— Вежливее, Артур. Это раритет.

Артур изобразил шутливый ужас от своего поведения, поклонился книге, двумя руками поставил на полку, и протянул одну Вере:

— Моя госпожа изволит кутить до рассвета?

Вера открыла рот, чтобы ответить, но министр опять успел раньше:

— Госпожа носит мыслеслов, Артур, говори по-карнски.

— Я уже привык говорить с ней по-цыньянски, — улыбнулся Артур, поглаживая её руку.

— Твой цыньянский ужасен.

— А мои учителя говорили, что превосходен.

— Тогда почему ты каждый раз делаешь одну и ту же ошибку? — Какую? — Артур перестал улыбаться, Вера удивилась — его это действительно зацепило. Министр тоже заметил, довольно выровнялся и сообщил:

— Обращаться к женщине "моя госпожа" имеют право только личные слуги выше седьмого ранга и муж. Если ты не относишься ни к одной из этих категорий, то такое обращение значит, что ты хотел бы к ним относиться. На какое место ты метишь?

— Как знать, время покажет, — парень расслабился — похоже, он ждал ошибку посерьёзнее. Министр нехорошо улыбнулся:

— Если ты продолжишь делать эту ошибку, я тебе сам с удовольствием покажу.

Артур перестал улыбаться, его рука расслабилась, как будто если Верина случайно выскользнет, он особо не расстроится. Вера чуть улыбнулась и тоже отпустила его руку.

«И опять счёт "мир":"министр" в пользу министра.»

Артур внезапно удержал её ладонь и с долей вызова посмотрел на министра Шена:

— А вы в какую категорию метите? Я слышал это обращение и от вас, не единожды.

— Тебя это волнует? — поднял бровь министр.

— Я лично заинтересованное лицо, — нахально улыбнулся Артур, сжимая её руку сильнее.

— Заинтересуй своё лицо чем-нибудь другим.

— Судя по тому, что вы уходите от ответа, это вторая категория. А Веру вы в эти тонкости посвятили? — Артур игриво переводил взгляд с министра на Веру, министр постепенно закипал:

— Госпожа позволяла тебе называть её сокращённым именем?

— Я не помню, — беззаботно отмахнулся Артур.

— Значит, не позволяла. Веди себя прилично, или у твоего излишне заинтересованного лица появятся более насущные проблемы, чем мои личные планы.

Артур опять изобразил ужас от своего поведения, поклонился министру так же, как до этого книге, помахал ручкой и толкнул дверь, приглашая Веру следовать за собой. Она обернулась на пороге, поймав на секунду взгляд министра Шена, он замер и опустил глаза, но она успела увидеть в них такую бездну противоречий, что побоялась даже начинать разбираться. Посмотрела на довольного Артура, улыбнулась:

— С фига ли ты такой смелый?

Он махнул рукой:

— Шен психованный, но отходчивый. При тебе он мне ничего делать не будет, а потом успокоится и забьёт, потому что ничего серьёзного я не накосячил на самом деле, это болтовня, он забудет через пять минут.

— Да ты экстремал.

— Я маг, — задрал нос Артур, — я чётко ощущаю грань, чтобы балансировать, но не заступать, — он изобразил ладонью змею, Вера рассмеялась, он кивнул: — Да, хорошо быть менталистом. А Кайрис вроде тоже, но таких вещей не видит, у неё узкая специализация. А я — мастер на все руки, — он гордо выпятил грудь, опять заставив Веру рассмеяться, и смешил до самого танцевального зала, где их поймал Рональд, перекрыв лестницу толпой солдат.

— Стой, кто идёт! Книжку на проверку предъяви!

Вера с испуганным видом схватилась за книжку, Рональд рассмеялся и перестал придуриваться:

— Ну теперь-то у вас найдётся для меня свободный танец?

— Да, — она достала книжку и открыла четвёртую страницу: — А что это за танец?

— Тот, который тебе не нравится, после него, — подсказал Артур, — этот нормальный.

— Тогда да, — Вера подняла глаза на Рональда, он широким жестом отодвинул от неё Артура, обнял за плечи Веру, и страшными глазами посмотрел на окружающих:

— Не подходите, иначе я за себя не отвечаю.

Все рассмеялись и стали подшучивать в ответ, Артур вежливо улыбался, поймал Верин взгляд и показал жестом вращение трубочки, она кивнула и пошла туда, куда её потащил Рональд.

