Кроме благодарности, я получил денежную награду — пятьдесят рублей; деньги тотчас же послал отцу — знал, как это его порадует.

Мы много занимаемся, изучаем теорию авиации, сложную авиационную технику. Подробно знакомимся с материальной частью истребителя «И-16» конструкции Н. Н. Поликарпова. Этот самолет в те годы состоял на вооружении наших Военно-Воздушных Сил и обладал хорошими боевыми качествами. Нам он внушал особенное уважение еще потому, что в воздухе его испытывал Валерий Чкалов.

Занимаемся и штурманской подготовкой: ведь летчик-истребитель один в кабине самолета и знать штурманское дело ему необходимо.

В аэроклубе мы лишь в общих чертах знакомились с типами самолетов и, как я уже говорил, очень мало знали о военной авиации. Здесь же, в училище, мы готовились овладеть боевым самолетом.

Так же как в аэроклубе, не закончив еще теоретической подготовки, начали знакомиться со своими будущими инструкторами. К нашему отделению прикреплен лейтенант Константин Тачкин. Как водится, мы получили о нем некоторые сведения от ребят, летавших с ним в прошлом году. Они его хвалили. Говорили, что лейтенант — отличный инструктор, умелый методист: «Летать он вас научит».

Каждый день мы ждали встречи с ним. И вот по распорядку дня — первый методический час с инструкторами. Курсанты собрались по отделениям в казарме.

Вошел высокий, стройный летчик со шпалой на петлице. Это командир нашего отряда, капитан Осипов. За ним — группа военных: командиры звеньев и инструкторы.

— Смирно! — подал команду командир взвода и доложил капитану, что второй отряд в сборе.

— За вашими теоретическими занятиями я следил, — сказал нам капитан Осипов. — Рад вашим успехам. Скоро вы приступите к наземной подготовке, а там и полеты не за горами. А для начала поближе познакомимся.

К нашей летной группе не спеша направился молодой коренастый лейтенант. Мы стояли навытяжку. Я доложил:

— Четвертая летная группа собралась на методический час!

Лейтенант разрешил нам сесть, начал просто, по-дружески с нами разговаривать. Каждого расспрашивал о том, как давались полеты в аэроклубе. Всем нам инструктор понравился своей простотой, но мы почувствовали, что он требователен, как Кальков, и спуску нам не даст. Заканчивая первую беседу с нами, он сказал:

— Предупреждаю: дело будете иметь со сложной авиационной техникой.

С того дня мы все чаще стали встречаться с инструктором. Он интересовался нашей жизнью и учебой, требовал серьезного изучения курса летной подготовки. И я, как все курсанты, с нетерпением ждал начала занятий на аэродроме.

Командование и инструкторы воспитывали в нас чувство воинской чести, долга перед Отчизной, внушали любовь к нашей профессии, нашему училищу. Как-то незаметно для всех оно стало вторым домом.

По вечерам мы часто собирались в светлой уютной Ленинской комнате, слушали радиосообщения о новостях со всех концов нашей страны, выполнявшей третий пятилетний план.

Политрук знакомил нас с боевыми действиями советской авиации на Карельском перешейке, рассказывал о героическом прошлом Красной Армии. Празднично было у нас в училище, когда мы собрались на митинг, посвященный мирному договору между СССР и Финляндией.

На политзанятиях мы изучали карту военных действий в Европе: уже несколько месяцев на западе шла вторая мировая война, развязанная германским фашизмом. Международное положение становилось все напряженнее.

Снег уже стаял, и на аэродроме подсохло. Теоретические занятия у нас закончены, все испытания сданы.

Впервые выходим на летную практику. Настроение у нас веселое, приподнятое, хоть и немного волнуемся. Солнце освещает наши учебно-тренировочные самолеты, стоящие на линейке. Когда я на посту охранял материальную часть, они были зачехлены, сейчас же предстали во всей своей красе.

«УТ-2» не был похож на «У-2»: это моноплан с нижним расположением крыла; развивал он скорость свыше 200 километров в час.

Тачкин предупредил:

— На «УТ-2» от вас потребуется большая точность действий. Он реагирует на каждое самое незначительное действие. Стоит чуть-чуть нажать на педаль, и самолет уже отклоняется от заданного курса… Осторожно берешь ручку на себя, а самолет уже задирает нос. Особенно точны должны быть движения на посадке.

