Пашка молча кивнул, напряженно прикусив губу. Чем ближе к центру, тем тяжелее было ему в роли водителя. Последний километр сложность маневров на дороге достигла своего пика. Новость, что в конце напряженного пути, полного лавирования и слежки за десятками знаков, хитрой разметкой и натыканными всюду камерами, ему не нужно будет искать место для парковки, он воспринял почти позитивно.

Грела мысль, что во дворе парковка может быть бесплатной, а не пятьсот рублей в час, как обычно бывает в этом районе.

По адресу улица Ленивка, дом 2 действительно нашелся четырехэтажный дом, построенный где-то на стыке девятнадцатого и двадцатого веков.

— Модерн, — оценил Павел с видом знатока и тонкого ценителя архитектуры, — смотри-ка, соседние дома с пластиковыми окнами, а здесь ценители старины — в парадной отреставрировали родные, деревянные.

Гнутые дубовые рамы во всю высоту здания открывали перед вчерашними студентами вид на просторный подъезд с лепниной и богатыми резными перилами.

— Если тебе выдадут для работы черный феррари, я не против подрабатывать твоим Робином! — оценил Пашка новый уровень жизни друга.

— Паш, успокойся. Может, там комната с гнилыми полами и тараканами, мы ж не знаем, — пробормотал Феликс, по-хозяйски распахивая багажник.

— Комнаты с гнилыми полами магнитными замками не закрывают, — справедливо заметил Пашка.

Ребята разгрузили машину и подняли коробки на третий этаж.

Номеров на дверях не было, но на каждой площадке было всего по две квартиры. На карте Феликса они нашли небольшую цифру 6.

— Гарантирую, это шестая дверь! — подмигнул Пашка и первым пошел наверх.

Пашкины гарантии оказались гораздо надёжнее, чем официальные банковские.

Черная коробочка на двери мигнула зеленым огоньком и щелкнула. Дверь приоткрылась. Пашка многозначительно посмотрел на нее.

— Заходим или попробуем открыть соседнюю? — спросил он, — Вдруг ключ подойдет?

— Нет уж, давай зайдем в эту.

Они зашли.

Если внутри когда-то и были гнилые полы с тараканами, то тараканы в срочном порядке разбежались, а полы покрылись наборным паркетом елочкой. На паркете, в окружении бетона и стекла, в самом центре большой комнаты стоял широкий диван из желто-коричневой кожи, перед ним — дизайнерский столик. Как в ресторанах — на тоненькую золотистую раму с изящными ножками положили растрескавшуюся деревянную дверь с остатками облупившейся краски. За диваном виднелась современная кухня в серых тонах — глянцевые фасады во всю стену. За прозрачной перегородкой напротив — спальня. За ней еще одна стеклянная стена открывала вид на санузел.

— Душ размером с нашу комнату в общаге! — Пашка заглянул внутрь, — Интересно, как тут мыться с прозрачным стеклом? — он зашел внутрь, захлопнул дверь — стеклянная перегородка стала матовой, — Ого! — закричал он уже изнутри, и потом уже громче, — ОГО! Тут сидушка унитаза с подогревом!

Пока Пашка восхищался современными технологиями на службе производителей сантехники, Феликс сел на диван и аккуратно сложил ноги и новенький телефон на старинную дверь. Выглядела она, надо сказать, очень натурально. Может, и правда, настоящая? «Сказать ему, что нас снимают, — размышлял Феликс, слушая полные искреннего восхищения вопли, — или не говорить? Поздно наверное... Да и кто такие интересные эмоции вырезать будет? Эх, хотел Пашка попасть в телевизор... может, это его шанс?»

«Интересно, что это за квартира? — размышлял Феликс, постукивая карточкой-ключом по кожаному боку дивана, — посуточно арендовали или, может, кто-то из телевизионных боссов одолжил?»

Последнее не было редкостью. Когда по сценарию съемки должны идти в шикарных апартаментах, а бюджета хватает на пару кирпичей и собачью будку, частенько вот так просят кого-то из знакомых, обеспеченных. Или может какой-нибудь большой начальник с канала пустить к себе.

Уж очень вокруг было шикарно, как-то по-настоящему, на декорации не похоже.