До танца было ещё много времени, так что он повёл её в сад, опять отдав китель, на этот раз они шли неспеша, и Вера успела осмотреться — здесь было много дам в форме, шутка про обращение к девушке по чину её кавалера была в моде, и раздавалась со всех сторон постоянно. На очередном повороте какой-то пьяненький парень вытянулся перед Верой в приветствии, и попытался гаркнуть что-то вроде "здра-жела", но Рональд его заткнул и отослал подальше. Посмотрел на Веру и шутливо поцокал языком:

— Надо вас произвести в чин, а то солдаты что-то слишком на вас облизываются. И форма вам идёт. Сочетание алого и чёрного — прямо ваше.

Она рассмеялась, изображая польщённое смущение, спросила, просто чтобы сменить тему:

— Расскажите мне, что было в театре после песни про луну?

— Да то же самое, ничего особенного — песни, танцы. А что случилось? Я видел, как вы ушли, и до конца представления не появились.

— Начала плохо себя чувствовать.

Он встревоженно заглянул ей в глаза — Отравили?

Она отвернулась, изображая смущение:

— Я не хочу об этом говорить.

— Не будем. Сейчас всё в порядке?

— Нормально. Ноги болят только, давно столько не ходила на каблуках.

— Давайте сядем? — он осмотрелся в поисках свободной лавочки, уверенно повёл её к беседке в тенистом закоулке, Вера с удовольствием села, откидываясь на спинку, осмотрелась и изобразила заговорщицу, шепча Рональду:

— Будет очень неприлично, если я сделаю так? — сняла босоножки и уложила ноги на лавку максимально изящно, спрятав под платьем. В такой позе быстро устанет поясница, но зато смотрится это — загляденье.

«Поза цыньянки с картины.»

Когда она это поняла, она уже так сидела, и пересаживаться было поздно.

«Да и зачем? Что-то себе доказать? Что я не пытаюсь копировать эротическую фантазию министра Шена? Но я и так знаю это, я же случайно так села, даже не думала о ней…»

Рональд наклонился и аккуратно взял в руки её босоножки, повертел, рассматривая со всех сторон, сказал:

— Какие интересные. Из вашего мира?

— Да.

— Вы выручите за них бешеные деньги, если умудритесь сегодня их продемонстрировать. Снимать обувь неприлично, вы совершенно правы, но перекрывать солдатами лестницу тоже, если честно, неприлично, а я делаю это постоянно. Если подать это с юмором, то общество легко прощает подобные шалости, вам простят, вот увидите. Найдите повод их снять и поставить повыше, чтобы увидело как можно больше людей, и я вам гарантирую — их цена взлетит в разы.

— Спасибо, я подумаю об этом, — улыбнулась Вера, Рональд оторвался от изучения камней на босоножках, хитро посмотрел на Веру и скорчил рожицу, шепча:

— Зачем я это сказал… Промолчал бы — купил бы их сам, а потом перепродал втридорога. Вот дубина.

Вера пыталась сдержать смех, Рональд изображал раскаяние, взялся двумя пальцами за каблук, округлил глаза:

— Как вы в этом ходите? Ещё и танцуете?

— С удовольствием, — рассмеялась Вера, он сделал хитрые глаза:

— Кстати, про танцы. У вас ещё остались свободные ближе к утру? И что за танец, о котором юноша говорил, что вы его не любите?

— "Попрыгунчик", я не хочу его танцевать, — она скорчила капризную рожицу и изобразила сидячее подпрыгивание, он рассмеялся:

— Название вы конечно выдумали… "Попрыгунчик", как вам это в голову пришло?

— Он какой-то детский.

— А мне нравится, — пожал плечами Рональд, посмотрел на её грудь, загадочно прищурил один глаз, — сейчас такая мода, что… хороший танец, в общем. Давайте тогда другой. Предпоследний, может быть? — Вера молча потянулась за книжкой, Рональд расцвёл, и тут же изобразил скромняжку: — Если у вас, конечно, не было других планов. Я не слишком наглею? Просто, понимаете… Я не люблю все эти намёки, хождения вокруг да около, всё такое прочее. Я солдат, Вера, я привык действовать. Ничего, что я вас так называю? Шеннон вас так называет постоянно, я подумал… Это будет… Почему я такой косноязычный, чёрт! — он хлопнул себя по лбу и отвернулся, тут же замер и прошептал: — И ругаюсь ещё, это вообще финиш. Всё. Я пропал.