Если взять колбу с содержимым сиреневого цвета с надписью на ней «счастье», плеснуть немного в сосуд, потом добавить туда же немного голубоватого «спокойствия», влить коралловой «любви» и красной «страсти», а потом случайно задеть и опрокинуть склянку с желтым «страхом», то, что получится? По мнению Джейсон, некая эфирная субстанция, готовая взорваться в любую минуту. Но именно так она сейчас себя и чувствовала.

Её переполняло безмерное счастье, такое, что хотелось обнять весь мир, от осознания того, что теперь все будет хорошо. На работе, в перерывах, она сидела с загадочной улыбкой в кресле, за столом в своем кабинете, и мечтала, как они все вместе будут жить в новом доме. Джейс впервые позволила себе мечтать, за все долгое время. Она вспоминала те эскизы, с дизайном главной спальни, представляла себе все это наяву, и не могла поверить, что скоро все это станет реальность. Марк отдал ей утром ключи от дома, сказав, что она, в любое время, может сама наведаться туда. И проконтролировать ход работ. А еще, ей позвонил Лукас, один из дизайнеров, и они договорились о встрече в обед в кафе рядом с центром. И все это рождало бурю чувств и эмоций, таких, что радостная улыбка не сходила с её лица. Но потом вдруг, тревога могла прокрасться в её сердце, и звенеть натянутой струной. А что если, что-то или кто-то сумеет помешать всему этому? Сможет разрушить тот хрупкий домик, что она пыталась построить? Отец Марка? Или её братья? Или кто-то сторонний? Или… сам Марк? И все разлетится на осколки? И как потом она будет собирать себя и детей?

И вот, все это бурлило, смешивалось и переливалось из одного сосуда её души, в другой. Эфир менял цвета, перемешивал чувства и эмоции, и лишал душевного спокойствия.

И, возможно, Джейс и могла бы найти то хрупкое равновесие, что было так ей необходимо, если бы Марк не подлил масла в огонь.

Вечером, после ужина, они все вместе сидели на полу в гостиной и играли в Дженги. Кидали поочередно кубик и пытались вытащить брусочек нужного цвета и поставить его наверх, не завалив высокую башню.

— Джейс, ты уже решила, кто у тебя будет подружкой невесты? — Марк небрежно лежал на полу, подперев голову рукой, и смотрел на неё, в ожидании своего хода.

Она, молча, посмотрела на него, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно. А Марк, с совершенно невозмутимым видом, продолжил:

— Моим шафером будет Фил. Ну и Николас, конечно же, — он подмигнул сыну. — Что, если тебе взять Оливию? По-моему, вы неплохо сошлись с ней, когда Морганы прилетали на день рождение гномов? И потом, знаешь, есть одна примета: для того, чтобы семья была крепкая, шафер жениха должен, э-э-э, — он покосился на детей и произнес шепотом, — переспать с подружкой невесты. А Фил и Оливия уже женаты, так что…

— Марк, — Джейс нервно сглотнула. — Ты?.. ты серьезно?

— Вполне. А что тебя смущает?

— Но… но я, честно говоря, думала, что ты просто подарил мне кольцо и все. Сам же сказал, если мне так будет спокойнее. Так вот, мне спокойнее и без кольца, и уж тем более… — она осторожно, дрожащими пальчиками, вытащила брусочек из башни и улыбнулась Ники. Убедилась, что Бри не обращает на них никакого внимания, совершая свой ход, и тихо добавила. — Если было нужно платье, то я думала, что мы просто устроим обед, ну, когда вернутся твои родители, и этого будет достаточно.

— Достаточно, кому, Джейс? — Марк серьезно смотрел на неё.

— Габриэль. Ей нужно платье принцессы и…

— А тебе? — он перебил её. — Тебе этого будет достаточно? Я думал, все девчонки хотят настоящую свадьбу. Клятвы, кольца… Заметка в газете…

— Для меня это неважно.

— А что для тебя важно?

— Мы.

Её ответ был таким простым, и таким очевидным. Искреннем. «Мы».

Но вот только для него самого это было важно: и Джейс в белом платье; и он сам, у алтаря, борющийся с волнением; и куча друзей и родственников. Он сам не мог понять, почему вдруг стал таким сентиментальным. Но был уверен, что правильным будет то, что они перед Богом соединят свои сердца и свои жизни. Что дадут клятвы. Что обменяются кольцами. Казалось, что именно так он сможет не просто привязать к себе Джейс навек, но и её сможет убедить в том, что теперь она не одна. Что у неё есть он. Что со всеми своими тревогами и проблемами она должна будет прийти к нему. Что только так научится доверять ему. Что больше никто на свете не сможет влезть в их жизнь и указывать, что и как им делать. Он знал, что так и будет. Но вот давить на Джейс не собирался.

Марк вздохнул и примирительно поднял руки вверх, признавая свое временное поражение:

— О'кей! Если тебя это устраивает, пусть будет так. Я согласен. Но мы переедем, как только… — его отвлек какой-то непонятный шум и голоса у входной двери. Он прошел к выходу из гостиной, желая узнать, в чем дело, бросая на ходу: — Дизайнер сказал… Прикли, да перестань ты лаять!

Но маленький песик беспокойно топтался у двери, гавкая и виляя хвостом. Марк не выдержал и пошел к собаке, все еще объясняясь с Джейс на ходу. Но оборвал свою фразу, как только увидел причину шума.

— Мама? Отец? А что вы тут?… — но поняв всю нелепость своего вопроса, затряс головой: — Вы уже вернулись?

Его родители стояли в просторном холле собственного дома, с удовлетворенными улыбками на лицах, и вдыхали родной и любимый запах. А Рос вносил их вещи.

— Сынок! — Регина сняла легкие перчатки и протянула к Марку руки.

— Мам, я так рад! — он обнял Регину. — Почему вы не предупредили? Я бы вас встретил сам.

— Мы предупредили, милый, Роса. А вам хотели сделать сюрприз.

Генри стоял в стороне и внимательно смотрел на сына. Перед отъездом их отношения улучшились, но только он знал, что Марк так до конца и не простил его. Изменилось ли что сейчас? ему так хотелось верить в лучшее. Он кашлянул, привлекая к себе внимание, и тихо позвал:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Марк?

— Отец. — Марк сдержанно улыбнулся, но сделал несколько шагов навстречу к отцу. А потом не выдержал и крепко обнял его: — Я рад, честно! Ты как?

— Как видишь, на своих ногах!

— Это я вижу, — Марк усмехнулся. — А, в целом?

— Неплохо. Но, об этом потом. Ты один?

Но Марк не успел ответить: двери большой гостиной распахнулись, и Ники и Бри выбежали к ним, весело обгоняя и перекрикивая друг друга:

— Бабулечка! Дедулечка! — Габриэль, как истинная маленькая леди, вмиг определила, кем она сможет верховодить и помчалась к Генри.

— Ба! — Николас был более сдержан, но прижался к Регине.

— Мои ангелочки! — она присела перед ними и, вытирая слезы, гладила внуков по волосам. — Как же вы выросли!

Джейс побледнела, когда услышала голоса Регины и Генри, и схватилась за спинку кресла. Она не была готова к их приезду. Она боялась этого, потому что не знала, какой реакции стоило ожидать от Генри. Мало ли, что было тут до его отъезда в реабилитационный центр? Вот сейчас он вернулся и, вполне возможно, пересмотрел свою позицию, и не желает снова видеть её здесь. А может, и вовсе рассчитывал, что она уже успела убраться восвояси. И его вопрос, заданный сыну, о том, где она есть, заставил её колени задрожать.

— Джейс! — громкий голос Марка заставил её вздрогнуть. — Хватит прятаться! Иди сюда. К нам!

Она вышла, но несмело топталась у двери:

— Добрый вечер! И добро пожаловать домой, — Джейс сцепила руки в замок внизу живота. — А я там игрушки убирала…

— Милая! — Регина ласково улыбнулась ей и раскрыла свои объятия. — Моя дорогая девочка! Позволь мне обнять тебя!

И она сама, не дожидаясь, когда Джейс сделает шаг к ней, подошла и заключила Джессику в свои объятия.

Джейс не была к этому готова. Но то, как нежно и заботливо Регина гладила её по спине и волосам, шепча, что теперь она будет тут не одна, и управляться с неспокойными Эриксонами ей станет легче, дало брешь в стене робости и неуверенности. И Джейс вдруг почувствовала, что она дома. И что Регина, словно самая настоящая, родная мама, любит её и заботиться о ней. Но шоком стало то, как к ней обратился Генри: