на паркете, поднял взгляд на Веру. Она смотрела в его глаза, отстранённо любуясь переходами цвета, зелёные стрелы от центра были похожи на копья, атакующие окружающую серость.
