Жалкое поведение западных союзников привело бельгийского короля Леопольда к заключению, что на таких союзников полагаться нельзя. Он денонсировал договор о военном союзе, подписанный двадцать лет назад. Теперь французские войска могли войти в Бельгию только после вторжения в нее Германии. По словам Алистера Хорна, британского военного историка, «стратегия «линии Мажино» (она простиралась от Швейцарии лишь до бельгийской границы) была разбита одним ударом.

Посол США Буллит сообщал в Вашингтон о своей беседе с германским министром иностранных дел фон Нейратом 18 мая 1936 года: «Фон Нейрат сказал, что Германия ничего не предпримет во внешней политике до тех пор, пока Рейнская область не будет переварена». Он объяснил, что имеет в виду следующие обстоятельства: пока не создана система германских укреплений на французской и бельгийской границах, германское правительство сделает все возможное, чтобы предотвратить, а не поощрить выступления нацистов в Австрии, и будет придерживаться «тихой» дипломатии в отношении Чехословакии. Но «как только наши фортификации будут возведены и страны Центральной Европы поймут, что Франция не сможет войти на германскую территорию по своему желанию, все эти страны будут чувствовать себя совершенно иначе в подходе к своей внешней политике, и в результате сложится новое соотношение сил».

Последствия рейнского эпизода сказались достаточно быстро. Австрийское правительство, чтобы не раздражать Германию, выпустило на свободу всех арестованных нацистов и пообещало Гитлеру действовать во внешней политике «как немецкое государство», Стало ясно, что Муссолини, увязнувший в Абиссинии, поссорившийся с Англией и Францией, перестал быть протектором Австрии.

Программа развития германской армии, принятая в августе 1936 г., создала наступательную силу вермахта. Конфликт в Испании сблизил два фашистских государства. Германский посол в Риме фон Хассель сообщал в декабре 1936 года в Берлин. «Роль, выполняемая испанским конфликтом в отношениях Италии с Францией и Англией, подобна роли абиссинского конфликта, он ясно показал противоположность интересов этих стран и предотвратил сползание Италии в сеть западных держав. Борьба за доминирующее политическое влияние в Испании создала естественное противостояние Италии и Франции; в то же время позиция Италии как державы западного Средиземноморья пришла в столкновение с позицией Британии. Со все большей ясностью Италия осознает желательность противостояния западным державам плечом к плечу с Германией».

Гитлер сказал 24 октября 1936 года зятю Муссолини — министру иностранных дел Италии Чиано в Берхтесгадене: «Дуче — лидирующий государственный деятель в мире, с ним никого нельзя сравнить даже отдаленно». Будучи вместе, Италия и Германия победят не только большевизм, но и Запад. «Германское и итальянское перевооружение протекает гораздо быстрее, чем перевооружение Англии… Через три года Германия будет готова». Выступая в Милане, Муссолини заявил, что германо-итальянские отношения образуют «ось», вокруг которой теперь будет вращаться европейская политика. В Испании немцы и итальянцы опробовали свое оружие, испытали своих пилотов. Отвлекающая внимание Испания помогала Германии перевооружиться. Немцы определенно сблизились с итальянцами.

Теперь Гитлер попытался договориться с Англией. Он послал в Лондон своим представителем (в августе 1936 года) Риббентропа. На Востоке, ища союзников против СССР, он подписал 25 ноября 1936 года «Антикоминтерновский пакт» с Японией. Схема «Майн кампф» действовала.

Геринг, второе лицо в государстве, недавно назначенный ответственным за выполнение четырехлетнего плана, сказал 17 декабря 1936 года на закрытом совещании промышленников Германии: «Битва, к которой мы приближаемся, требует колоссальной производительности. Предела процессу перевооружения не видно. Альтернативами являются победа или разрушение… Мы живем во время, когда на горизонте видна конечная битва. Мы уже на пороге мобилизации, и мы уже вступили в войну. Единственное, чего пока нет, это собственно стрельбы».

