— Ты во мне нуждаешься, как… в инструменте. Я — твой ключ от врат.

— И это тоже, — к его чести отрицать Ворон не стал. — Но ограничься все только этим, не стал бы тратить время на пустые разговоры, сгреб бы тебя в охапку и потащил за собой. А в другом мире ты бы уже никуда от меня не делась. Но я не хочу, чтобы было так. Иногда люди нуждаются друг в друге, как я в тебе, а ты во мне… Что будет, если остаться здесь? Ты не хуже меня понимаешь — ничего хорошо. А там, — махнул рукой на врата. — У нас есть надежда.

— У нас?

— У меня и у тебя.

Ворон был прав и требовал-то самую малость — довериться ему.

— Что от меня требуется? — прозвучало обреченно.

Мэлис шла, не отрывая взгляда от каменной мостовой. Куда? Да какая разница. Просто прямо. Шаг за шагом. И не забывать дышать. Ничего, что так больно в груди, это пройдет…

Ноги лишились опоры. Мэлис вдруг подняло вверх, мир накренился и опрокинулся. Ее бесцеремонно перекинули через плечо. Она дёрнулась было, но не тут-то было — держали крепко.

— Не вырывайся, — ее встряхнули, клацнула челюсть. — Обещала мне помочь, и вот, дня не прошло, уже собралась бежать.

— Ян, пусти!

— Это вряд ли…

Знакомое ощущение беспомощности затопило сознание. Против воли Мэлис запаниковала. Она женщина, она слаба, с ней могут сделать, что захотят, и никто не заступится.

— Ян… — она всхлипнула и сжала в кулаке его рубашку. — Ян, пожалуйста, отпусти.

Он тяжело вздохнул и остановился. Медленно поставил ее на землю, скользнули по телу ладони и замерли на талии. И снова слишком близко. Надо отстраниться, но ноги дрожат, не слушаются. Сделает шаг и упадет.

— Я же сказал, что не отпущу.

Мэлис не смела поднять взгляд и видела лишь четко очерченный рот, сжатый сейчас в тонкую полоску.

— Если только я сама не захочу уйти.

— Ты и не хочешь.

— Зачем я тебе, Ян? — в вырезе его рубахи сверкает на солнце бусина на шнурке. — Мне нечем помочь в поиске и в разгадке того, как связаны это… — она касается родимого пятна на шее. — Моя мать и Исса.

Ян молчал, лишь крепче сжимая губы.

— Или ты меня жалеешь? Не нужно, я в этом не нуждаюсь.

— Чего ты боишься, Мэлис? — Он подцепил ее за подбородок, заставляя поднять голову.

— Тебя.

Лицо Яна маячило в нескольких сантиметрах — не выносимо близко. Ей некуда было отстраниться, казалось, он заполнил собой все пространство вокруг. Она бы зажмурилась, но знала — это не поможет. Ян был в ее мыслях, в ее сердце. И Мэлис прижала к груди руки, пытаясь унять боль.

— Почему? — в глазах Яна светилось непонимание. — Ты думаешь, я могу причинить тебе вред?

Он хотел, чтобы Мэлис произнесла то, о чем она и думать боялась. О чем не смела признаться даже самой себе.

— Не этого… — она отвела взгляд. — Не того, что ты сделаешь.

— Так чего же?

…Дождливая осень в горах, низкое от невыплаканной воды небо рассекает стая перелетных птиц. Черная на сером. Камень под ногами скользок, тропинка узка, а по правую руку — пропасть. С шорохом срывается вниз щебень.

Мужчина, шагающий впереди, оборачивается и протягивает узкую руку. Он и сам весь узок, длинен, точно жердь. И залатанный плащ мотается на нем, как на огородном пугале.

Мальчик с раскосыми глазами медлит, стискивает пальцы в кулаки. Он боится и не знает, чего сильнее: обрыва или незнакомца, которому теперь принадлежит его жизнь. И когда он уже почти готов подать руку, мужчина пожимает плечами и отворачивается…

Мэлис моргнула, и видение, вырванное из чужого прошлого, растаяло.

— Я забыла, — каждое слово наливается тяжестью, и оторвать его от языка нелегко. — Что прикосновения могут не только ранить. Я забыла, что к мужчине можно испытывать что-то еще кроме страха и ненависти. И ты пугаешь меня тем, что позволяешь об этом вспоминать, Ян.

— Пойдешь со мной? — он отпустил ее и, отступив на шаг, протянул руку.

Мэлис прикрыла глаза. Ей было страшно, и она не знала, чего боится больше: отказаться или принять приглашение.

— Пойду, — и вложила руку в его ладонь.

Ян улыбнулся и сжал ее пальцы.

— Как ты убедил отдать тебе лодку?

Та оказалась совсем небольшой, но крепкой. Они сидели на небольшой скамеечке бок о бок, к веслам Ян не притрагивался, что, однако, не мешало лодке быстро удаляться от берега.

— Ну, я же колдун, — по губам скользнула озорная улыбка. — Силы ко мне понемногу возвращаются.

— Ты заставил рыбаков с помощью колдовства?!

— Я заговорил их сети на удачный лов, — он скосил на Мэлис черный глаз. — Ну и сказал, что если они мне откажут, то удачи не увидят целый год.

— Ян!

— Я бы этого не сделал, не стал тратить понапрасну силы. Но они же не знали… — он равнодушно пожал плечами. — К тому же лодка им вернется… когда-нибудь.

— А то, как мы плывем… это тоже колдовство?

— Запрещенное, — он опустил взгляд на свои пальцы, что-то вычерчивающие в воздухе. — Я кормил своей кровью бесенка… один раз, когда была нужна его помощь, и второй… И вот сейчас он поможет нам добраться до острова.

— Это опасно?

— Опасно, — Ян кивнул. — Твари растут, набираются силы, требуют все больше пищи… Их можно использовать, как оружие. Много, как можно… Правильно, что такое запретили. — И поймав взгляд Мэлис, добавил. — Я отпущу его, как только найдем Иссу.

— Как только прибудем на остров. Не нужно искушать судьбу. Мы справимся сами, у тебя же есть я.

Слова вылетели прежде, чем Мэлис успела испугаться. Ян улыбнулся, от уголков глаз побежали к вискам морщинки:

— Хорошо. Сделаю, как ты скажешь.

Море иссера-синее, волны ловят белесые блики опускающегося за их спиной солнце. Лодчонку мотает, и в груди у Мэлис замирает сердце:

— Мы ведь не успеем добраться на остров до заката? А сегодня ночь Полных лун…

— И русалки выплывают на поверхность, чтобы полюбоваться лунным светом, духи, взявшись за руки, водят по небу хоровод и, растревоженный этой кутерьмой, выползает их своего убежища небесный паук.

— Ты так шутишь, чтобы напугать меня?

— Я не шучу, — Ян подмигнул ей желтым глазам и серьезным вовсе не выглядел. — Но тебе нечего бояться, с тобой же настоящий колдун. Я не дам тебя в обиду.

Мэлис только хмыкнула и отвела взгляд.

Убаюканная песней волн, она не заметила, как задремала, привалившись к его плечу. Сквозь сон она чувствовала, как Ян опустил ее на дно лодки, и тут же, не открывая глаз, свернулась калачиком.

Проснулась она от громкого всплеска и переливчатого смеха.

Была ночь. Но темнота, опустившаяся на мир, светилась изнутри, и казалась позолоченной. Две огромные луны бок о бок зависли в небе, освещая море, лодку и Яна, склонившегося над водой… и ту, что смеялась звонким мелодичным смехом.

У русалки были искристо-белые волосы, словно нарисованные морозом на стеклах и такая же светлая, алебастровая кожа. Будто почувствовав взгляд, она повернулась к Мэлис — вытянутые к вискам глаза были матово-черные — и алый рот изогнулся в улыбке. Она выпростала из воды тонкую руку, разбрызгивая искры-капли, и, поймав за рубашку Яна, притянула ближе. Зашептала что-то на ухо, не сводя взгляда с Мэлис, а потом, прежде, чем отстраниться, мазнула по его губам поцелуем.

Всплеск и беловолосая скрылась в охваченной лунным пламенем воде.

— С русалками целуешься?

Все происходящее мнилось продолжением сна. Да и проснулась ли она на самом деле? А может, продолжает грезить наяву? Слишком нереальным было все происходящее.

Ян повернулся к ней, и призрачный свет за его спиной обрисовал сложенные птичьи крылья. Он улыбался, а в глазах искрился свет.

— Я все еще сплю?

— В эту ночь все немного ненастоящее, а быль и небыль переплетаются так тесно, что не всегда поймешь, что есть что, — Ян улыбался хитро, совсем по-мальчишечьи. — Это словно сон наяву. — Он зачерпнул воды, и она заструилась меж пальцев расплавленным золотом — Красиво, правда? Я всегда мечтал увидеть настоящую ночь Полных лун. Вот такую, дикую… свободную.