Мужчину следом не звали — это ли не повод для слежки. Ну надо же, следить за птицей! Если это ни к чему не приведет, то можно будет считать это шагом полного отчаяния, потому что на ногах Ворон стоял уже с трудом. Снова разболелось поврежденное плечо. Да и сращивание тканей предполагало постельный режим — слишком много энергии тратилось на процесс. А еще хотелось пить. Чертов газ!

Ворон уже готов был признать, что шляться по лесу в поисках возможно никогда и не существовавшего коня, было дурацкой идеей на грани кретинизма, когда за деревьями ему померещилось движение. Он замер, притаившись за стволом. В глазах все еще мелькали черные мушки, и Ворону мерещились тени, что скачут по земле, задрав вверх длинные хвосты. Но не они привлекли его внимание — привязанный за узду к ветке, переминался с ноги на ногу конь. Его, блять, конь! Тот самый, что пропал после ночевки в грозовом лесу.

Вот и свиделись!

Ворон не смог сдержаться от злорадного смешка. Так вот кто его обокрал — тот парень с разноцветными глазами. И в этот раз, наверняка, вынюхивал чем бы поживиться. Отлично, пусть не руками Ворона, но тот получил свое. А конь по всем законам — в том числе и закону справедливости — его.

Он выждал пару минут, но никто не появился. Даже тени рассыпались, прячась по кустам. Тьфу ты, просто зрение прочистилось.

Конь будто бы даже узнал его. Не отшатнулся, только чуть настороженно повел ушами. Седло и подпруга на месте. Замечательно. Наконец-то, закончилась череда дерьмовых событий на сегодняшний день!

За спиной хрустнула веточка.

Ворон вздрогнул…

…обернулся…

Почти успел.

Перед глазами вспыхнули искры, а потом стало темно.

Сознание возвращалось багряными вспышками боли. Раскалывалась голова, окрашивая темноту под веками в красное, пульсировало вывернутое назад плечо. Ворон попытался пошевелиться. Не вышло. Дернулся сильнее — в руки вонзилась веревка.

Ох, ты, бля…

Он открыл глаза.

Все тот же лес. И место то же самое. Вот и конь, прядает ушами. Вот и тени жмутся к его ногам, опасаясь подходить ближе… Ворон мотнул головой. Какие, нахрен, тени!

Девушка сидела напротив, скрестив перед собой ноги — разорванный подол платья открывал округлое коленце и тоненькие икры. Босая. Худенькая, скорее всего невысокая. С тонкой талией и небольшой грудью. Утонченная, словно статуэтка. И кожа, как фарфор. Волосы очень светлые, с пепельным отливом, растрепанные, едва тронутые плетением. Черты лица правильные, как у картинки: маленький вздернутый носик, пухлые губки и большие ярко-синие глаза.

Ворон оторопело смотрел на нее несколько лишних секунд, пытаясь понять, не мерещится и ему. Нет, настоящая. Вот и ступни исцарапаны, и на шее красная полоса. Живая.

— Это ты меня приложила? — прошептал осипшим горлом и закашлялся.

Кивок.

— Это мой конь.

Глаза незнакомки становятся похожи на щелочки, брови хмурятся.

— У меня его укр… кха… кха… украли, когда я заночевал в лесу.

Она же со своим дружком и украла. И строит из себя святую невинность! Захотелось сплюнуть, но во рту было сухо.

Девушка кивнула, кажется, даже немного виновато. Прогресс.

— Я просто хотел забрать то, что и так мое.

Мотнула головой.

А то Ворон не понял, что она не согласна так просто отдавать лошадь. Он бы тоже не отдал.

Дернул руками — хорошо связала, на совесть. Только болью отозвалось плечо.

И вот чего она молчит? Если бы хотела, давно бы уехала, бросив его тут. Но нет, связала и дождалась пока придет в создание, значит, хотела поговорить. И Ворон даже знал о чем. О ком.

— Ты ведь здесь с мужчиной? Высокий, темноволосый. На голове повязка и глаза разных цветов, — она моргнула, подалась вперед, ловя каждое слово. — Я видел его.

Синие глаза сверкнули. Злиться. Но молчит. Чего же ты молчишь?

Ворон тоже решил молчать. Ждать. Он девчонку заинтересовал, теперь ее ход. Она поднялась, медленно, плавно. И откуда в оборванной аборигенке такая грация? Вытащила из мешочка, притороченного к седлу, видавшую виды фляжку, с выцарапанным на ней символом. Тряхнула рукой — плеск воды.

Ворон облизал сухим языком сухие же губы. Тяжело сглотнул.

Девушка улыбнулась. Одними губами. Глаза смотрели холодно, пронизывающе, точно хотели заглянуть ему в душу.

— Понял, — он откинулся на ствол дерева, устав от тщетных попыток освободиться. — Я тебе рассказываю о том, что случилось с твоим мужчиной, а ты даешь мне напиться. Хорошо, мне не жалко. Я был с девушкой… сопровождал ее в Белый город. Ночью на нас напали.

Синеглазая кивнула, значит тоже видела ночные вспышки.

— Мы смогли сбежать, но лишились всего, что у нас было. Меня ранили, — указал подбородком на плечо. — Пришлось остановиться, передохнуть. А утром нас нашли. Сначала появился этот парень, предложил помощь. Сказал, что тоже направляется в Белый город. А потом нас нашли те люди…

Объяснить произошедшее потом было сложнее. И помогать ему в этом девушка не собиралась, лишь нервно поигрывала фляжкой, пробуждая к жизни такой манящий плеск воды.

— Они забрали его вместо меня… приняли за меня. Скорее всего. Иначе я нахрен не знаю, куда он мог запропаститься. Представляю, что ты сейчас думаешь. Нет, я не сбежал. Так получилось, я оказался в этот момент далеко… — ну или вроде того. — Та, кто был со мной — Мэлис. Я бы не оставил ее.

Девушка задумчиво покусывала пухлую губу, потом перевела взгляд на ворона, сидящего на ветвях. Тот, словно отвечая на незаданный вопрос, издал глухое карканье. Тряхнул головой.

Девушка помедлила и кивнула. Милостиво соизволила поверить, значит.

Подошла осторожно, словно он кусачий пес на цепи, приложила фляжку к губам. Вода была неожиданно прохладной и сладкой. Или так ему только показалось? Живительная влага полилась в пересушенное горло. И Ворон едва не застонал от разочарования, когда жестокосердная синеглазка оторвала горлышко ото рта.

Отошла, сложила на груди руки. Думает. Солнечный свет, ломаными лучами проходя сквозь кроны, рисовал таинственные знаки на ее лице. И снова закружились тени, пританцовывая.

Наконец, что-то для себя решив, девушка кивнула и твердым шагом направилась к коню. Так, а вот это плохо!

— Эй! — даже не обернулась. — Ты что оставишь меня тут?

Она замерла, так и не закинув ногу в седло. Бросила на него долгий взгляд. отвернулась.

Блять, да она оставит его тут! Почти смирилась со своей совестью.

— Да подожди же! Я не причиню тебе вреда. Клянусь! И конь… не буду я отбирать его, хоть он и мой. Мы поедем вместе.

Девушка вскинула брови. Удивление? Заинтересованность?

— Я знаю, куда их повезли, — точнее знает, куда они повезли Мэлис, а вот гарантировать того, что ее дружок доживет до этого момента Ворон бы не взялся. — Ты же хочешь вернуть его? Мы поможем друг другу.

Ворон сделал самые честные глаза. По чести сказать, ему было так хреново, что ломать комедию сил не было. Он устал. И почти не верил в то, что можно еще что-то изменить. Отбить Мэлис у вооруженных по последнему слову техники людей виделось нереальным. Особенно когда у самого не осталось ровным счетом ничего.

Но девушка, кажется, поверила. Или решила, что лучше с ним, чем вовсе одной? Неоднозначное решение, но не Ворону жаловаться. Присела за его спиной и начала разматывать путы.

В те моменты, когда Мэлис приходила в себя, она начинала молиться о спасительном беспамятстве. Их куда-то везли. На голове мешок, что не дает вздохнуть полной грудью, руки и ноги стиснуты крепкими путами. Она так и не поняла, что произошло. Вспышка и боль. Ее схватили под руки и поволокли.

А Мэлис даже не пытались сопротивляться. Куда там — она и дышать едва могла.

Очнулась уже в повозке. В лицо плеснули водой, дали напиться. Рванули ворот рубахи, пытаясь что-то рассмотреть.