Великая страна на востоке Европы ощутила угрозу. 600-тысячная армия 1934 г. превратилась в 940-тысячную армию в 1935 г. Военные расходы голодного1933 г. (1,5 млрд. рублей) достигли к 1938 г. 23 млрд. рублей. Вторая пятилетка создала военную промышленность на Урале и за ним. Плеяда начальника штаба Красной Армии М.Н.Тухачевского изучала передовой опыт ведения войны, совместные действия наземных и воздушных сил. За ними стояли самые большие людские ресурсы в мире и современная промышленность. Еще в начале 1930-х годов Тухачевский создал общий план обороны страны, который пережил своего автора. Главной идеей этого плана было сосредоточение основных ударных сил на Украине с тем, чтобы угрожать правому флангу нападающей державы.

В соответствии с избранной схемой обороны в начале 1936 года началось строительство оборонительных фортификационных укреплений. Тогда в мощь оборонительных сооружений беззаветно верили и на Западе («линия Мажино» во Франции, «линия Зигфрида» в Германии). Французы показали советским специалистам ряд секретов своей оборонительной системы. В результате была создана т. н. «линия Сталина», местами более впечатляющая, чем французский прототип. Вот как описывала ее германская разведка: «Опасная комбинация бетона, полевых укреплений и естественных препятствий, противотанковых рвов, минных полей, болот вокруг фортов, искусственных озер, окруженных дефиле, с подрезанной растительностью полей, открывающей простор траектории пулеметного огня. Позиции защитников закамуфлированы с впечатляющим искусством… На фронте в 120 километров не менее чем двенадцать барьеров, тщательно закамуфлированных и защищенных от легких бомб и снарядов 75- и 100-миллиметрового калибра. Тысячи надолбов и бревенчатых укрытий, которые атакующий обнаружит лишь тогда, когда будет поздно… Три ряда надолбов, покрытых колючей проволокой. Бетонные пирамиды…»

Несколько отрезков «линии Сталина» были действительно впечатляющими, особенно вокруг Пскова, Минска, Одессы. Но укрепленные районы не были в достаточной степени связаны между собой, не являлись сплошной оборонительной линией. (Название «линия» не соответствовало этому фортификационному сооружению. В 1941 году оно явилось своего рода географической иллюзией. Присоединенные в 1939 году территории заставили войска выйти из прикрытий. Сталин считал дополнительную территорию важнее стационарных укреплений. Это ослабило «линию Сталина», но не сделало более маневренными вышедшие навстречу своей судьбе войска.) Советская закупочная комиссия приобрела быстроходный американский танк «Кристи», а в 1932 году был куплен британский шеститонный танк компании «Виккерс», положивший начало серии танков Т-26.

Находящемуся в пике своей популярности и власти маршалу Тухачевскому Сталин позволил длительную поездку на Запад и в Германию. Как пишет А.Кларк, «в этом туре вел себя особенно несдержанно, — качество, если его энергично и постоянно не контролируют, — составляющее часть национального характера. Может быть, самое важное из того, что сказал тогда словоохотливый военачальник, были слова. обращенные к немецкой аудитории: «Если дело дойдет до войны, то, что встретит Германия, не будет старой Россией… Но если Германия изменит свою позицию, ничто не помешает дальнейшему советско-германскому сотрудничеству, как это было тогда, когда в прошлом обе страны ощущали преимущества своей дружбы, ведь тогда они могут диктовать свои условия всему миру». Но в течение года по возвращении домой судьба Тухачевского оказалась трагически решенной Сталиным. Из восьмидесяти членов Военного совета состава 1934 года в живых к 1938 году остались лишь пятеро. Все одиннадцать заместителей наркома обороны были уничтожены. 40 тысяч высших офицеров Красной Армии — ее элита — были уничтожены в политических чистках 1936–1938 годов.

Как пишет А. Кларк, «в России офицерский корпус был не изолирован, а уничтожен. Когда чистки окончились, Красная Армия стояла покорной до точки потери сознания; готовой исполнять приказы, но без опыта; лишенной политического веса и амбиций за счет инициативы, склонности к экспериментированию и желания вводить новшества. Вставал вопрос, сможет ли их природный патриотизм, исконная любовь к России-матери, которая звала вперед их предков при режимах еще более варварских и тиранических, чем сталинский, поднять их на отражение вторгшегося врага? Ибо это: и воля, и фатализм, и готовность принять страшные страдания — все, что представляют собой исконные русские качества, — потребуется во всей полноте в первые ужасающие недели германского наступления».