— Мистер Эриксон, ваш ужин. — Она кивнула на тарелку с пюре из цветной капусты и тефтелями, приготовленными на пару. — Вам следует принять лекарство и пройти некоторые процедуры, но пока вы не поедите, это невозможно.

— Дай мне умереть.

Генри, все так, же не поворачивая головы, выдал это тихим, но уверенным голосом.

Джейс набрала полные легкие воздуха, думая так успокоиться хоть немного:

— Хорошо, — она согласно кивнула. — Дам. Но, не сегодня. Не в тот день, когда я вынуждена замещать работников Центра. — Джейс подошла к изголовью кровати и, найдя нужный рычаг, стала поднимать верхнюю часть кровати, вынуждая Генри сесть. — Вам пора перестать жалеть себя.

Генри не ожидал такого от этой маленькой девчонки. Она не церемонилась с ним, не уговаривала его, как Регина. Не выслушивала терпеливо, как вчерашняя медсестра, все его стенания. Не закатывала глаза и не чертыхалась, как этот медбрат, думая, что Генри не замечает этого. Она просто брала и делала. И его заставляла делать.

— Вы ненавидите меня. Все. — Генри нахмурил брови, смиряя пронзительным взглядом хрупкую фигурку.

— Ну, — Джейс вздохнула, — положим, не все. Уверена, в этом доме найдется, по крайней мере, парочка людей, что любят вас. Искренне и чисто.

— Регина? — Эриксон усмехнулся.

— Не знаю, — Джейс пожала плечами. — Ваша жена очень мудрая женщина, которая очень хорошо умеет скрывать свои эмоции.

— Ты?

— Я? — Джейс на минуту задумалась. — Любви к вам я не испытываю. Но и ненависти в моем сердце нет, как это ни странно. Жалость? — она чуть скривила губы. — Тоже нет. За что вас жалеть, мистер Эриксон? Да, у вас был сильный сердечный приступ, который, к тому же, повлек за собой и кровоизлияние. Но, посмотрите на себя. Вы легко отделались: ваша речь восстановилась, внешне вы не пострадали. Вы же правша? — Генри кивнул. — Ну так вам повезло! А мышцы левой руки надо разрабатывать. Почему вы отложили мячик? — Джейс кивнула на маленький резиновый мяч, что лежал на столике. — Он должен постоянно находиться в вашей руке. И почему вы все время лежите? Вы пробовали вставать? Разве ваши ноги не слушаются вас? — она показала рукой на приборы, что стояли по обе стороны кровати. — Ваше сердце работает, как часы. А швы и раны… они затягиваются, поверьте.

Но Генри вздохнул:

— Марк меня ненавидит.

— Он и меня ненавидит. — Джейс опустила голову и обхватила себя руками. — А что вы хотели? Как бы вы чувствовали себя, окажись на его месте? Мы обманули его. И обманывали шесть долгих лет. А хотим, чтобы он простил в одночасье… Так не бывает. — Джейс покачала головой. — Дайте ему время.

— А ты?

— А я? — Джейс пожала плечами, — А я вообще не знаю, что я здесь делаю. Если бы не дети… Я боюсь вашего сына, больше, чем вас.

Напряженное молчание на несколько секунд повисло в комнате. Но этого времени было достаточно, чтобы Генри по-новому смог посмотреть на ту ситуацию, которую сотворил сам несколько лет назад. И оценить её последствия. Он хотел поговорить с Джейс, но та, словно очнувшись от глубоко сна, или от тех невеселых мыслей, что плутали в её голове, тряхнула волосами, подошла к прикроватному столику и взяла в руки тарелку с остывшим ужином. А потом, немного подумав, и маленький резиновый мячик.

— Я пока подогрею ваш ужин, мистер Эриксон, а вы, вот, держите, — Она вложила в его левую руку круглый предмет. — Вы не должны его выронить, пока я не вернусь. Так что, советую вам напрячь все свои силы.

Джейс пересекла большую гостиную первого этажа. Направляясь в кухню, и тут заметила, как два маленьких бандита, крадучись, пробирались к лестнице. Она вздохнула и окликнула их:

— Ники, Бри, что вы тут делаете? И говорите, что задумали?

Брат и сестра застыли на месте. Николас знал, что Габриэль лучше и быстрее умеет придумывать различные оправдания их шалостям, поэтому выразительно вытаращил глаза и едва заметно кивнул.

— Мы… — Бри повернулась к матери. — Мы пить захотели. Ну, честно! Вот!

В доказательство своих слов девчонка вытянула вперед руку, в которой держала пакетик с соком.

— Это, точно все?

— Ну, мам, — Николас склонил голову к плечу. — Ты нам не веришь?

Джейс улыбнулась:

— Ладно, ступайте в свою комнату, я сейчас приду. — Но потом помедлила и решила, что все-таки, оставлять малышей в таком огромном доме одних, без присмотра, не стоит, решительно сказала. — А, впрочем, нет. Идемте со мной. Заодно и поможете.

Через несколько минут она, пропуская детей вперед, вернулась к Генри.

— Мистер Эриксон, вот ваш ужин. И будьте добры, постарайтесь съесть его как можно скорее — мне надо уложить детей.

— Я не голоден.

Джейс хитро улыбнулась, взяла мяч из левой руки Генри, одобрительно похлопав его по ладони, и покачала головой:

— Не задерживайте нас.

— Дедулечка, — маленькая хитрюга уже карабкалась на стул, что стоял рядом с кроватью Генри. — ты слушайся маму, она же доктор. И ешь. А мы тебе с Ники можем сказку рассказать, хочешь?

Генри кривовато улыбнулся и посмотрел на Джейс. Он разгадал её уловку. И подумал, что в который раз недооценил хитрость и коварство женщин. Но если та же Эмили пыталась, не без успеха, извлечь выгоду для себя из любой ситуации, то этот маленький воробушек, сумев забыть все обиды, сейчас думал о нем. Он взял ложку и стал есть. Сам.

— Ну, вот и отлично.

Джейс улыбнулась ему в ответ.

Через час, приняв душ и переодевшись в пижаму, на манер мужской, прихватив из спальни подушку и плед, Джейс спустилась в комнату Генри, собираясь остаться на ночь рядом с ним. Она проверила показания всех приборов, убедилась, что все в порядке и Генри спит, бросила в кресло у окна подушку и думала, как бы ей устроиться поудобнее.

— Зачем ты делаешь это?

Голос Генри, тихий и спокойный, немного напугал её.

— Вы имеете в виду, сижу тут с вами? — Джейс устроилась в кресле и укрылась пледом. — Я делаю это не «зачем», а «для кого». Знаете, у Николаса и Габриэль раньше были только я и мои братья. А потом у них появился отец и бабушка. Так вот, я думаю, что еще им нужен и дедушка. Самый настоящий дедушка. Они любят вас, сэр Генри. Так позвольте и себе полюбить их.

— Я люблю их, Джесси. — Генри вздохнул. — И, прости меня, дочка.

Можно было остаться на ночь в люксовом номере гостиницы, что был забронирован для него заранее, но Марка тянуло домой. Пусть это и дом его предков. И ничего, что стрелки часов перевалили за полночь, он созвонился с пилотом и дал распоряжение запросить разрешение на взлет. Несколько часов сна в самолет Корпорации, еще пару часов можно урвать дома, а потом все выходные провести с детьми и Джейс.

Он попал в Холби Хиллс ближе к рассвету, прикинул, что если быстро принять душ и рухнуть в постель, то еще вполне можно успеть полноценно выспаться. Он так и сделал. закрыл глаза и провалился в сон. Но всхлипывание и монотонный плач, сопровождавшиеся легкими толчками в плечо, выдернули его со дна глубокого каньона, лишенного каких-либо снов.

— Пап, папочка…

Марк повернул голову и увидел зареванное лицо своей дочери. Остатки сна испарились, словно легкая прозрачная дымка.

— Малышка? — Марк сел и притянул дочь в свои объятья. — Бри, крошка, что случилось? Ты почему плачешь? Если тебе приснился?..

Габриэль замотала головой, пригладила кудряшки и снова всхлипнула:

— Где мамочка?

— Мамочка? — Марк задумался, потянулся к прикроватному столику за своими часами, приговаривая тихим голосом, стараясь успокоить дочь. — Мамочка. Где же наша мамочка? Дежурства у неё сегодня точно нет… — часы показывали половину седьмого утра. Черт! И в самом деле, а где носит эту «мамочку»? и почему в голову сразу лезут не самые приятные мысли? Нет, она не ушла от него. Хорошо, от детей. Но что мешает ей пойти, скажем, на свидание? — Мамочка. Наша мамочка… — Марк пересадил дочь на кровать, только сейчас заметив, что вторая половина так не разобрана, и что под боком у него спит сын. — Бри, солнышко, ты пока полежи с Ником, а я сейчас найду нашу мамочку.