«Картина на стене точно маслом написана!» — Феликс не удержался и подошел поближе к абстрактному полотну из серых полос разной ширины.

— Любуешься искусством? — выглянул из ванной Пашка, — знаешь, я решил! — уверенно сказал он, — нам все же стоит жить вместе! Но жить мы будем не у меня, а у тебя! О, а это что такое?

Он подошел к блестящей конструкции, выпирающей из стены. Издали Феликс принял ее за какой-то объект современного искусства — объемное панно или настенную скульптуру.

Вблизи она оказалась еще больше похожа на арт-объект.

— Ого! — Пашка постучал по хромированному краю торчащей из стены трубы. Края у нее были аккуратно загнуты к стене.

Диаметр отверстия оказался около метра и... это действительно была труба! Настоящая!

То, что Феликс принял за блестящую раму с имитацией объемной картинки внутри, оказалось утопленной в стену огромной трубой.

Через полметра труба изгибалась в спираль на манер горки в аквапарке и плавно уходила вниз.

Пашка посветил внутрь фонариком телефона, но ничего нового они не увидели.

— Интересно, куда она ведет? Посмотрим?

— Почему бы и нет? Вряд ли это такой особенный камин?

— Может там внизу живет Сплинтер и он возьмет нас в ученики?

— Оставайся здесь, — Феликс снял куртку и бросил на диван, «это третий этаж, труба явно ведет на второй», — если я минут через десять ничего не отвечу, спускайся этажом ниже и стучи соседям. Ключ на двери, — махнул он в сторону винтажной вещицы, — то есть... на столе.

— Подожди, не залезай! Я сейчас поищу ведро, наберем воды и спустишься как в аквапарке.

— Так. Встречу Сплинтера, замолвлю за тебя словечко.

Не дожидаясь ведер, тазиков или другой тары, в которую Пашка догадается налить воду, Феликс залез ногами вперед в трубу и действительно, поехал вниз, как в аквапарке.

_______

(*) Имеется в виду станция метро Охотный ряд. Это ближайшая станция метро к Красной площади. Собственно, один из выходов ведет прямо в начало главной площади страны.

(**) Приложение «MAPS» — «Карты» — на английском и латыни пишется одинаково.

Dictum est factum.Сказано — сделано (лат.).

— Ну, ты как? — прогудела труба Пашкиным голосом. — Живой?

— Пока да. Но ты за мной не прыгай, — ответил Феликс, сидя на полу после не самого мягкого приземления, — тут темно, как в подвале. Сейчас попробую включить свет.

Лампочки будто услышали его. Включится свет. Первым загорелся светильник в дальнем углу, на кухне — точной копии той, что осталась наверху. После весело заморгали встроенные в потолок лампы вдоль стены.

Феликс увидел плотные металлические жалюзи, опущенные на окна изнутри.

«Вот почему тут так темно».

Последним, прямо над головой Феликса, включился светильник в виде огромного... то ли осьминога, то ли летающей тарелки с вырывающимися из нее щупальцами, на кончиках которых, вместо присосочек, горели крошечные огоньки.

Феликс обнаружил себя сидящим на ковре перед знакомого вида диваном и изящным стеклянным столиком.

«Видимо, антикварных дверей на всех не хватило, — подумал он, — а то я уже решил, что типовая меблировка».

Рядом, под столиком, Феликс обнаружил медового вида надкушенное яблоко. Надкусивший, очевидно, был голоден и отхватил добрую треть. А также оставил следы кроваво-красной помады. На этом насытился и бросил недоеденый фрукт под стол, где место укуса начало темнеть и к появлению Феликса приобрело древесно-земляной оттенок.

На диване, кокетливо свесив ножку, выбившуюся из пышной юбки, оголив грудь распущенной до самого пупка шнуровкой, лежала мечта любой девушки от четырнадцати до ста лет. Молодой, свежий, прекрасный юноша. Широкоплечий, с крепкими мышцами и рельефными квадратами на виднеющемся в вырезе платья животе.

Лежавший неслышно двигал во сне губами, накрашенными кроваво-красной помадой.

Свет мигнул.

Феликс не выдержал и громко выругался словами, которых, по мнению всех мам в этом мире, не должен знать порядочный юноша в его возрасте. Как, впрочем, и в любом другом.