За несколько дней мы прошли наземную подготовку, как в аэроклубе, научились готовить самолет, садиться в него и приступили к ознакомительным полетам в зону с инструктором.

В первом полете я был поражен тем, как вдруг изменился наш инструктор. Несколько медлительный на земле, в воздухе он преобразился: движения стали быстрыми, уверенными, точными. Самолет послушно выполнял его волю.

Нам сначала все представлялось, что «УТ-2» трудно освоить и очень долго придется тренироваться. Мы давно не летали. К тому же на «УТ-2» сперва чувствовали себя как-то непривычно: сидишь, как на тарелочке. Кабина сверху открыта — над тобой небо, не то что на «У-2»: там над головой плоскость, по расчалкам определяешь крен самолета. На «УТ-2» определить положение сложнее. Мы были несколько обескуражены:

— Долго же нам придется самолет осваивать… Но вот как-то Тачкин сказал:

— Надо еще немного отработать чистоту полета, и скоро полетите самостоятельно.

А нам все не верилось. Ведь когда сидишь в машине вместе с инструктором, кажется, что он все время сам управляет. В действительности же Тачкин все больше и больше доверял управление нам.

В памятный мне день 17 мая я утром выполнил контрольный полет с командиром звена — старшим лейтенантом Зориным. Когда мы приземлились, он сказал:

— Останетесь в самолете. Полетите самостоятельно. Выполнять полет будете так же.

Отвечаю:

— К самостоятельному полету готов.

Подошел инструктор и пожелал мне успеха. За мной напряженно следили все: это был первый в отряде самостоятельный вылет. На мне лежала двойная ответственность.

Самолет уже быстро катился по аэродрому. Я так взволнован, так напряжен, что на взлете допускаю ошибку: немного уклоняюсь от курса взлета. Да что же я делаю? Ведь я один в воздухе: поправлять меня некому, не на кого надеяться! Беру себя в руки. И тотчас же исправляю ошибку. Движения мои становятся увереннее. Полет провожу по всем правилам, как учил инструктор.

Когда я вылез из кабины, Тачкин спросил:

— Кажется, была ошибка, не так ли?

Я чистосердечно признался, что так оно и было.

— Больше таких ошибок не допускайте. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Будьте внимательнее: своевременно реагируйте на каждое отклонение.

И Тачкин добавил, крепко пожав мне руку своей сильной рукой:

— А в основном полет выполнен хорошо.

Спустя неделю уже вся наша группа самостоятельно летала на «УТ-2». Мы приступили к полетам в зону и уже самостоятельно выполняли фигуры пилотажа. На «УТ-2» можно было выполнять бочки (вращать самолет вокруг продольной оси) — одну из тех фигур, которая требует особой собранности, точности действий, быстроты реакции.

Чувство величайшего удовлетворения испытывает человек, управляя техникой в воздухе!

Программа обучения на «УТ-2» закончена. На старте появились учебно-тренировочные истребители «УТИ-4» с двойным управлением. По конструкции они напоминали «И-16». На них стали тренироваться сами инструкторы.

Наш старенький «УТИ-4» требовал к себе большого внимания, тщательного ухода. И техник Дробот подолгу возился с машиной. Мы старательно помогали ему, а он часто повторял: «Будете хорошо знать технику, она вас в полете не подведет».

Иногда Тачкин брал кого-нибудь из нас за пассажира на «УТИ-4», и, хоть за управление нам держаться не разрешалось, такие полеты мы считали великим для себя счастьем.

Вначале «УТИ-4» казался мне грозным и неприступным. Во время первого полета за пассажира я многого не понял в действиях Тачкина, не успевал уследить за ними.

Сделав много фигур в зоне, инструктор пошел на посадку. Самолет быстро приближался к земле, и не успел я и глазом моргнуть, как он уже катился по аэродрому. С тягостным чувством раздумывал я о том, удастся ли мне освоить эту сложную машину. Наконец начались полеты по кругу на «УТИ-4». Одновременно приступили к наземной подготовке на истребителе «И-16». Наш инструктор терпеливо объяснял и показывал каждое движение. Он рано начал доверять курсанту управление и развивал инициативу, обучал выводу из сложного положения.