— О, Боб! И что ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты заменила меня в Центре.

— Но я не могу! Я обещала детям…

— Джесси, я постараюсь освободиться как можно быстрее.

— Боб, дети! Я не отвела их в детский сад! И я уже не могу позвонить ни Билу, ни Робу!

— Джесси, я очень тебя прошу…

И вот, она вынуждена была взять детей с собой в Центр, попросить их посидеть одних в своем кабинете, а сама отправилась к пациентам, что вел Бил.

И вот к чему это привело.

Она не должна, не должна была сегодня оказаться в Центре! Но, видимо кто-то там наверху решил так жестоко посмеяться над ней, и проделал дыру в пижамных брюках её коллеги.

А потом для неё все было, словно в тумане. Вот она идет по коридору, к своему кабинету, и видит, как её дочь улыбается какому-то мужчине, что присел перед ней, гладит его по щеке и совсем его не боится. Да и Кид… А ведь она столько раз твердила им, что это может быть опасно! Никто не знает о намерениях этого мужчины. А вдруг, не дай Бог, конечно, но у него психические отклонения или, что еще хуже, он… Она даже этого слова в мыслях произнести не могла, не то, что представить, что её детям может угрожать опасность. Мужчина, явно молодой, несмотря на его заметную небритость, что видела Джейс, улыбался детям. А потом его голос, от которого подогнулись колени: «Я принц, который долго скитался по свету в поисках своего королевства. Вот борода и выросла. Ну, мне пора. Передавайте привет вашей маме». Нет! это чушь. Так, показалось. Но вот своих малышей она была намерена наказать. И, причем, строго.

А потом, когда этот мужчина выпрямился, сердце пропустило один удар. Потом еще один, это когда он обернулся к ней, и Джейс увидела его глаза, в обрамлении пушистых густых ресниц. Его можно было не узнать. Марк выглядел совершенно иначе, нежели она помнила: эта его борода; одежда… А когда он окликнул её, сердце, вообще, перестало биться. И она думала только об одном: как бы не упасть, прямо к его ногам, и не напугать малышей.

Джейс видела злость в его глазах. Такую, что хотелось притянуть к себе детей и бежать. Забиться дома в самый дальний угол и забаррикадировать все окна и двери, и никого никогда не впускать в дом. Она никогда не видела Марка таким. И она его боялась.

Джейс повернулась на другой бок и тяжело вздохнула:

— А что ты хотела, глупая идиотка? Чего ожидала? Что он бросится к тебе? притянет в объятия и будет шептать, как он рад встрече? Как скучал? Что любил все это время? — она вытерла ладонью горькие слезы. — Ты обидела его. Солгала… Так что теперь?

Она так давно не плакала. Не плакала о нем. Слезы сами текли из её глаз и никак не хотели останавливаться. Ну, да, она была глупой девчонкой, что подалась на уговоры братьев. Поверила угрозам. Ну а Марк? Почему он не искал её? И слишком быстро сумел забыть…

А раз так, то она пришла к выводу, что, должно быть, не стоит его бояться. Ему нет никакого дела до неё. До её жизни. А уж до её детей тем более. Вот он убедится, что с его отцом все в порядке, и улетит.

Но тоненький голос, где-то глубоко внутри, твердил, что все не так просто. Что не бывает простых совпадений. Ничего случайного. Что не надо тешить себя ложными иллюзиями, что все обойдется. Что вот сейчас надо осторожно, но быстро и решительно бежать отсюда. Что теперь ей не поможет никакая смена фамилии, как не пытайся замести следы. И что если… если… Джейс похолодела от страха, что пробирался под кожу, натянула одеяло на голову и стала молить Бога, чтобы все обошлось. Она была готова провести в этом своем коконе, вместе с детьми, весь остаток жизни. Потому что так страшно, ей не было еще никогда в жизни.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Значит, не бывает ничего случайного?

Марк припарковал машину у главного корпуса Центра, но выходить не спешил. Сидел, барабанил пальцами по рулю машины и думал. Потом тряхнул рукой, посмотрел время на своих часах и решил, что еще не поздно. Он вышел из машины и решительно направился к зданию, но не к тому, где лежал его отец, а к детскому отделению.

За стойкой рецепшиона сидела та же молоденькая медсестра, что и вчера. Едва завидев Марка она зарделась, быстро достала из сумочки маленькое зеркальце и посмотрела на свое отражение, все ли в порядке? жаль, блеск на губы она нанести уже не успеет. Она пощипала свои щеки, придавая им больше естественного румянца, покусала губы, прокашлялась и стала ждать молодого человека.

— Привет! — Марк облокотился локтем о поверхность стойки и широко улыбнулся девушке. — Скучаете?

— Здравствуйте, — она смущенно опустила глаза, — Нет, скучать некогда, я работаю.

— Да? — он не знал, как поддержать (да и надо ли?) столь бессмысленный разговор. Девушка явно ждала от него каких-то действий, а он никаких авансов ей раздавать не спешил. — Тогда, думаю, вы сможете мне помочь. Мне нужна мисс Гордон. О, — он зажмурился и кончиком языка коснулся уголка рта, поняв, какую оплошность допустил, — Простите, доктор Монро.

— Доктор Монро? — Элен удивленно захлопала ресницами. — Она сейчас на приеме. Но вы можете подождать её. Около её кабинета есть…

— Кресла. Я видел вчера. Больше спасибо, Элен. — Марк снова улыбнулся девушке, — Надеюсь, еще увидимся.

Он поспешил удалиться, так как продолжать это знакомство ему не хотелось.

Кресло, что стояло в углу, позволяло ему оставаться незамеченным и не привлекать к себе внимания. А еще этот чертов фикус в деревянной кадке, что совсем не вписывался в интерьер строгого больничного помещения, своей на удивление пышной темно-зеленой листвой, скрывал его от любопытных глаз. «Как в засаде. В дешевых шпионских фильмах». Марк усмехнулся сравнению, так неожиданно пришедшему ему в голову, взял в руки журнал, что лежал на столике рядом, и стал листать его. Со стороны могло показаться, что он весьма увлечен изучением проблемы диагностики кардиологических патологий на ранних стадиях. Но на самом деле, он ни черта не понимал из набора тех слов, коими была наполнена статья. Он даже пробовал некоторые из них прочитать хотя бы по слогам. Но потом забил на это дело. Положил журнал на колени и просто перелистывал странички.

Вот странно, снова эта девчонка заставляет его забыть обо всем на свете. Даже об отце, ради которого он примчался в город, в который поклялся себе никогда не возвращаться. Даже зная, что она принадлежит другому, что у неё семья, он должен быть увидеться с ней. «Чтобы все выяснить. Раз и навсегда». Но врать самому себе он не мог. Не имел права. Джейсон была его наркотиком. Его личным сортом героина. И к ней тянуло. И все клятвы и обещания, данные самому себе, были бессильны…

Марк вжался в кресло. Ему вдруг захотелось стать невидимым. Захотелось, чтобы это мгновение тянулось, как можно дольше, словно замедленная съемка, кадр за кадром. Сидеть и смотреть, как она неспешно идет по коридору, совсем не замечая его. Не подозревая, что он здесь. Устала. Плечи опушены и походка неровная. Сегодня на ней платье. Должно быть, кашемир, хотя, нет, для неё слишком дорого. Какая-нибудь мягкая ткань, что спокойными складками обнимает бедра и колышется у колен. Поверх белого расстегнутого халата на плечах болтается фонендоскоп, в руках какая-то стопка бумаг. А волосы и сегодня скручены в узел на затылке. Если бы не этот узел, она выглядела бы гораздо моложе. Хотя, и не в её прическе дело. Марк чуть подался вперед, и смог разглядеть темные круги под глазами и грустный, немного потерянный взгляд. Он скользнул глазами по её фигуре: от высокой груди, к тонкой талии и стройным щиколоткам, и невольно улыбнулся. Что за нелепые тапочки на ней? белые, на мягкой резиной подошве, но в красный цветочек?

Вот она подошла к своему кабинету, опустила руку в карман и достала ключи; открыла дверь… И тут Марк решил окликнуть её. Он положил журнал на столик, негромко прокашлялся и произнес: